КОЛОКОЛЬЧИК
ЗЕМЛЯНИКА ИЗ ДЕТСТВА
Жили на краю деревни старичок со старушкой. Всё у них было хорошо, всё как у людей: дети заботливые, внучата весёлые и румяные, коровушка на молоко не жадная, а яблоки – слаще их в деревне не было. Молоком и яблоками, баранками и колодезной вкусной водой угощали старички детишек и бедных людей, что проходили порой через их Ивановку, – Бог всё это дал и велел делиться. Сядут они, бывало, тихим вечером на скамейку у дома и улыбаются. «Хорошо, – скажет дед Иван, – когда совесть чистая, как твой белый платок, Дарья». «Хорошо, хорошо, – тихо откликнется жена, – не страшно и умирать».
Но однажды утром проснулись вместо белых как лунь старичков... двое белобрысых ребят. «Или я уже помер? Ничего не болит!» – проговорил «дед» и не узнал своего голоса. Спрыгнул с печки – а ещё вчера слезал оттуда, охая и кряхтя. «А ты кто, девочка?» – спросил он проворную, как птичка, девчушку, что мешала кашу в чугуне. «Я тут хозяйка, – ответила она, – а вот ты кто такой?» Вгляделись они друг в друга – глаза-то и в старости у людей прежние – да как кинутся обниматься и плясать по избе от радости! «Даша, мы с тобой снова в детстве очутились! – закричал Ваня. – Не терпится куда-нибудь бежать! Айда в лес, за земляникой – я помню тропку одну, её никто раньше не знал». И они выбежали с корзинками за дверь («дедушка» и не вспомнил о своих вечных валенках, в которых его видели и зимой и летом).
...Земляники было много, собирали до вечера. А как стемнело, задумались – что делать? Домой-то боязно возвращаться через лес. Но глядь – за деревьями чьё-то окошко светится. Побежали дети на огонёк. Скрипнула, отворяясь, дверь – и попали они в горницу, где пахло вкусно-вкусно. «Так пахнет матушкин воскресный пирог с малиной», – сказала Даша. «Нет, – заспорил Ваня, – это пахнет рыбой, что мы с отцом солили в бочку...» Каждому почудился свой запах. Но увидели они и одно и то же: за столом под иконами сидел юноша с золотыми волосами и белыми крыльями за плечами и смотрел на них – точно ждал.
«Здравствуйте, дети, – сказал он. – Садитесь к столу, кушайте». Ваня с Дашей робко сели на лавку и взяли по яблочку и по баранке, отпили из кружек молока, а из ковша – воды. «Мы тоже всем этим делились... когда были старенькими», – сказал Ваня.
«Вы много добра сделали в жизни, – сказал Ангел. – Скоро Господь призовёт вас к Себе, потому что вы искали всю жизнь света. Но есть на каждом из вас по одному нераскаянному греху. Взгляни, Ваня, на эту серебряную денежку, а ты, Даша, на этого леденцового петушка на палочке. Помните?» Дети сразу всё вспомнили, хоть и было это чуть ли не семь десятков лет назад. Ваня будто снова оказался в том дне, когда под окном богатого дома, где он жил в работниках, шёл нищий и жалобно причитал: «Подайте Христа ради!» Никто ему так и не подал, и тогда Ваня прошёл в горницу, выдвинул ящичек с деньгами и взял из кучи серебряных монет одну-единственную. Он был честным пареньком, потому ему и доверяли. Ни крошки чужой не возьмёт. Но тут до того жалко старика стало! Побежал, догнал и сунул в его худую ладонь денежку. Тот упал на колени: «Дай Бог здоровья, сынок!» – ведь на ту монету можно было купить много-много хлеба. Всю жизнь потом Иван втайне гордился своим поступком.
А Даша вспомнила, как на ярмарке приглядела гостинец для маленького Николки из их деревни, у которого совсем мало было радости в жизни – рос он сиротой. Но родители Дашины торопились, не захотели купить петушка, и девочка, обидевшись на них, сама быстренько взяла леденец и сунула в карман, никто и не заметил. Пока ехали домой на телеге, обёрнутый в вощёную бумагу леденец словно жёг ей бок. Но когда Даша принесла его Николке и на его исхудалом личике засветилось счастье, совесть замолчала. Даша тоже всю жизнь думала, что она сделала хорошо.
И только в присутствии Ангела послушались они свою совесть и поняли, что чужое брать грех, даже если задумал доброе дело. «Не печальтесь, дети, – сказал юноша с золотыми волосами. – Завтра пойдите в храм и покайтесь батюшке в вашем грехе. А теперь бегите и ничего не бойтесь, Господь с вами!» Ваня с Дашей прибежали в свой домишко и, умаявшись, даже огня не стали зажигать, сразу улеглись на печке спать. Утром дед Иван, как обычно, кряхтел да охал, слезая с печи, бабушка Дарья суетилась по хозяйству.
А на столе стояли корзинки с земляникой, как бы напоминая старичкам, что сегодня им предстоит идти по особенной тропинке – к храму.
 | назад |
| вперед |  |
