ЖИВОЕ СЛОВО
КАК ЦЕРКВИ СНИСКАТЬ УВАЖЕНИЕ ОБЩЕСТВА?
| Что должны делать пастыри и воцерковлённые миряне, чтобы заслужить для Церкви уважение общества? |
Протоиерей Михаил Левковец (г. Сыктывкар):
– Политики тратят очень много сил на свой имидж, на то, чтобы завоевать голоса избирателей. Нам так действовать не стоит. Что делать? Сейчас заметно охлаждение общества к Церкви. Был духовный подъём в девяностые годы, который сменился потребительством.
Иные при этом требуют, чтобы пастырь был беден. И такие священники есть, но их мало, как мало и тех, кто любит шик, но они обычно заметны и нередко влиятельны. Иоанна Златоустого почему не любили иные собратья? Он не имел склонности к пышным трапезам, церемониалам, не соблюдал протокол, как сейчас бы сказали. Поэтому его не уважали и гнали. А ведь это четвёртый век. Но всё-таки большинство пастырей памятуют, что наименее искусителен срединный путь, повторяя: «Господи, не дай мне богатства, чтобы не забыл о Тебе, и не дай мне бедности, чтобы не роптал на Тебя».
Поэтому не стяжательство духовенства стало главной причиной отхода общества от Церкви. Людям нужны скорые результаты. Пришёл, помолился, свечку поставил, а Бог вроде как и не услышал. И наступает разочарование. Когда нет постоянства и терпения, охлаждение неизбежно. Спрашиваешь иного, мол, почему перестал ходить в храм – не отвечает. Сам мучаюсь над вопросом: чего люди ждут от Церкви? Красивой службы? Но не хватает певчих, мало желающих. Задумаешься иногда: если даже воцерковлённые могут пропустить двунадесятый праздник, не пойти на всенощную, нечего ждать и от остальных. Уровень духовной жизни невысокий, как правило, люди ставят свечки, просят о здоровье, благополучии – это такой потребительский уровень, глубины нет. Как правило, нет неприятия Церкви, нет и особого приятия. Походит недельку, попостится и, не получив результата, охладевает.
Есть ещё и некоторое неудовольствие, что «царей» не обличаем, не направляем умы на борьбу с внешним врагом, – это ещё с советских времён осталась привычка с кем-то всё время бороться, возмущаться. Но Церковь на другое поле борьбы указывает – мы должны учиться побеждать страсти, хранить мир в сердце, и тогда вокруг тысячи спасутся. Когда добросовестный священник, мирянин исполняет это, ему не нужно думать, как завоевать авторитет.
Много надежды на детей. Мы стараемся для них – утренники рождественские, пасхальные проводим, что-то ещё делаем, и люди невоцерковлённые, вслед за детками, начинают тянуться. Здесь оговорку сделаю: тянется народ, если видит, что приход искренне старается, не для отчёта наверх. И тогда появляется поддержка, на улице начинают здороваться. Здесь я вижу положительный момент.
Протоиерей Александр Попов (с. Кильмезь, Кировской обл.):
– Трудиться надо, что ещё? Безвозмездно отдавать себя. Увы, многие омертвляются, думают не о благе Церкви, а о благе своей семьи. Но если пастырь добро творит не ради себя, а во благо Церкви – вот и уважение для неё. В первую очередь надо заниматься молодёжью, мы у себя в Кильмези так считаем. С самого начала, как приход появился, силы были брошены на создание воскресной школы и библиотеки. В ней сейчас 9 тысяч книг, 800 видео- и аудиодисков, мы выписываем 55 журналов и газет. Есть литература для педагогов, но ею мы не ограничиваемся. Каждый год за счёт прихода отправляем учителей в институт, где их готовят вести уроки по основам православной культуры: в прошлом году двоих обучили и столько же в этом.
Работаем с садиком, по просьбе родителей факультативно ведём уроки в общеобразовательной школе. Действует клуб православно-патриотического воспитания, где ребята изучают русский стиль рукопашного боя. В этом году повезём их в Новгородскую область, в те места, где наши войска попали в Демьяновский котёл. Будем искать останки русских воинов, чтобы можно было погрести их по-христиански. С паломниками мы уже в тех местах бывали, где наши отцы, деды, прадеды легли. Молились о павших.
Как добиваться уважения? Как и на заре христианства, только личным примером, жизненным укладом. Чем больше человек воцерковлён, тем больше отдаёт, помогает ближнему. Стараемся сирот привечать, они после детдома никому не нужны, а у нас проходят практику как плотники, каменщики, штукатуры, потихоньку воцерковляясь. Около двадцати ребят так вот прошли через нас. Это «коррекционники», страдающие задержками в развитии, им очень сложно общаться с людьми, мы помогаем приспособиться. Специально для них завели когда-то утреннюю молитву в храме, а в восемь вечера стали крестным ходом храм обходить, читая каноны. Прихожанам местным это тоже понравилось. Рано утром перед работой они заходят помолиться, брать благословение, свечку поставить. С шести часов храм открыт. А началось – с сирот.
