ПРИХОДСКАЯ ЖИЗНЬ
|
НЕСГОРЕВШАЯ ПАМЯТЬ
21 июля – воспоминание праведного отрока Прокопия УстьянскогоУстьянские ухабы
Среди многих откликов наших читателей, в основном благожелательных, встречается довольно неожиданная критика. Как-то раздаётся звонок в редакцию, снимаю трубку, слышу недовольный женский голос: «Почему вы не пишете о нашем Устьянском районе?» «А где это?» – спрашиваю. «На юге Архангельской области, очень большой район, между прочим». «Погодите, у нас же из Архангельской области чуть ли не в каждом номере публикации идут», – защищаюсь я. «Про всех пишете, а про нас нет. Если не будете писать, мы больше не будем выписывать вашу газету!» «А что у вас там интересного?» – пытаюсь расспросить сердитую подписчицу, в надежде подготовить хоть небольшой материал. «У нас святой Прокопий Устьянский, храм ему посвящён». – «Ну, расскажите подробней, какая у вас там православная жизнь?» – «А чего рассказывать, приезжайте, сами всё увидите».
Вот такой неожиданный ультиматум. Хорошо, что с такими обидами к нам не обращаются читатели с Дальнего Востока или из заграницы. Но Устьянский район всего в десяти часах езды на поезде. Оттуда, правда, до райцентра нужно ещё полчаса добираться на автобусе, но на станции Костылино меня встретил на машине молодой священник отец Владимир Павлов. По дороге спрашиваю батюшку:
– Как давно вы здесь служите?
– Три года. За двенадцать лет, с тех пор как был создан приход, здесь сменилось уже четыре настоятеля.
– Отчего же они так часто меняются?
– Сам не понимаю, – недоумевает священник. – Вроде бы и народ хороший. У двоих настоятелей матушкам климат не подошёл, поэтому уехали, а у других какие-то свои причины были.
– Это ваш первый приход?
– Да, первый. Я оказался здесь после семинарии, по благословению духовного отца архимандрита Ефрема. Он с одиннадцати лет заменял мне отца, известный в православном мире человек – наместник Иверского монастыря в Валдае. А в Архангельскую епархию отправил, потому что хорошо знаком с епископом Тихоном. Вначале я у владыки год иподьяконствовал, потом меня рукоположили в диаконы. И так как у меня было духовное образование, владыка сказал: «В диаконах тебе не стоит задерживаться, будешь иереем». Сначала было здесь тяжело – молитвенный дом у нас занимает скромное помещение бывшей конторки, храма пока нет. Но с Божьей помощью сейчас развиваемся потихонечку. В Павлицево красивую церковь заканчиваем строить. Этим занимается Олег Васильевич Воробьёв – руководитель предприятия «Деревянное зодчество», так что дело осталось за малым – внутренней отделкой.
Машина настоятеля петляет между рытвин и колдобин, выбитых в старом асфальте.
– Здесь у нас дороги ужасные, – серчает отец Владимир, уворачиваясь от огромных выбоин на дороге, напоминающих воронки от взрывов. – Лесовозы их разбивают. Никакой ремонт не спасает.
Наконец показался посёлок Октябрьский, даром что райцентр, и населения не сказать что мало – десять тысяч, но дома почти сплошь деревянные, одно- и двухэтажные.
На Прокопия три дня не работают
Храм расположен на краю села. Он небольшой, неказистый снаружи, с маленькой луковкой на крыше. Внутри всё так же скромно, но много старинных благодатных образов. Батюшка сразу же подводит меня к небольшому ковчежцу, стоящему у алтаря под большой храмовой иконой Прокопия Устьянского:
– Это наша главная святыня, здесь всё, что осталось от мощей святого Прокопия. В советское время они были сожжены, удалось сберечь только частички. Открылись мощи в селе Бестужево в XVII веке: поднявшись во гробе, сплетённом из прутьев, они были вытолкнуты из земли. Сначала для них была построена часовня, а потом и целый храм. Жития Прокопия, по сути, нет – оно начинается с того момента, как обретено было нетленное тело святого близ церкви Введения во храм Пресвятой Богородицы. Многие сомневались, было ли чудо на самом деле, и тогда Прокопий явился одному из купцов, сказав, что прославлен у Бога, и просил положить свои останки в храме для поклонения. От них было много исцелений, так что люди до революции стекались к мощам со всей России... А сейчас каждый год на Прокопия Устьянского, 21 июля, около мощей мироточит вот эта небольшая иконка праведного Прокопия.
