ПОДРОБНОСТИ
ШТРИХИ ИЗ ЖИЗНИ НОВОГО ПРЕДСТОЯТЕЛЯ
Закончился Поместный Собор. Мы вновь обрели Патриарха. Думается, что, если бы владыку Кирилла избирали всенародным голосованием, результат был бы тот же. Он действительно самый известный архиерей на пространствах бывшего СССР и один из самых авторитетных. Тем не менее Русская Церковь вступает в очень сложный период. Ни у одного из наших предстоятелей со времён Святейшего Сергия (Страгородского) не было так много оппонентов и противников внутри Церкви.
Во многом от Патриарха Кирилла зависит, сможет ли он завоевать сердца тех, кто питает к нему недоверие. Но и всем членам нашего церковного организма следует помнить мольбы старца Николая Гурьянова – не раскалывать Церковь, беречь её. С тем же увещеванием обратился недавно к читателям «Веры» протоиерей Иоанн Миронов – самый уважаемый пастырь Петербургской епархии. Поэтому, когда пред нами попытаются поставить выбор: безразличие или мятеж, предпочтём иное – великодушие и ответственность.
* * *
Попытаемся, насколько это позволяет газетная площадь, дать представление о жизненном пути Святейшего. Шестнадцатый Патриарх всея Руси Кирилл (в миру Владимир Михайлович Гундяев) родился 20 ноября 1946 года в г. Ленинграде в прекрасной семье.
Его дед – иерей Василий Гундяев – был легендарной фигурой, которого большевики звали машинистом-фанатиком. Человек огромной физической силы, он поднял однажды за бампер грузовик, спасая человека. До революции водил литерные поезда – лучшие в империи. Зарабатывал, что называется, «по-царски» – 300 рублей в месяц. На эту сумму можно было в то время купить стадо коров, но Василий Степанович так ничего и не скопил, все свободные деньги отправляя на Афон. Монархист, церковный человек, он встретил революцию в штыки, а в начале двадцатых годов стал ярким борцом с обновленчеством. За это ему пришлось пройти 46 тюрем и 7 ссылок. Когда его уводили первый раз, дома он оставил, кроме жены, восьмерых детей – семерых своих и приёмную дочь. Времена были голодные, но семья выжила. Однажды, когда кончились последние припасы, в окно кто-то постучал: «Хозяйка, принимай товар!» Бабушка Патриарха выбежала на крыльцо, обнаружив там большой мешок муки. Рядом никого не было. Священство Василий Гундяев принял в 50-е годы прошлого века, будучи глубоким стариком, тем не менее успел и послужить.
Отцу Патриарха – Михаилу Васильевичу – также пришлось пострадать за Христа. Дело в том, что, будучи студентом вуза, он пел в церковном хоре. Там, кстати, познакомился с будущей супругой Раисой Владимировной, но накануне свадьбы был арестован. Венчание пришлось отложить на четыре года, проведённые в ссылке.
«Это был счастливейший брак, – рассказывал митрополит Кирилл, – за долгие годы совместной жизни наши родители ни разу не поссорились, несмотря на вечную нехватку денег, на очень неблагоустроенное жильё: две комнатушки в коммуналке, печное отопление, вязанки дров приходилось таскать на пятый, очень высокий этаж. Вернувшись из заключения, отец стал священником, служил он в храме на Смоленском кладбище и в часовне Блаженной Ксении. И такой он был пастырь, что к нему потянулась питерская интеллигенция. И не только на службу в храм, но и домой – за советами-разговорами. Можно сказать, дверь в квартиру не закрывалась. Всех, кто приходил, мама поила чаем, кормила, и это при скудном семейном бюджете...»
Даже более чем скудном. Сестра Патриарха – Елена Михайловна – рассказывает, как однажды храм, в котором служил отец Михаил, обложили неподъёмным налогом. Но если священник отказывался от служения, налог списывался. «Естественно, – говорит Елена Михайловна, – ни о каком отказе от служения Богу у папы даже мысли не возникло. Мы продали все, что можно было продать, заняли деньги, и папа заплатил этот налог. Но потом он до конца жизни расплачивался с этими долгами. Как мы жили, не понимаю... В детстве я выходила к подъездной двери, а на ручке всегда висела сетка-авоська с продуктами. Их приносили простые прихожане – люди очень скромного достатка. Чаще всего в ней были селёдка и булка хлеба».
