ЧТЕНИЕ
Инок Дорофей
«БОГ ТЕРПЕЛ И НАМ ВЕЛЕЛ»
Эти картинки из жизни написаны монахом, нашим современником. Более всего батюшка не хотел кого-либо обидеть, для него главное – смысл этих поучительных историй, поэтому имена мирян и священников, а также географические и другие названия здесь изменены. Пожалуйста, не ищите сходства с реальными людьми.
Кто должен строить?
В селе Преображенка когда-то была деревянная церковь. Несколько десятков лет тому назад храм сгорел: кто-то говорил – от неправильного устроения печи, но большинство грешило на поджог. Многие помнили красавицу-церковь и жалели, что такой красоты уже нет в селе. А тут слух прошёл, что в соседнем селе батюшка храм строит. Обида взяла некоторых «сочувствующих» и «с уважением относящихся»: а почему у нас не строят? Как-никак 900 с лишним человек в селе проживают. Стали прислушиваться, что там говорят о храме в соседнем селе. А там батюшка молодой, активный: сам помогает строителям, в город за стройматериалами ездит, храм ещё не достроен, но службу уже начал в нём вести. Соседнее село не так и далеко, 30 километров, летом по сухой дороге полчаса езды, можно бы и на службе побывать – но разве летом у крестьянина есть время? Вот когда в нашем селе построят церковь, думали преображенцы, то будем по праздникам в неё ходить. Только дождаться нужно, когда священник церковь в соседнем селе строить закончит да за нашу возьмётся. Так и жили надеждами преображенцы, пока однажды к ним в село не приехал тот самый священник из соседнего села.
Приехал же батюшка по делу. Нужно было для его храма купол изготовить, а подходящий мастер из всей округи проживал именно в Преображенке. Приехал священник к мастеру, привёз чертежи, доски, гвозди, шурупы и стал договариваться о деле и сроках, а когда договорился, начал прощаться. Тут мастер его и спрашивает:
– А когда вы начнёте у нас церковь строить?
– У вас? – удивился батюшка. – Да в моих планах такого никогда и не было. И почему я-то должен строить?
– А кто же? – настала очередь удивиться мастеру.
– Вы!
– Я?!
– Вы и ваши односельчане. Если вам на самом деле церковь нужна, вы её и постройте, а я к вам служить буду приезжать.
Священник уехал, а по селу пошла молва: батюшка церковь строить отказался.
Обидное слово «reporter»
Василиса – православная художница, иконописец. Пишет иконы для храмов и верующих людей в древнерусской традиции, в «рублёвском» стиле. Краски у неё не «химические», а из природных камней разного цвета. Василиса пишет такие иконы, что, глядя на них, даже неверующий человек испытывает чувство благоговения, а верующему хочется молиться. И это неудивительно, ведь икона уже «намоленная» – без молитвы Василиса никогда за кисть не берётся.
Живёт Василиса с мужем и дочерью очень скромно, больших денег за иконы никогда не просит, всё по минимуму. Машины у них нет, дорогих вещей тоже. Случалось, и бедствовали без денег – не все храмы рассчитывались вовремя. Она счастлива своей работой и тем, что люди нуждаются в её творениях. А творчеством её заинтересовались и за границей. Стали её приглашать то в Германию, то в Англию, то ещё куда – где проходят выставки икон. Везде приёмы, бокалы с шампанским, почёт и уважение. Наши послы в этих странах тоже не остались в стороне, видя, как русское духовное искусство покоряет холодный Запад. Они засвидетельствовали своё почтение старомодным целованием рук и витиеватыми хвалебными речами. Василисе было не по себе на этих выставках – у себя на родине к её творчеству относились спокойнее и сдержаннее. Но бывать за границей ей было интересно. Особенно радовало, что многие иностранцы интересуются русской православной иконой всерьёз.
