ДЕРЖАВА

«ЕЩЁ В РИМСКОЙ АРМИИ БЫЛА ЭТА ДИЛЕММА...»

Беседа с бывшим капелланом Королевского флота Великобритании

– Расскажите, пожалуйста, немножко о себе.

– Я во флоте с 13 лет. В этом возрасте я поступил в военно-морской колледж в Дартмуте, потому что, конечно же, хотел стать адмиралом. Оттуда я вышел судовым инженером-механиком, а позже освоил и специализацию по самолётам. И до 33 лет так и работал по этой профессии. Пока не услышал этот зов Свыше (смеётся): «Не адмирал, нет, а капеллан!» Я оставил военную службу и поступил в теологический колледж в Лондоне. Служил дьяконом в церкви там же в течение трёх лет, а затем вновь пошёл на флот, но уже в качестве капеллана. Восемь лет служил на разных судах Британского флота, а затем стал приходским священником в портовом городе Плимуте. И после 20 лет, проведённых там, ушёл на покой.

– Что вас привело в Россию?

– Уже будучи пенсионером, я решил помочь Англиканской Церкви в Санкт-Петербурге. Первый раз я приехал сюда вместе с семьёй в апреле прошлого года и оставался до конца июня, а затем снова вернулся осенью и был два месяца. В этом году точно так же приезжал урывками.

В первый же свой приезд встретил отца Алексея Крылова (об о. Алексее, настоятеле Чесменского храма, который в Санкт-Петербургской епархии возглавляет отдел по связям с ВМФ, мы рассказывали в очерке Стапель для бригантины, «Вера», № 600. – Ред.), и мы подолгу разговаривали. Это так интересно наблюдать – как много разных вещей происходит в его приходе, сколько там детских клубов. Всё это порождает надежду. В Плимуте я занимался с детьми, которые учились плавать под парусом, причём это были дети из самых бедных кварталов города, и эти занятия шли им на пользу. И вот здесь я вижу вновь что-то похожее – это просто чудеса, творимые Богом. Уличные детишки, «телефон доверия», молодые люди, которые приходят сюда, – я вчера поговорил с одним на кухне, где ребята несли послушание, – оказывается, он со следующего года уже будет священником. Это всё так необычно! Я думаю, что в России существует духовный вакуум, образовавшийся после отказа от марксистской идеологии. И он должен быть чем-то заполнен. И христианская Церковь стоит перед ответственной задачей в этом отношении.

– В Англии то же самое?

– Да, там тоже пустота. Люди не задумываются глубоко о Христе. Перед нами, как и много веков назад, стоят миссионерские задачи. И вы здесь также в положении миссионеров. Я слышал, как отец Владимир Фёдоров, выступая в Петербургской лютеранской семинарии, упомянул, что Россия на 80 процентов принадлежит к Православной Церкви, но на деле лишь очень малая доля россиян соблюдает церковные обряды.

– Наверное, люди хотят быть православными, но просто не знают как?

– Мне кажется, люди должны понять, что такое Христианская весть, почему следует верить в Бога. Они должны задуматься над вопросами: существует ли Бог? Есть ли смысл в моей жизни? Это важнейшие вопросы. Люди должны говорить и вопрошать об этом – и тогда внутренняя пустота будет заполнена. И я думаю, это удивительный шанс для Русской Церкви. Тот, кто пытается открыть путь к Богу для россиян, должен помнить о русской истории, русской культуре. С моей точки зрения, Православная Церковь встречается с серьёзной проблемой в этом отношении. Мне кажется, она тоже стоит перед этой проблемой: как людям показать путь к христианству? И то же самое я встречал в Англии. Просто ходить в церковь – это не способ понять, что такое христианство. В нашем приходе, в Плимуте, мы задумались, как люди приходят к религии. И тогда мы инициировали открытые форумы, на которые люди приходили и вопрошали: «Есть ли Бог? Для чего надо верить в Бога? Что такое Бог? Кто такой Иисус? Какое Он имеет отношение к нам?» И суть тут в том, что мы не даём ответа, а позволяем людям задавать эти вопросы и самим же пытаться найти ответ. Пусть они найдут их сами, собственным трудом. Когда ты встаёшь на вершину и глаголешь толпе: в это верь, а в это не надо – это не есть обучение. Единственный способ, которым кто-либо когда-либо чему-то научился, – это собственный опыт, собственное открытие. Я абсолютно убеждён в этом.

– Были ли ваши родители религиозными людьми и откуда к вам пришла вера?

– В церковь меня привели родители, они были прихожанами местного храма. Но позднее я отверг Церковь, посчитав всё это ложью. Но затем, уже в колледже, часто думал об одном своём друге – необычном и привлекательном человеке – и понял, что его особенность заключалась в том, что он во что-то действительно верил. Что примечательно: треть примерно нашего курса в конечном счёте пришла к христианству, причём относясь к этому очень серьёзно. В прошлом году наша группа выпускников-инженеров встретилась после 50-летнего перерыва. Мы провели вместе три дня, а в последний день, это было воскресенье, пошли на службу в главный собор Портсмута. Из двадцати с лишним человек службу проигнорировали лишь двое – я думаю, всё это настраивает на оптимистический лад. И я испытывал сильное чувство при виде моих друзей как практикующих христиан.