Было ясное чувство, что Господь не оставит. Это, наверное, и помогало справиться со всеми невзгодами.
«Моя мама часто брала меня на Карповку, к Иоанновскому монастырю, – вспоминал митрополит Кирилл. – Он был закрыт, у замурованного окна, как раз над местом, где погребён Иоанн Кронштадтский, был выставлен милицейский пост, чтобы не скапливались здесь паломники. Мы с мамой выжидали, когда милиционер отойдёт, подбегали к окну, становились на колени и молились. И вот однажды я серьёзно заболел – воспаление лёгких в тяжёлой форме. Болезнь не поддавалась даже пенициллину. Родители были очень встревожены. Когда мне стало совсем плохо, я попросил снять со стены фотографию Иоанна Кронштадтского (тогда он ещё не был канонизирован, иконы его не существовало) в красной бархатной рясе с голубыми отворотами. Я целовал холодное стекло, прикладывал фотографию ко лбу и молился, молился, молился. На следующий день я выздоровел. У меня нет никаких сомнений, что то было заступничество отца Иоанна».
Когда пришло время вступить в пионеры, Владимир отказался. В ответ на уговоры сказал: «Если вы согласны, чтобы я ходил в церковь в пионерском галстуке, тогда – пожалуйста». После этого его оставили в покое.
* * *
В 15 лет Владимир Гундяев вынужден был оставить школу и поступить в геологическую экспедицию. Там он три года трудился техником-картографом, познакомившись с замечательными людьми.
«Я оказался в среде весьма интеллектуальных и глубоко верующих людей, в окружении настоящей петербургской интеллигенции, – рассказывал митрополит Кирилл. – Там познакомился с серьёзной музыкой, с хорошим театром, у меня появился интерес к поэзии, литературе».
Свободное время Владимир посвящал самообразованию, благо его домашняя библиотека насчитывала три тысячи томов. Там богато были представлены православное богословие и русская религиозная философия – не всё было понятно, но многое волновало. Тем не менее будущий Патриарх не сразу решился, какой путь ему избрать в жизни. Он мечтал стать физиком, но встреча с митрополитом Никодимом (Ротовым) заставила его изменить планы. Поначалу юноша в штыки встретил назначение владыки Никодима на Ленинградскую кафедру, заподозрив в удачливом церковном карьеристе явного ставленника властей. Но путь от резкого неприятия до восторженного отношения оказался коротким. Владыка убедил Владимира, что учёных у нас довольно, а священников не хватает. Они сблизились, восьмилетний курс семинарии и академии был закончен меньше чем за пять лет. Среди уроков, преподанных митрополитом Никодимом, Святейшему особенно запомнился следующий, касающийся вечно встающего перед русскими христианами вопроса о том, насколько непрямо можно двигаться, в каких случаях цель оправдывает средства:
«Он учил меня так: прямо не летают даже вороны. Они ищут обходные потоки воздуха. Поэтому никогда не бейся головой об стену, ищи способ, как её обойти, не меняя своё намерение. Я много раз видел, как мой учитель обходил неприступные стены, оставаясь абсолютно во всём верным Русской Православной Церкви...»
* * *
3 апреля 1969 года митрополитом Ленинградским и Новгородским Никодимом (Ротовым) Владимир Гундяев был пострижен в монашество с наречением имени Кирилл.
С 1970 по 1971 год он преподавал догматическое богословие в Ленинградских Духовных школах, одновременно был личным секретарём митрополита Ленинградского и Новгородского Никодима. В 1971 году был возведён в сан архимандрита. С 26 декабря 1974 года ровно 10 лет возглавлял Ленинградские Духовные школы.
14 марта 1976 года был хиротонисан во епископа Выборгского. 2 сентября 1977 года возведён в сан архиепископа.