Как-то возвращалась она домой из Лондона и в самолёте оказалась рядом с редактором православной газеты Владимиром Семёновичем Рыбкиным. Рыбкин был человеком в их городе известным, издавал газету и сам писал небольшие рассказики. Вместе они окормлялись у старца Вассиана и были немного знакомы друг с другом, хотя общаться ни разу не приходилось. Откровенно говоря, газета, которую выпускал Рыбкин, Василисе не очень нравилась – было в ней что-то тягостное, неуютное. А тут ещё услышала как-то на одной конференции, как редактор с трибуны возмущался нарушением его авторских прав. Помимо газеты, Рыбкин выпускал несколько приложений, одно из которых называлось «Избушка». И вот, выступая на конференции, Владимир Семёнович гневно поделился с собравшимися, что в Сибири есть журнал с точно таким же, запатентованным им, Рыбкиным, названием. Василиса же была знакома с редактором сибирского журнала, и слышать такое ей было неприятно.
В тот же день она позвонила своему знакомому сибиряку и передала суть услышанных претензий. Сибиряк долго смеялся и объяснил, что журнал его был зарегистрирован ещё в те времена, когда многие нынешние православные редакторы комсомольцами были; это во-первых, а во-вторых, журнал его называется не «Избушка», а «Сибирская избушка». Хотела Василиса передать это Рыбкину, но, наслышанная о его непростом характере, решила промолчать. И вот такая неожиданная встреча в самолёте.
Поскольку в салоне все вокруг говорили по-английски, то Владимир Семёнович предложил Василисе побеседовать на чужестранном языке. Василиса английский знала слабовато, но собеседника поддержала – отчего не поупражняться? И всё шло тихо-мирно, но тут Василиса забыла, как по-английски звучит слово «редактор», и, обращаясь к Владимиру Семёновичу, произнесла «reporter».
Рыбкин дёрнулся и резко перешёл на русский:
– Я не репортёр, я редактор, писатель, издатель православной газеты!
Василиса стала извиняться, просить прощения, но остановить Владимира Семёновича уже нельзя было. Он прямо-таки пылал от гнева. Ещё никто и никогда не называл его репортёром. Люди вокруг прервали свои разговоры и с интересом смотрели на смущённую Василису и побагровевшего от возмущения её собеседника. На шум прибежала стюардесса и предложила Рыбкину пересесть на свободное место в конце салона, чем тот тут же и воспользовался.
Несколько дней не могла отойти Василиса от этого неприятного инцидента, но за работой потихоньку всё стало забываться. Работы же было как всегда много. А тут как раз духовник, старец Вассиан, икону заказал, и вот настало время её отвезти. К старцу она ездить любила: никогда не отпустит её без чая и духовной беседы. Заранее радуясь общению с батюшкой, Василиса завернула готовую работу и с лёгким сердцем направилась к духовнику.
И надо же такому случиться, что к крыльцу дома старца Вассиана она подошла практически одновременно с Владимиром Рыбкиным, приехавшим на своей блестящей чёрной машине. Увидев Василису, Рыбкин насупил брови, хотел что-то сказать, но тут открылась дверь и вышел старец. Увидев своих духовных чад, он обрадовался, сказал несколько добрых приветственных слов, а потом обратился к Рыбкину: «Ты, Володенька, погоди немного, мы скоро, а потом я тебя позову». Рыбкин фыркнул, злобно зыркнул на Василису, пошёл к своей машине и, усаживаясь на сиденье, резко хлопнул дверью.
Войдя в дом, старец развернул икону, поцеловал образ и положил на стол для освящения. Отдал Василисе деньги и спрашивает:
– А что он на тебя такой сердитый?
Василиса рассказала батюшке, что приключилось в самолёте.
– Вот в чём дело-то. Ну, ладно, мы с тобой потом чайку попьём, ступай домой, а то он и на меня рассердится.
Улыбнулась Василиса, поклонилась батюшке и, благословившись, вышла на улицу. И стало ей сразу легче: уж если старец терпит сердитого редактора, то ей Сам Господь велел.