Другой человек, сильно повлиявший на меня, был капитаном флота, начальником штаба при адмирале в Плимуте. Он часто приглашал юных офицеров к себе домой, и для меня он стал примером настоящего христианина.

– Что вы подразумеваете под словами «настоящий христианин»?

– Подлинный, не поддельный. Не тот, кто лишь внешне соблюдает форму и ритуалы, но следует духу христианства. И я удивлялся тогда, почему этот офицер «занимается христианством» во вторник, если для христианства существует воскресенье? Потом удивление прошло, и он оказал очень сильное влияние на меня. Впоследствии, когда я стал священником, капитан пришёл ко мне на службу. Он вообще часто появлялся в важные для меня моменты жизни. Позднее он стал командиром авианосца, адмиралом и был командующим флота в Портсмуте. Он умер около трёх лет назад. Этот человек был безупречен во всех отношениях: честный и принципиальный, великолепный офицер, которого очень уважал экипаж, зная, что он глубоко верующий христианин. И он не один такой в армии и флоте, я знаю большую группу военных, подобных ему.

Мы часто дискутировали во флоте о христианстве и войне. Правильно ли это – стрелять в других людей? Мы должны об этом думать ещё до войны. Потому что, когда она придёт, будет поздно. Капеллан не имеет оружия. А во флоте у него даже нет звания. Он не капитал или лейтенант, он – того же ранга, что и те, с кем он общается. Мы приходим в экипаж и завтракаем с матросами: яичница, булочка и т.д. А затем мы идём к капитану и пьём с ним кофе. И этот доступ к каждому – крайне важная вещь, так же как и конфиденциальность. Капитан часто попадает в крайне сложные ситуации, и ему не с кем поговорить и обсудить проблему, кроме как с капелланом.

– В чём была суть ваших разговоров о войне?

– Это слова Христа, обращённые к центуриону. Он не сказал ему уходить из армии, Он сказал, чтобы тот не использовал своё положение во зло. И об этом должны думать люди в Афганистане сейчас, как и в прошлом должны были думать, когда Советская армия была вовлечена в афганский конфликт. Кстати, большинство капелланов там сейчас из флота, они пришли туда с морскими пехотинцами. Их там около десяти человек.

– В чём заключается их служение?

– Солдаты попадают в страшные ситуации, и им надо с кем-то поговорить об этом. Они задают вопросы: как мне быть, как я должен вести себя в таком конкретном случае? И капелланы идут с ними вместе под пули, хотя и безоружны.

– И солдаты действительно прислушиваются к словам священников?

– Я думаю, лучшая политика – это дождаться вопроса. И когда они спрашивают капеллана, что он тут делает, ответ будет: «Я нахожусь здесь ради тебя». Не надо ничего навязывать им. Но когда они встречаются лицом к лицу со смертью, у них появляются очень глубокие вопросы.

– Приходят ли солдаты к вере?

– Очень часто. По самым разным причинам. Это может быть гибель друга, или проблемы с женой, или даже последствия каких-то оккультных увлечений – люди бывают вовлечены в самые разные вещи. Любая трудность и попытка выпутаться из неё могут стать началом формирования доверия между солдатом и капелланом. Тем более что сейчас, на войне, таких проблем гораздо больше, чем в обычной жизни. Капеллан ведёт свою работу ненавязчиво, постепенно собирая вокруг себя группу людей, с которыми обсуждает важные вещи, и так вовлекается в их жизнь. И ты должен просто быть самим собой. Я, например, занимался лёгкой атлетикой, бегал кроссы и марафон. Однажды принял участие в пробеге на Гибралтарскую скалу от самого подножия и до вершины. И вы знаете, это помогает сблизиться с сослуживцами – если ты прибегаешь к финишу первым или вторым, а не в хвосте. Я был членом легкоатлетических команд на судах, где служил.

– Сейчас в России правительство намерено ввести институт капелланов в армии. Но многие возражают, полагая, что Церковь хочет одного – получать деньги из бюджета. Как обстоит с этим вопросом в Британии?

– Там целая сложная структура капелланов с главными капелланами армии, флота и авиации. И все они получают зарплату от вооружённых сил. Но если речь идёт о том, должно ли правительство платить священникам, то это вопрос сложный. Его нельзя приравнять к обычным ситуациям купли-продажи. Когда ты что-то покупаешь, ты смотришь, что это за вещь и стоит ли она этих денег. На что вы будете смотреть в случае с капелланами? Его работу вряд ли можно измерить в денежном исчислении. Но, с другой стороны, она не проходит впустую и меняет что-то в людях. Так что на этот вопрос крайне трудно ответить. Вспоминая же Советскую армию и то, что там были политработники, мне кажется, пройдёт немало времени и трудов, чтобы убедить общество в необходимости такого института, как капелланы. Очевидно, что офицеры не захотят делиться властью. Преданность государству у них должна будет чем-то поступиться ради преданности Богу. Ещё в Римской армии была эта дилемма. И Христос сказал: «Богу Богово, а кесарю кесарево». Это нелёгкая дорога, но она меняет к лучшему качество жизни.