С 26 декабря 1984 года возглавил Смоленскую кафедру. С 13 ноября 1989 года владыка Кирилл – председатель Отдела внешних церковных сношений (с августа 2000 г. переименован в Отдел внешних церковных связей). 25 февраля 1991 года возведён в сан митрополита. Постоянный член Священного Синода.
27 января 2009 года Поместный Собор Русской Православной Церкви избрал митрополита Кирилла Патриархом Московским и всея Руси.
* * *
Выдержки из интервью митрополита Кирилла российским и зарубежным СМИ.
Радиостанция «Эхо России» (2001 г.):
– Вас обвинят в чём-нибудь. В экуменизме...
– Трудно обвинить. Обвинить можно в том случае, если бы мы предавали свои ценности и православие. А я всегда говорю так: в диалоге обе стороны должны быть сильными. Потому что если хоть одна сторона в диалоге слабая, то диалог превращается в диалог всадника с лошадью. И один проигрывает, становится рабом, он теряет. Кстати, это была проблема Советского Союза. Диалог с Западом не получился. В результате этого диалога не стало Советского Союза. Потому что мы оказались духовно слабее. Для того чтобы начать тесное взаимодействие с Западной Европой, мы, в первую очередь, должны быть сильными. Тогда это не опасно.
– Владыка, здесь вопрос по поводу языка, на котором служат в Русской Православной Церкви. Михаил Синягин из Москвы спрашивает: «Не кажется ли вам насущным срочный переход на русский язык при богослужении и на нормальное летоисчисление?»
– Я не считаю, что это нужно делать, и быстро делать, потому что это сразу приведёт к разделению внутри Церкви.
– Почему?
– Потому что очень многие люди религиозно воспитаны в атмосфере славянского богослужения. И даже не просто переход на разговорный язык, а иногда изменение фразы, ошибка священнослужителя и то вызывает отрицательную реакцию людей, которые почти всё знают наизусть.
– То есть для них это нарушение обряда?
– Для них это нарушение, если хотите, строя жизни. Они воспитаны в этом. Но, с другой стороны, существует проблема понимания. И в начале ХХ века наша Церковь замечательно начала решать эту проблему. Была создана специальная литургическая комиссия под председательством, кстати, будущего Патриарха Сергия (Страгородского), и они пошли вот по какому пути. Они не заменяли славянский язык разговорным, потому что и заменить-то нельзя. Богослужение – это стихия. Большинство богослужебных текстов – перевод с греческого на славянский. Как вы знаете, славянский язык является почти грамматической калькой греческого. С греческого на славянский можно буквально перевести, с греческого на русский буквально перевести нельзя. Если стихи по-гречески, то это почти стихи по-славянски. Но это совсем не стихи по-русски. Мы теряем колоссальный эстетический пласт богослужения. Этого делать просто нельзя, это будет варварство. Но возникает вопрос: а как же всё это соединить и сохранить? Наши отцы в начале ХХ века начали работу по редактированию славянского текста. То есть сохраняется славянская грамматика, стиль и структура славянского текста, но она наполняется понятными для современного человека словами. По этому пути сейчас нужно идти. У нас есть такая комиссия. Я надеюсь, она будет работать более интенсивно и подготавливать соответствующие тексты.
– А календарь?
– Что касается календаря, то переход на календарь будет ещё более сложным делом. Потому что большинство людей у нас просто отождествило себя уже с этим старым календарём. Как-то однажды одного русского богослова спросили на Западе: «А что было бы, если бы вы вдруг перешли на григорианский стиль?» А он ответил следующее: «Абсолютное большинство нашего народа пришло бы на Рождество не 25 декабря, а 7 января, потому что это уже традиция». Сломать эту традицию невозможно, сразу вслед за этим будет раскол.
– Пасха-то совпадает. Вы же говорили, впервые за много времени...