Паломничество к старцам
Жили-были пять православных христианок. Они ходили в один храм, были между собой дружны, поддерживали друг друга в трудную минуту, много читали, а если одна из них прочитала интересную книгу, то тут же советовала её своим подружкам. Как-то прочитали они по очереди книгу о старцах и стали делиться впечатлениями. «Как мудро и благодатно у старцев», – говорили они, и сразу появились у них к старцам вопросы, и захотелось им поближе познакомиться с этими угодниками Божьими. Разузнали они, в каких весях проживают благодатные старцы, и отправились их разыскивать, каждая выбрав свой путь. На поиски старцев уехали четыре подружки, пятая поехать не смогла и осталась в городе: была она бизнесменом, и дела бизнеса не терпели её отсутствия. И вот однажды к этой оставшейся в городе женщине подошла знакомая и говорит: «Твои подружки старцев искать поехали, а ведь у нас в городе есть свой старец». И назвала храм на окраине города. Обрадовалась бизнесвумен, что ехать никуда не нужно, и отправилась по указанному адресу.
Настоятель и впрямь показался старцем – маленький, старенький и ласковый такой. Встретил старец посетительницу приветливо, пригласил чаю попить и стал расспрашивать, кто она и чем занимается. Женщина всё рассказала о себе, о семье, о бизнесе. Услышав про бизнес, старец оживился и стал подробно рассказывать о том, что церковь требует большого ремонта. Бизнесменка вежливо выслушала и начала свои духовные проблемы старцу выкладывать, а он ей в ответ – свои, строительные. Так и прошёл разговор за чашкой чая. При прощании старец всё-таки совет дал: «Читай “Отче наш”». «А остальные молитвы?» «Читай “Отче наш”», – категорично повторил старец. Приехала домой женщина, встала на вечернее правило, а потом вспомнила и отложила, прочитав только «Отче наш». Утром – то же самое. И стало её смущение одолевать: как же так – столько лет молилась утром и вечером, акафисты читала, а тут только одна молитва? И стала она с нетерпением подруг своих ожидать.
Первой вернулась паломница, что ездила в один из очень почитаемых монастырей в сердцевине России. Походила по освящённой тропинке с молитвой, искупалась в святом источнике, приложилась к мощам святых угодников Божиих, на службе побывала, где монашки так сладостно поют, что сердце замирает. Всё было хорошо, пока не попала к старцу на приём. Тот даже слушать её не стал и назначил послушание: ехать в такую-то епархию и просить местного архиерея усилить молитвы, чтобы стать Патриархом. Паломница растерялась и стала говорить, что она совсем из другой епархии и денег-то у неё только на обратный билет, но старец и слушать не желал, выпроводил за дверь с напутствием: «Это Божье указание, не исполнишь – умрёшь!» Идёт наша горемычная по монастырской ограде, слёзы в три ручья, и ничего ей уже не мило. Увидел её молодой священник и спросил о причине слёз. Та всё ему и рассказала о старце. Священник ей говорит: «Да это же прельщённый человек, запрещённый в служении! Городит не весть что, выбросьте всё из головы, помолитесь на службе, по тропинке к источнику с молитвой сходите, сердце и успокоится». Так наша паломница и сделала, да домой быстрее возвратилась.
Вторая паломница попала в очень знаменитый монастырь. Сам монастырь красивый необыкновенно, и службы замечательные, и иконы старинные, а как причастилась на третий день своего пребывания в монастыре, всё ещё милее стало. Но вот настало время к старцу на приём идти. Отстояла она длиннющую очередь, келейник её к старцу подвёл, а тот и говорит: «Антихрист уже родился. Нужно срочно строить восемь больших соборов по всей стране, чтобы получился восьмиконечный крест. Когда антихрист придёт, они вместе с людьми на небо поднимутся, и антихрист их не достанет. Строить соборы должны монахи. И ты принимай монашество – в строительстве будешь тем монахам помогать». Хотела она старцу возразить, что время её не подошло монашество принимать – дочь нужно замуж выдать, да и морально не готова, а старец её уже к двери провожает и приговаривает: «Монашество – это блаженство». Ходит наша паломница по монастырю как потерянная, от благостного настроения и следа не осталось. Видит, идёт монах средних лет. Она и подойди к нему с вопросом: как же ей теперь быть? «Езжай, матушка, домой, к дочери, а храмы, если они Богу нужны, и без тебя построят. А наш старец – это духовник для болящих на голову, к нему таких много приезжает».