Поговорив со мной, настоятель поспешил на важную встречу с руководителями района, оставив меня на попечение прихожан. Староста Любовь Николаевна Мартынова посетовала:
– Обидно за весь наш Устьянский район, что мы у себя в районном центре не имеем настоящей церкви.
– А старинного храма у вас разве не сохранилось?
– Его и не было, – огорошивает меня староста, – потому что наш посёлок был основан в советское время перед войной. А старинный храм был в Павлицево, но, когда я сюда приехала в 71-м году, его уже не застала.
– Почему же ваш храм был наименован в честь Прокопия Устьянского, если его мощи раньше хранились в Бестужево?
– Вначале хотели назвать церковь в честь иконы Казанской Божьей Матери, – взялась отвечать мне Галина Григорьевна Коптяева, одна из старейших прихожанок. – Пришли в администрацию 21 июля, в праздник Казанской Божьей Матери, регистрировать документы, но чего-то там не хватило. А 21 июля у нас день Прокопия Устьянского. Вернулись сюда, в храм, и в это время как раз принесли к нам мощи Прокопия Устьянского. И мы тогда решили, что это Божий знак.
– В Бестужево Прокопия-то очень сильно чтят, – добавляет Любовь Николаевна. – Даже в пору сенокоса дня три на Прокопия не работают. Испокон веков так повелось, и до настоящего времени. А вот храма там нет. Только Поклонный крест поставлен. Мы к ним ездим на Прокопия Устьянского вот с этой большой старинной иконой святого. Она находилась в Москве у предпринимателя, а когда отец Валентин это узнал, то сумел выхлопотать её для нас. Икона пришла к нам 15 февраля, как раз на Сретение Господне.
– Кто такой отец Валентин? – спрашиваю старосту.
– Иеромонах здешний, его раньше Владимиром звали. Он стоял у начала нашей общины. Сейчас он окормляет общину в Бестужево.
«Не бывать тут церкви!»
Отец Валентин (Егоров), оказывается, проживает здесь, в поселке, вместе с мамой – Лидией Александровной, маленькой хрупкой старушкой. А сам-то батюшка, между прочим, под два метра ростом. В день, когда мы встретились, он был очень болен – чихал, кашлял, пил настои из лекарственных трав, но все-таки согласился поговорить со мной. Отец Валентин не только в подробностях помнит историю создания общины в Октябрьском, но и собирает краеведческий материал о православном прошлом Устьянского края.
– Значит, как основался приход? – отец Валентин раскладывает передо мной на столе многочисленные фотоальбомы и документы. – Община первоначально базировалась в старинном селе Шангалы – там стоит дом моего отца, в котором мы и начали собираться по благословению митрофорного протоиерея, настоятеля Успенского храма города Вельска отца Валентина Таразевича. Его, как и многих из наших первых прихожан, уже нет в живых. Из первых общинников хотелось бы отметить ныне покойную Лидию Федосеевну Георгицу, Анну Петровну Ширшову, Александру Алексеевну Молчанову, Анфиту Евгеньевну Вангриц. Не все были шангальскими, некоторые приезжали из ближних деревень, из Костылево добиралась до нас Евдокия Фоминична Ожерельева с сестрой Анной Фоминичной Некрыловой. Екатерина Фёдоровна Пушкина приезжала из Бестужево за сто километров, стараясь бывать на всех собраниях...