– Вот ещё один пример, очень интересный, в отношении календаря. Многие наши граждане выезжают за границу, где есть православные церкви, которые празднуют по новому стилю. Допустим, в Америке. Есть Американская Православная Церковь, она по новому стилю празднует. Или в Финляндии. Там не только по новому стилю, там и пасхалия западная. И что вы думаете? Они просят создать приходы Русской Православной Церкви, чтобы ходить в храм по старому стилю. И это не просто обычные верующие люди, это часто высокообразованные дипломаты и их семьи.
«Российская газета» (2006 г.):
– Какова позиция Церкви по поводу Мавзолея Ленина?
– Культ мёртвого тела, выставленного напоказ, чужд и нашей, и общечеловеческой традициям. Конечно, Ленина нужно похоронить. Но, говоря так, Церковь всегда подчёркивает: в нашем обществе до сих пор немало людей, для которых это является вопросом самого настоящего культа. Потому ответить, когда именно следует предать тело Ленина земле, очень не просто. Пускай полежит. Я глубоко убеждён, что когда-нибудь это всё будет совершено, но не нужно ломать людей через колено.
– Как Церковь относится к смертной казни?
– Христос, которого казнили, нигде не высказывался против смертной казни. И потому у Церкви нет на неё запрета, но она делала всё, чтобы смертные приговоры, которые выносили в дореволюционной России, не приводились в исполнение. Благодаря печалованию Церкви за 100-150 предреволюционных лет было осуществлено меньше десятка смертных приговоров. Если говорить о современной России, то, учитывая состояние нашего правосудия, смертная казнь с лёгкостью может превратиться в легальный способ избавления от конкурентов. Потому сейчас введение смертной казни – страшная опасность. Ибо по суду, на законных основаниях, могут начать убивать невинных. Ведь у нас, как вы знаете, многое покупается. И поэтому я бы сказал так: давайте не отменять смертную казнь, но и не принимать закон о ней. Пусть сохраняется мораторий.
Журнал «Spiegel» (2008 г.):
– После распада СССР в стране воцарились преступность и коррупция. Убийства, грабежи и мошенничество стали массовым явлением. Не означало ли это, что Церковь потерпела неудачу?
– Возрождение нравственности – долгий процесс. В других странах уровень преступности тоже высок. Кроме того, в России происходили масштабные социальные изменения. Наша экономика лежала в руинах, усиливалось иностранное влияние и потребительское мышление, внимание к внешней форме, все эти постмодернистские идеи, которые всё преподносят как относительное и уже не требуют от нас отличать правду от лжи.
– Не означают ли ваши слова, что сегодняшний день не лучше вчерашнего?
– Для возрождения Церкви требовалось время. Мы были ослаблены атеизмом, и к тому же на нас лежала двойная нагрузка. Мы напоминали боксёра, который несколько месяцев ходил с рукой в гипсе, и вдруг его, подбадривая приветственными возгласами, выталкивают на ринг. Но там нас ждал отлично натренированный соперник – я имею в виду миссионеров всех мастей из Америки и Южной Кореи, стремившихся обратить россиян в свою веру. Кроме того, религию выталкивало на обочину светское мышление.
– Не считаете ли вы, что капитализм в конечном итоге ещё хуже коммунизма?
– Рыночная экономика, несомненно, доказала свою эффективность по сравнению с плановой. Но, в отличие от корпоративных менеджеров, Церковь верит также и в справедливость. И в этом смысле проблем у нас сегодня не меньше, если не больше, чем в советскую эпоху. Пропасть между богатыми и бедными в России скандально велика. И этим вопросом мы занимаемся.
Газета «Труд» (2009 г.):
– Сейчас много говорят о необходимости сохранения преемственности курса Патриарха Алексия II. В чём состоит этот курс? Почему, на ваш взгляд, необходима его преемственность?
– Почивший Патриарх Алексий возглавил Русскую Церковь в непростое время. Когда разрывались вековые связи между народами и общество раскалывалось на отдельные сегменты на имущественных и политических основаниях, очень важно было блюсти церковное единство. И сегодня мы можем уверенно сказать, что Церкви удалось успешно справиться со стоявшими перед ней задачами. Она стала центром национального возрождения и источником духовного преображения всех сторон общественной жизни.
 | назад |
| вперед |  |