Третья подруга поехала в древний монастырь, что на острове стоит. Стала старца спрашивать, а ей говорят – старец за границу уехал, насовсем. Ходит женщина по зимнему острову: красота вокруг неописуемая, тишина (туристы только летом досаждают, а осенью и зимой их нет), скиты кругом, место благодатное – и почему отсюда старец уехал? Нигде такого уединённого монастыря нет – молись да спасай душу от греха. Решила паломница, что будет и впредь сюда приезжать, а что старца нет, да и ладно, и так всё вокруг благодатно.
Рассказы о паломничестве закончила последняя из подружек, которая поехала к старцу древнего монастыря. И стало ей неловко перед старцем: «По две сотни людей к его домику подъезжают, а он уже старенький, под 80 лет. Поднимут его с кровати, наденут шубу да валенки, встанет он, плечиком к косяку притулившись, слабенький такой, а всех маслицем помажет и благословит. Подошла я к нему, и жалость меня охватила, и стали вопросы мои какими-то ненужными. Он меня маслицем помазал, я руку его поцеловала, и стало мне хорошо и ясно без всяких вопросов и ответов».
Рассказала и бизнесменка о своём посещении местного старца и о его благословении читать только одну молитву. После чего отправились подружки в церковь на всенощную. И там подходит к ней послушник из того храма, где старец служит, и говорит: «Наш батюшка велел вам передать вот что: “Приходи к нам, красное солнышко!” Вы поняли?» Женщине стало как-то не по себе: вспомнила сетования старца о нехватке денег на ремонт и подумала: «Может, в этом и есть причина такой заботы обо мне?» С таким вот смущением пошла на исповедь к своему духовнику. Тот, выслушав всё, говорит: «Прежнее молитвенное правило не оставляйте, к старцам ездить я вам запретить не могу, но и не советую».
В следующий раз, когда подружки собрались вместе и ещё раз обсудили свои походы к старцам, пришли к единодушному мнению: больше старцев не искать, молиться в своём храме и исповедоваться у своего приходского священника.
По частям
Ивану исполнилось всего двадцать один год, когда он заболел, и заболел серьёзно. Сделали ему операцию на сонной артерии, но, как признались сами врачи, операция прошла не совсем удачно. Старый врач сказал матери: «Идите в церковь, просите Бога. Если Он есть, то поможет вашему сыну, а мы здесь уже бессильны». Родители в плач – сынок-то у них один, жалко кровиночку. В церковь они никогда не ходили, но пришлось. Обратились в лавку, что и как сделать. Женщина, что при свечах стояла, посоветовала заказать сорокоуст о здравии, да не только в их храме, а и в других: «Пусть больше батюшек о вашем сыночке помолятся, глядишь, и даст здравие ему Господь».
Родители заказали сорокоуст о здравии Ивана во всех ближайших храмах и в деревню бабушке Ивановой написали, чтобы в своей церкви помолилась. Бабушка, хотя и старая, храм не посещала, а тут собралась, свечи поставила, сорокоуст заказал да Богу обет дала: если внучек поправится, то отнесёт всю свою пенсию в храм как пожертвование.
И услышал Господь молитвы – Иван стал поправляться, родительские и бабушкины слёзы высохли, и настало бабушке время обет исполнять. Но тут начались искушения. Было у бабушки кое-что скоплено на смерть, а когда внук заболел, всё отдала на его лечение, и, кроме пенсии, никаких средств у неё нет: и как же взять да всю пенсию и отдать? А жить на что? И решила бабушка обет исполнять по частям – пришла в храм, опустила в кружку 500 рублей, а у самой сомнения: можно ли так вот, по частям, или нет? Стоит старушка перед церковной кружкой, и слёзы сами собой наворачиваются. А тут настоятель идёт. Увидел плачущую старушку и начал спрашивать, в чём дело. Та всё и рассказала: как внук заболел, как все деньги на его лечение отдала и как обет Богу дала, и про свои сомнения поведала: с одной стороны, исполнять нужно, а с другой – с голоду теперь помирать, что ли? А если не всё сразу пожертвовать – вдруг Бог обидится и внук опять заболеет?
