ВЗГЛЯД
НЕОКОНЧЕННЫЙ ДИАЛОГ
Мою престарелую маму сбила машина. С раздробленной голенью, сотрясением мозга и многочисленными ушибами и ссадинами была доставлена она в отделение травматологии районной больницы. Мы с сестрой по очереди дежурим возле неё, и вот уже теряется счёт дням, суткам, неделям… Незаметно май сменился июнем, а мир сузился для нас до маленькой, тесной и душной больничной палаты, где вместо трёх коек стоят шесть, а при каждом больном ещё и по одному ухаживающему. Мы одурели от бессонных ночей, криков и стонов больных, грубости медперсонала, убогости обстановки и нехватки элементарных, но необходимых для больницы вещей: постельного белья, воды, а главное – человеческого сострадания.
Травматологическое отделение районной больницы – это сгусток человеческой боли, горя, слёз, но и безалаберности, неосторожности и какого-то удивительно легкомысленного отношения к собственной жизни. Здесь особенно задумываешься о человеческой сущности: о её непостижимости, но в то же время и о примитивности мышления, однотипности ошибок. Почему-то чужой опыт никому не наука, чужая боль – никому не предостережение.
...Душераздирающие крики, вопли и грубая ругань в соседней палате. Привезли 70-летнюю женщину с черепно-мозговой травмой: напившись до белой горячки, она перепутала окно с дверью и, собравшись за очередной порцией «горючего», вышла из квартиры через окно.
А к нам в палату положили совсем юную женщину, всю изрезанную ножом. Она ещё почти девчонка, но уже успела побывать замужем, развестись, и вот теперь, когда суд вынес решение о разделе имущества, в борьбу за это самое имущество вступили две семьи – со стороны этой девчонки и со стороны её мужа (просто как Монтекки и Капулетти!). И борьба эта закончилась тем, что бывший муж и свёкор решились на радикальные меры: пришли убить покушающуюся на их добро женщину. Свёкор нанёс ей 22 ножевых ранения, порезал лицо, руки, спину, пробил лёгкое, поломал рёбра…
В детской палате лежат два мальчика, 8 и 12 лет. Подрались. Да не просто подрались, а проломили кирпичами друг другу головы. Лёжа в одной палате, они уже давно помирились, играют и весело смеются. А родители их яростно судятся.
Доктор наш верующий: заходя в операционную, всегда трижды осеняет себя крестным знамением. Но от постоянного, каждодневного соприкосновения с беспредельным человеческим легкомыслием он стал жёстким, резким, неразговорчивым. Возможно, он чувствует себя Сизифом, вечно толкающим на гору камень, который снова и снова скатывается вниз: он латает человеческие тела, складывает поломанные кости, а люди снова и снова бьются, ломаются и режут друг друга.
Видимо, об этом же думает и молодой человек, который пришёл навестить в нашей палате свою знакомую. Он говорит:
– Если человек – это подобие Божие, то каков же тогда Бог? И как может Он спокойно смотреть на Своё создание?
– Но ведь Бог не таким сотворил человека, – возражаю я, – человек сам становится тем, кем желает быть.
– Но куда же смотрит Бог? Разве Он не отвечает за Своё творение? Вот так спокойно наблюдает за тем, что происходит с человеком, человечеством?
– А что же Он должен делать, по-вашему?
– Ну как что? Если Он – отец, Он должен воспитывать Своих детей, внушать… Ведь вы воспитываете своих детей? Несёте за них ответственность? Почему же Бог так безучастен: создал, бросил в мир – и барахтайтесь сами! Так?
– Но разве Бог не воспитывает нас? Он дал нам заповеди, Церковь. Но мы же не хотим ничего слышать! Мы живём по собственным принципам, а не по Божьему научению.
– Ну, хорошо… Но если ребёнок непослушен, то родители его наказывают, применяют различные методы…
– Так ведь то же самое делает и Бог! Уж каких только методов воздействия Он не применял! Вплоть до потопа! А мы? Разве мы становимся лучше?
– Вот-вот, мы становимся всё хуже и хуже. Бог это видит и должен в таком случае реагировать по-другому. Почему Он, например, не может силой оттащить человека от пьянства? Ударить по поднятой с ножом руке?
– Вы забыли, что человек создан свободным! Бог не может насильно заставить человека быть хорошим или плохим…
– Как это не может? Не хочет?
– Да, не хочет. Он уважает свободу человека.
– Свобода? – почти закричал мой собеседник. – Да кому она нужна, такая свобода? Когда один человек убивает другого, то свободен только убийца. А тот, кого убивают, уже не свободен: он хочет жить, а его лишают жизни. И это, по-вашему, свобода? Почему бы не остановить руку убийцы? Ведь Бог может это сделать! Почему Он считается со свободой убийцы, но не со свободой и желанием жертвы жить? Почему Он не может взять за шиворот эту пьющую женщину и оттащить её от бутылки? Я не признаю такой свободы.
– Ваши мысли не новы. Так же рассуждал и Иван Карамазов: «Я Бога принимаю. Но не принимаю мира, Им созданного». Видимо, вы только что посмотрели сериал «Братья Карамазовы»? Но поймите, что Богу не нужно человечество, ставшее добрым и правильным только под нажимом Самого Творца, а не добровольно. Если Бог силой заставит человека быть совершенным, то какова же цена такого совершенства? Это тот же тоталитаризм, пусть даже и со знаком плюс.
– Я не согласен с вами. Лучше насильственное добро, чем свободное зло. Вот говорят: на Западе люди улыбаются друг другу, но улыбки эти дежурные, неискренние. Так вот, я предпочитаю дежурную улыбку нашему искреннему недоброжелательству. А вы?
Я замедлила с ответом, а мой собеседник продолжал:
– Я недавно возвратился из Дании, где полтора года был на стажировке. Меня приятно поразили датчане: добродушием, простотой в общении, доброжелательством, каким-то светлым мировосприятием. Они как бы светятся изнутри. Каким контрастом с этим видится наша русская агрессивность, нелюбовь друг к другу… Говорят: «широта русской души». Я бы слово «широта» заменил на слово «безалаберность» – безалаберность русской души. Посмотрите: здесь, в больнице, весь ассортимент этой безалаберности налицо. Считается: какой народ – такое у него и правительство. Я бы добавил: какой народ – такой у него и Бог.
– А разве у нас с датчанами не один Бог?
– Получается, не один…
В палату зашёл врач, и разговор наш прервался. Но мысленно я продолжаю наш диалог: я чувствую горькую правду в словах молодого человека. Но сердце моё сопротивляется... Наверное, не одна я чувствую иную правду, но словами выразить не могу.
Валентина АКИШИНА
 | назад |
| вперед |  |