– Дискутируют ли в Британии на эту тему?

– Нет. Хотя в начале войны в Афганистане и Ираке многие военные поднимали вопрос, а стоит ли иметь капелланов в армии. Но потом такие вопросы прекратились.

– Что люди в Британии думают о войне там?

– Конечно, не было почти никаких оснований для вторжения в Ирак. Никаких доказательств о наличии оружия массового поражения там не нашли. Афганистан – другое дело, так как об этом была резолюция ООН.

– Но ведь нельзя покорить эту страну. Запад не понимает этого?

– Я думаю, американцы этого не понимают. Но это понимает Обама. Джордж Буш не понимал вообще ничего. Обама просто наследовал эту войну.

– Есть ли проблема с военнослужащими-мусульманами?

– В нашем колледже в Дартмуте был имам для мусульман, но он не то же самое, что священник. Например, если кто-то из прихожан заболел и находится в госпитале, то священник обязательно навестит его там. Но когда мой друг сказал имаму, что один из солдат заболел, тот ответил: «Ну и что? Это не моя забота». Но я не думаю, что такое может случиться в армии или флоте. Существуют инструкции для капелланов (а они могут быть и католиками, и протестантами), согласно которым они должны заботиться о всех солдатах, включая мусульман.

– Что, на ваш взгляд, необходимо в первую очередь, чтобы выстроить отношения между армией и Церковью?

– Доверие. А это всегда зависит от конкретного человека. Есть священники, которые так озабочены своим положением и ни на секунду не забывают, что они важные персоны, – у таких ничего не получится в армии. Ты должен быть настоящим, простым человеком, самим собой, а не «номером первым». Я знавал одного священника, который хотел стать капелланом, и в то же время я понимал, что он не сможет им стать. Но его приняли во флот, хотя через полгода капитан высадил этого капеллана на берег Гибралтара и дальше поплыл без него. Ты должен быть естественным, а не выдавать себя за кого-то другого. На флоте хорошо чувствуют такие вещи.

Я служил с разными капитанами, но сейчас мне припоминаются двое из них. Первый очень хотел стать адмиралом, и он очень старался, но я понимал, что у него нет ни шанса, потому что единственный человек, которым он интересовался, был он сам. А вот второй, только появившись на корабле, первым делом подробно расспросил матросов об их жизни на корабле, о личных делах, о проблемах. И он очень много времени проводил в разговорах с капелланом и дослужился до ранга главнокомандующего британским флотом. Вообще, основой всего в нашем флоте всегда была честность и вера в Бога. Я не знаю, как обстоят дела в русском флоте, ведь там требовали верности коммунистической идеологии.

– Но у нас есть опыт армии начала XX века.

– Хотелось бы верить, что память об этом сохранилась. В каком-то разговоре с одним нашим капелланом и отцом Алексеем я сказал, что ведь была тысячелетняя «Святая Русь», а капеллан возразил, что революция полностью разрушила связь с ней. Отец Алексей не стал с ним спорить, видимо, это и вправду сложный вопрос.

Хотя в жизни бывают удивительные вещи. В Москве есть журналистка Людмила Плющенко, которая состоит в Русском военно-христианском союзе. Она интересным путём пришла к вере. Ей, ещё студентке, подарили Библию на английском, хотя она его не знала. Она была членом компартии, и однажды её послали за рубеж, в Улан-Батор. Там она решила изучить английский, слушая христианские передачи по радио. В итоге она стала христианкой. А потом так случилось, что её приставили переводчиком к адмиралу Михаилу Кузнецову, когда он встречался с моряками-христианами из Великобритании. Вот такой поворот судьбы... В Петербурге я встретил капитана Николая Чеснокова – Людмила разговаривала с ним в Александро-Невской лавре. Людмила и жена отставного офицера британского флота организовали благотворительное общество, которое помогает семьям погибших на «Курске»... Так что всё-таки что-то происходит в Российской армии. В этом году, в мае, состоялась европейская конференция, где присутствовали многие высшие офицеры, и туда приехали шесть православных священников, включая отца Алексея из Санкт-Петербурга. Это хороший опыт контактов, который поможет формированию института капелланов в России.

Для справки: по данным пятилетней давности, в британском флоте служило 37 англиканских капелланов, в армии – 83, в военно-воздушных силах – 47.

Беседовали   И. ИВАНОВ, М. СИЗОВ
Перевод с английского Н. Зюзева

назад

вперед