Батюшка выслушал бабушку и стал ей объяснять, что Бог никогда не обижается, а жалеет нас, грешных, и посылает нам испытания, чтобы мы не забывали о душе своей заботиться. Вот и болезнь внука заставила и родителей, и бабушку о Боге вспомнить. А то, что обет по частям выполнять, так это ещё лучше для спасения души: получается, что чаще в храм заходить нужно будет. Бабушка повеселела от таких слов, поблагодарила батюшку и домой отправилась.
Секонд-хэнд
Что бы ни говорили, а жить народ наш стал богаче, по крайней мере в городе. Это видно по тому, что у многих горожан периодически возникает проблема: куда девать старые вещи? У кого-то выросли дети, и чуть-чуть ношеная детская одежда стала ненужной, а кто-то в угоду моде так часто меняет свой гардероб, что почти новые вещи выбросить рука не поднимается. Также случается, что умирает близкий, а после него остаётся немало вполне приличных вещей. И для городских жителей встаёт вопрос: куда девать всё это добро? Кто-то увозит старые вещи на свои дачи, кто-то безуспешно пытается сдать в детские дома и дома престарелых (безуспешно, потому что не берут), кто-то выносит к ближайшим мусорным бакам в надежде, что, кому нужно, тот подберёт, многие же интуитивно обратились в православные приходы, – дескать, возьмите и раздайте нуждающимся. И церкви откликнулись.
В каждом приходе проблему с приносимыми вещами решают по-разному. Где-то просто сваливают кульки и мешки в угол, где-то выделили специальный контейнер, а где-то и специальную комнату отвели с назначенным человеком для сортировки вещей. Сортировать же нужно обязательно, так как иногда люди приносят такую рухлядь, что её тут же выбрасывают в мусорный контейнер. Но в большинстве случаев вещи бывают добротные. Многие работники приходов запаслись хорошими вещами на долгие годы, но проблема, что делать с огромными тюками вещей, заполнивших и выделенные контейнеры, и комнаты и проходы в приходских коридорах, стала для настоятелей головной болью, так как нуждающихся в старой одежде оказалось не так уж и много. На помощь пришли сельские батюшки, периодически наезжающие в город либо по хозяйственным делам, либо на епархиальный склад за товаром. Вот и отец Валерий, приехав из глубинки на церковном грузовичке и не получив от своего спонсора обещанные доски для стройки, чтобы не возвращаться в село пустым, решил загрузить свою машину вещами. Знал отец Валерий нужды своих сельчан: многие живут буквально на грани бедности, а некоторые и за этой гранью – денег на покупку новых вещей нет, дай Бог семью прокормить. Работницы городского прихода, куда заехал отец Валерий, закидали ему в кузов мешки и кульки с вещами, и он отправился в обратный путь.
По приезде священник дал объявление в местной газете, что в такой-то день, в такой-то час желающие могут получить в храме неновую, но вполне приличную одежду. В назначенное время в храм пришло человек сорок, и в течение получаса все мешки и кульки не то что бы разобрали, а буквально расхватали. Увидев, с каким азартом сельчане разбирают старые вещи, отец Валерий стал в город наезжать чаще, иногда специально за вещами.
Как-то одна из прихожанок, увидев, что у отца настоятеля зимняя скуфейка совсем старенькая и изношенная, решила сшить ему обновку. Приглядела женщина в привезённых вещах пальто с почти новым соболиным воротником, забрала его, воротник отпорола и сшила батюшке новую скуфью. Надел отец Валерий обновку, глянул в зеркало и засмущался – слишком богато смотрится, ну прямо боярин в соболиной шапке. Решил больше не надевать, но, как зима прижала морозами, надел обновку и сразу оценил её достоинства.
Как-то приехал отец Валерий в епархиальное управление очередной отчёт сдавать и столкнулся в дверях с архиереем. Снял свою новую скуфью, благословение у владыки просит. Архиерей благословил, а сам на скуфью глядит и спрашивает: «Где это ты такую богатую шапку достал?» «Да это, владыка, из поношенных вещей, что люди в церковь приносят. Портниха вот приглядела и сшила мне на морозы». «А, секонд-хэнд…» – разочарованно протянул архиерей. «Можно и так сказать», – ответил священник. Владыка хмыкнул и прошёл в свой кабинет – людей, носящих бэушные вещи, он не понимал. Отец же Валерий облегчённо вздохнул, быстренько завершил бумажные дела и пошёл к своей машине – на одном из приходов скопилось множество вещей, просили забрать.