...Имена и географические названия путаются в моей голове, перед мысленными глазами пестрит, точно от женских платочков на праздник. Вот те, на ком держалась наша Церковь в годы лихолетья, и нам ещё посчастливилось застать их и узнать вживую, что такое тихая, но несгибаемая вера русских бабушек.
– Скажите, у вас кто-то из предков был глубоко религиозен? – обратился я к отцу Валентину.
– Мой дед по отцу закончил Духовную семинарию ещё в старое время, а бабушка рано осталась сиротой, и так получилось, что её воспитали монахини одного из женских монастырей Каргопольского уезда. Они и привили ей веру и любовь к службе. Бабушка прожила больше 90 лет и до последних дней посещала храм. Наверное, благодаря им я и стал верующим.
– ...Итак, община была зарегистрирована ещё в начале 90-х, – продолжает свой рассказ отец Валентин. – В мае 96-го года к нам направили священника, а на следующий год в Октябрьский впервые приехал владыка Тихон. После того как он поговорил с главой поселковой администрации Мартыном Васильевичем Кочмариком, тот предложил общине небольшой домик бывшего проектного бюро лесобазы. Большинство её работников высказалось за то, чтобы передать нам это пустующее помещение под молитвенный дом. Но нашлись и ярые противники, которые до хрипоты кричали на собрании: «Нет, не бывать тут церкви! Как это в посёлке с названием Октябрьский будет стоять церковь?! Мы – против!» Тем не менее большинством голосов это здание нам передали.
Комочки сизого цвета
– Мне рассказали, что мощи Прокопия Устьянского были уничтожены? – спрашиваю я отца Валентина.
– В 1919 году гробницу с мощами Прокопия Устьянского богоборцы вытащили из церкви в Бестужево и сожгли выше деревни, на горе, – отвечает батюшка, с трудом справляясь с кашлем. – Пока чекисты делали своё чёрное дело, несколько верующих старушек прятались поодаль. Когда кощунники ушли, женщины пробрались к кострищу и вытащили из него пепел, косточки – всё, что там осталось. Среди этих женщин была мать старейшей жительницы села Ольги Перфирьевны Честнейшиной – остатки мощей хранились в семье все последующие годы. Перед смертью Ольга Перфирьевна успела передать святыню, завернутую в ткань, нам…
Слушал я рассказ отца Валентина и в очередной раз поражался силе сатанинских страстей, разгулявшихся сразу же после Октябрьской революции по всей матушке-России. Нетленные мощи Прокопия Устьянского около четырёхсот лет пролежали открытыми в храме, не подвергаясь тлению, «издавая необыкновенно сладкое благоухание». Бессчётное множество людей получили исцеления, припадая к ним. И вдруг пришли какие-то негодяи, надругались. Они думали, что после этого люди забудут угодника Божия, перестанут прибегать к его молитвам. Но помощь праведного Прокопия по сей день посылается всем, кто с верою обращается к нему. Один из таких невероятных случаев произошёл с сотрудником нашей газеты Анатолием Петровичем Саковым 12 лет назад. С ним тогда случился инсульт, со всеми вытекающими последствиями. Выписавшись из больницы, он жил на одних таблетках, передвигался черепашьими шаркающими шажками, не разлучался с палочкой, речь была нарушена настолько, что трудно было разобрать, о чём он говорит. К тому же его мучила жестокая бессонница. И вот в этот момент нашему коллеге и другу попалось Житие Прокопия Устьянского, которое практически всё состоит из перечисления случаев помощи безнадёжно больным людям. Анатолий Петрович стал молиться святому – и потихонечку пошёл на поправку. Через год он написал в статье Отечество его дольно и племя земнородно («Вера», № 327, 1999): «Болезнь ещё не отпустила меня, но хватка её ослабла: от таблеток я отказался напрочь, бросил курить, клюшкой страхуюсь только во время гололёда, сплю как солдат-первогодок...»