Такова воля Божия
Архимандриту Палладию было уже 35 лет, и ему очень хотелось иметь духовных чад. Видел он, как за другими архимандритами да игуменами их духовные чада толпами ходят, и всё «как батюшка благословит» делают, и обидно ему было, что у других есть забота и ответственность за души чад своих духовных, а он всего этого лишён. Решил он эту несправедливость исправить, а вот с чего начать, не ведал. А тут как раз время подошло к своему духовнику – опытному старцу – на исповедь идти.
По окончании исповеди архимандрит обратился к старцу:
– Благослови, батюшка, мне духовных чад завести.
– А зачем они тебе? – удивился старец.
– Ну, как же, у всех есть, а у меня нет. И мне хочется быть духовным руководителем.
– А что же ты им будешь говорить?
– Не знаю, я думал, вы подскажете, у вас же большой опыт.
– Ну, говори им волю Божью, – изрёк старец.
– А как же мне её узнать?
– Ну, тогда молчи, – подытожил старец.
– Так если я молчать буду, все духовные чада разбегутся, – чуть не плачет архимандрит.
– Значит, такова воля Божья, – закончил старец.
Утреннее правило
После перестройки стала власть возвращать Церкви монастыри, но, как правило, были они в ужасном состоянии. На восстановление некогда крупного, а ныне разрушенного монастыря волей Божией был назначен архимандрит Палладий. Легло на него столько хозяйственных забот, что и подумать об этом никогда не мог. Да ещё и помощники все как один бестолковые. Нрава наместник Палладий был крутого, и бестолковым помощникам доставалось крепко: бывало, и благословляющей дланью приложится, а фраза «пошёл вон!» воспринималась провинившимися как должное. Только своим благочинным игуменом Архипом наместник был доволен. Игумен был в меру расторопным и нёс немало послушаний. А главное, что особо отмечал отец Палладий, был благочинный прилежным молитвенником – как наместник в храм ни придёт спозаранку на утреннее правило, а игумен уже там с братией молится.
И вот однажды к отцу Палладию подошёл молодой послушник и говорит: «Отпустите меня из монастыря». «А в чём дело? Что это с тобой случилось, что ты хочешь из монастыря сбежать?» – спросил наместник. «Да не высыпаюсь я», – потупившись, промолвил послушник. «Как это не высыпаешься? Все высыпаются, а он, видите ли, нет», – рассердился наместник. Послушник, увидев, как начали хмуриться брови отца наместника, не на шутку струхнул и торопливо поведал, что отец благочинный каждое утро посылает его дежурить под дверями наместника, чтобы слушать, когда тот проснётся. Как только архимандрит Палладий завозится на постели, послушник бегом благочинного с братией будить, а те быстро-быстро в церковь на утреннее правило – невзирая на раннее время.
«Так вот почему он всегда в храме впереди меня оказывается», – догадался наместник и начал думать, как бы наказать хитреца. Игумен же, услышав, что его хитрость разоблачена, побежал к отцу наместнику с покаянием. Все насельники монастыря со страхом приседали, слыша гневные крики, доносящиеся из кабинета архимандрита. Через некоторое время оттуда буквально вывалился игумен – весь красный – и на вопросы, что будет дальше, слёзно просил молитв за него, грешного, – было ему сказано, что основная кара впереди. Но тут на счастье отца благочинного вышло решение Священного Синода о хиротонии архимандрита Палладия во епископа с направлением на вдовствующую кафедру.
Поскольку архимандрит Палладий, в отличие от некоторых своих собратьев, не приготовил себе загодя ни епископского облачения, ни текста, который нужно говорить при хиротонии, то на него неожиданно навалились новые заботы, что и спасло отца игумена от неминуемого разноса. Вскоре епископ Палладий отправился в свою епархию, оставив вместо себя отца благочинного, который с ещё большей ревностью взялся за восстановление монастыря. Благо теперь после трудов праведных можно было и поспать спокойно.
 | назад |
| вперед |  |