Дав обет святому в случае облегчения в болезни приехать на его родину и поклониться честным мощам, Анатолий Петрович отправился в Устьяны – так называют весь Устьянский район. В то время мощи хранились ещё у Ольги Перфирьевны в Бестужево. Анатолий Петрович попросил дозволения приложиться к ним. Ему вынесли деревянный кубок и высыпали на чистую тряпицу всё, что осталось от мощей. «Я увидел несколько комочков цвета пера сизого голубя», – писал он в своей статье.
...Анатолий Петрович и сейчас жив-здоров, частенько названивает нам из Москвы, где сейчас проживает.
Возвращение святых икон
– Так как же вам удалось найти в столице, да ещё вернуть обратно, старинную икону Прокопия Устьянского? – спрашиваю отца Валентина.
– У этой иконы особая история, – отвечает батюшка. – Как мне рассказывали старые люди, она висела над гробницей с мощами святого Прокопия. После разорения храма её взяли на сохранение местные жители. А село это, надо сказать, с давних пор облюбовали москвичи и питерцы – они покупают там дома и отдыхают семьями. Один такой дачник – врач из Подмосковья Владимир Никифоров – как-то оказался в доме, где пребывала икона. Семья, что её хранила, была не очень благополучная и продала образ за небольшие деньги. Это случилось в 80-е годы, и никто тогда в Устьянах особо по этому поводу не горевал. А когда у нас появилась община, мне рассказали всю эту историю и сообщили, что образ сейчас находится в офисе одной столичной фирмы. Я тогда был уже старостой и сразу понял, о какой великой святыне идёт речь. «Как бы мне найти этот офис?» – «Так мы, – отвечают мне, – знаем, где он находится».
Поехал я в столицу. Как оказалось, там икона кочевала из рук в руки, пока её не купил руководитель процветающей инновационной компании Александр Семёнович Зеленцов. Всех владельцев этой иконы что-то связывало с нашим районом: кто-то работал у нас, у кого-то дача здесь. Оказывается, образ хотели продать за границу за сорок тысяч долларов, но сделка расстроилась. Человек, который попытался её организовать, погиб в автокатастрофе. Так вот, значит, вышел я на Зеленцова. Его офис располагался в самом центре Москвы, в двухстах метрах от Кремлёвской стены: возле станции метро «Библиотека имени Ленина».
Трудно шли переговоры по её возвращению. За полгода я раза четыре ездил в Москву. Зеленцов не хотел отдавать икону, но и не гнал меня. Дело в том, что он верил – Прокопий Праведный помогает процветать его фирме, но не знал, как святой хочет распорядиться своим образом. «Знаю я ваш Устьянский район, – говорил предприниматель, – я там работал. У вас там ни одного храма нет, а икона храмовая. Она не может в какой-то там квартире висеть...» Я объяснил, что мы в Октябрьском обустроили молитвенный дом, открыли приход. Верующим, говорю, эта икона дорога как святыня. А у вас она, и правда, как картина висит. Вот так потихонечку размягчал я сердце Александра Семёновича. Вижу, он уже готов сдаться, но как последний аргумент ссылается на сотрудников. «Я бы отдал, – разводит он руками, – да только все у нас будут против. Они думают, если мы отдадим эту икону, у нас не будет благополучия». «Хорошо, – предлагаю я, – давайте соберём сотрудников, я с ними поговорю». Зеленцов и на это согласился, сели мы, начали беседовать. «У нас там, – говорю им, – храм в честь Прокопия Устьянского, это будет престольная храмовая икона. Мы перед ней будем молиться, служить молебны праведному Прокопию, в том числе и за вас, ваше здравие и благополучие. Это разве плохо? А что она здесь висит в кабинете директора? Вы, когда входите к Александру Семёновичу, хоть раз перед ней перекрестились?»
Уговорил. Икону бережно завернули. Зеленцов дал мне служебную «Волгу» с водителем. На Сретение Господне произошла встреча прихожан храма Прокопия Устьянского с образом, который издревле пребывал возле мощей святого.
Знамение двух Прокопиев
– Одной из первых в храм к нам пришла другая старинная икона, – вспоминает ещё один удивительный случай отец Валентин. – Она была написана для крестных ходов, на одной её стороне были изображены два Прокопия – Устюжский и Устьянский, на другой – образ Божьей Матери «Знамение». Передала мне её одна адвентистка, сказав, что икона лежала у неё дома на полатях. Случилось это больше десяти лет назад. Я пришёл с образом домой. Решил завтра с утра отнести его в храм. Икона была вся в пыли. Я её тщательно протёр, положил на стол, а сам рядом сел. Вдруг вижу: на белых одеждах обоих Прокопиев капельки какие-то появились. Думаю: «Что это за вода?» Хотел стереть, а капельки оказались маслянистые, то есть вязкие, как масло. И тут я понял: святое миро выступило. Это была первая икона в нашем молитвенном доме святого Прокопия Устьянского. Несколько позже обнаружились ещё несколько образов, где святой изображён уже один – босоногий мальчик в холщовой белой рубахе до колен, стоящий рядом с храмом, в котором были обретены его мощи.
– А вот эту маленькую иконку Прокопия кто вам передал? – спрашиваю у отца Валентина, показывая на фотографию перед мощами.
– Эту? Лия Васильевна Гончарова из Симферополя, у которой в Октябрьском живёт сын. Как она мне рассказывала, иконку ей написала одна монахиня-иконописица. Ещё Лия Васильевна передала в наш храм плащаницу, которую вначале готовила для Чечни, а потом хотела подарить Патриарху Алексию II, да не успела. Она приезжает к нам каждое лето во время отпуска с каким-нибудь подарком для храма.
Дары Елизаветы и Александры
Долго ещё батюшка рассказывал мне о становлении прихода, о том, как в нём менялись настоятели, каким образом и кем были переданы те или иные иконы. Перелистывая свой фотоальбом, он показал на икону Пресвятой Троицы в прекрасном окладе.
– А эту большую икону Пресвятой Троицы с резным золочёным виноградом нам подарила Елизавета Александровна Новикова, которая прожила 95 лет.
– Так я её знаю! – обрадовался я, услышав имя дорогого мне человека. – Мы как раз накануне её смерти познакомились. Она мне много рассказала о православной жизни в Вельске, и о ней самой я написал отдельную статью («Не унывай, душа моя», «Вера», № 338, 1999).
– Да, да, она много чего знала, – соглашается отец Валентин. – Восстанавливала Успенский храм после войны, потом всю жизнь пела в церковном хоре. И когда уже не могла петь, ходила на все службы и иконы на праздники украшала цветами. А эту икону её брат – соловецкий инок – привёз из монастыря, успел спасти, когда монастырь закрывали. У Елизаветы Александровны было много братьев и сестёр, они все ярославские, из Углича. Второй брат, когда произошла революция, стал чекистом.
– Она рассказывала мне эту историю, – вспомнил я. – Брат-чекист был начальником лагеря в Вельске и спас от голодной смерти Елизавету Александровну и ещё одну свою сестру, вызвав их в 42-м из блокадного Ленинграда. Построил им отдельный домик, где Елизавета Александровна приютила нескольких монахинь и верующих старушек. Там они жили как в монастыре. Регулярно совершались службы бывшим священником кафедрального собора отцом Леонидом. До 20 бабушек собиралось на эти богослужения. После смерти брата-коммуниста Елизавета Александровна всю оставшуюся жизнь вымаливала его, кормила за спасение заблудшей души голубей.
– Да, удивительный был человек. Она мне лично ещё передала вот эту икону Божьей Матери «В скорбех и печалях утешение», – показывает батюшка небольшую старинную икону в массивном деревянном киоте под стеклом. Затем достаёт снимок со старинным образом Николая Угодника. – А эту древнюю икону Николая Чудотворца нам подарила Александра Алексеевна Молчанова из Студенца, одна из основательниц нашей общины. Икона из Строевской церкви. Вместе с другими образами она была отдана на хранение Александре одной старушкой, собравшейся предстать перед Господом. А в 70-е годы Александра где-то на юге отдыхала в санатории с верующими людьми из Липецка. У них там в то время открывался храм, и как только узнали, что у Александры есть храмовые иконы, ухватились: «Отдай нам – у вас, на Севере, всё равно храмов нет!» Она – простая душа – сколотила, вернувшись домой, огромный деревянный ящик, положила туда все иконы. А образ святителя Николая в посеребрённой ризе, написанный в XVII веке, не вошёл. Потом липецкие верующие благодарили, написали в письме, что всё дошло хорошо, все иконы они развешали по стенам храма. А святитель Николай остался у нас.
На Белом озере
Ещё одна святыня, дошедшая до нашего времени, – чудотворный источник Прокопия Устьянского на Белом озере. До него из Октябрьского полчаса езды на машине. Он обустроен, есть там часовенка с купальней, рядом беседка для отдыха. Издревле туда стекались верующие, сами купались и купали лошадей, исцеляясь душевно и телесно. Вода обладает целительной силой.
– У меня спина очень сильно болела, – рассказал мне прихожанин Прокопьевского храма Анатолий Ситников. – Приехали мы на источник, все стали омываться. Туда обычно все ездят креститься. Думаю: «А давай и я искупаюсь, хуже точно не будет». Вода там холодная, обжигает. Вышел из неё и сразу же почувствовал приятную лёгкость во всём теле. А спина словно и не болела вовсе... Там, на Белом озере, белая глина, которая тоже обладает целительной силой. Её к больным ногам и другим местам прикладывают...
– И велико ли это Белое озеро? – спрашиваю Анатолия.
– Нет там никакого озера. Просто родник бьёт с самого верха горы, а внизу небольшая болотина. Место очень красивое, просторное, прекрасная панорама на всю округу. Все устьянцы очень его любят. Мы с семьёй несколько раз в году туда выбираемся.
Анатолий не только помогает батюшкам, прислуживая в храме, но и много чего ещё делает. Поскольку у него своя машина, он часто бывает незаменим для прихода. Вот и отец Владимир попросил Анатолия показать мне место, выделенное под строительство храма в Октябрьском, и свозить в Павлицево, где храм уже построен. По дороге Анатолий рассказывает, что это уже третье место, которое им выделяется под церковь. Везде они расчищали территорию, даже закладные камни и кресты освящались архиерейским чином, а до строительства храма дело так и не доходило. И на последней небольшой церковной площадке, кроме Поклонного креста, пока что ничего нет. Зато в Павлицево огромный деревянный храм поразил меня своей красотой ещё издали, когда мы подъезжали к нему. Он стоит на высокой горе, построен недалеко от того места, где раньше стояла старинная церковь. Обнесён красивой бревенчатой оградой. Охраняет всё это сторож, молодой парнишка. Идём в церковь вместе с ним. Перед входом висит большой плакат с надписью: «Основана сия церковь в честь и память преподобного Илариона Псковоозерского, Гдовского чудотворца 28 марта (10 апреля) 2005 г.»
На мой вопрос, почему именно в честь этого святого названа церковь, как он связан с Устьянской землёй, отвечает, что никак. Владыка назвал храм по дате его основания, дню памяти этого чудотворца. Пока внутри ещё ничего не оборудовано, только на месте алтаря среди аккуратно сложенных досок поставлена икона преподобного.
Желающие могут забраться на высокую колокольню и позвонить в колокола, специально отлитые для этой церкви. Мы с Анатолием тоже поднялись по крутой лестнице на самую верхотуру. У меня перехватило дух от открывшейся панорамы. Внизу под горой расползались во все стороны маленькие домики посёлка Октябрьского. Красочный закат ослепительно играл на свежеструганных брёвнах храма. Душа ликовала.
Евгений СУВОРОВ
Фото автора
 | назад |
| вперед |  |