Часть из них удалось спасти от решётки. Встречаемся иной раз в Великорецком крестном ходе, видим – состоялись люди в жизни, иной раз звонят, просят помощи молитвенной. Те, у кого не сложилось, нуждаются в нас ещё больше. Приезжают, пройдя через узы, чтобы восстановиться, пожить при храме. Возможности у нас небольшие, но помогаем. По району стараемся ездить, по деревням, многим ведь тяжело до храма добираться, автобусы ходить почти перестали. Не ждём, когда придут, сами едем. И как-то так потихоньку авторитет растёт в районе. Видят люди, что христиане себя достойно держат, проникаются уважением. А как ещё его добиться? Никак.
Протоиерей Валентин Кобылин (п. Красноборск Архангельской обл.):
– Сегодня нам справедливо указывают на недостатки, слабости: что миряне нередко малограмотны и грубы, что не все пастыри достойно служат Богу. Но представим на мгновение, что картина изменилась: все миряне становятся благочестивы, образованны, любят друг друга. Что священники уподобляются апостолам. Проникнется ли тогда к нам общество живейшей симпатией? Начнёт ли Познер петь нам хвалу по телевизору? Конечно, нет.
Он и подобные ему не случайно так много говорят о стяжательстве в Русской Церкви. Есть ли для этого основания? Конечно, есть, примерно такие же, как для обвинения апостолов в служении мамоне. Ведь один из двенадцати действительно ей покорился. Мы, наверное, поплоше будем, но пастырей, которые честно служат, всё-таки намного больше, чем ищущих выгоды. Только наши обвинители этого не замечают, видят только корысть. Если бы у нас не один на двенадцать, а один на сто двадцать священников искал корысти, его бы мгновенно приметили и говорили то же, что и сегодня. Потому что судьи сами помешаны на деньгах, ради них живут и замечают лишь себе подобных. Нам не добиться их расположения праведностью – просто не поверят или ещё больше озлобятся, выдвинут новые обвинения, нам не добиться расположения мира, который эти познеры неустанно развращают и обманывают. Бессмысленно и просто гибельно искать дружбы с миром, потому что это приведёт нас к вражде с Богом.
Уже приводит. Новые формы «миссионерства» всё больше пугают. На Крещение в одной из епархий устроили шоу с салютом и прочими развлечениями – и тут же диавол посмеялся: несколько человек заявили, что заразились, выпив святой воды. Устроили балаган, и слабейшие перестали вовсе верить в святость. Безобразная история с безобразным итогом. Какие-то пастыри призывают в Великий пост пить соевое молоко, есть соевую колбасу. Мы её, вообще-то, круглый год едим, другой почти нет, просто в «соевой» сои не восемьдесят процентов, а ещё больше. И ладно бы люди постились как надо, в мире, любви несколько недель прожили, но ведь у многих пост – это прежде всего воздержание в пище. Это ничтожно мало, но хоть что-то, а тут люди слышат, что и эти «бремена неудобоносимые» можно снять. Что это, как не заигрывание с миром? Ради того, чтобы казаться добренькими, занижается планка, которая и без того едва не касалась земли.
Чего мы добиваемся? Растёт ли наш авторитет? Нет, даже в советское время он был выше, сейчас Русская Церковь более отделена от общества, чем прежде. Тогда нас власти гнали, сейчас само общество отворачивается от нас. Отчего так? Ведь мы фактически монорелигиозная страна, крещёных едва ли меньше восьмидесяти процентов, и от некоторых священников можно услышать, что страна семимильными шагами идёт к светлому православному будущему. Но ведь это не показатель – сколько крестятся, сколько на Крещение купается. Показатель – сколько причащается, исповедуется. Разговорились недавно с одним батюшкой из крупного города, подсчитали, какой процент народа ходит там по воскресениям в храм. Оказалось, около одного процента. Что же остальные? Сочувствующие?
Но именно от крещёных и даже отчасти воцерковлённых можно чаще всего услышать плохое о Церкви. Чаще потому, что, с одной стороны, они больше других интересуются этой темой, но душой принадлежат не ей, а миру. И вот они говорят, что Церкви нечего делать в армии, её нельзя подпускать к образованию, это к л е р и к а л и з а ц и я. Они сами толком не знают, что это такое. Просто эти люди увлечены общественным мнением. А для общества Церковь – угроза. Угроза для его комфорта, духовной лености, фантазий, своеволия. Но вместо того, чтобы сознаться в этом, оно предпочитает искать соринки в наших глазах. Ни одной не пропустит, да ещё сверх того напридумывает, как эту самую несуществующую клерикализацию. Священник несколько душ в воинской части умягчит, иного пацана из петли вынет, вот и всё «сращение» с государством. А шуму...
Этой войне две тысячи лет, и она не прекратится. Это не значит, что мы не должны ничего делать, чтобы нас уважали. В Подмосковье есть группа православных, которая протестует против разврата, абортов. Участники этого движения рассказывают, что лет десять назад священники их поддерживали, крестные ходы проводились. Сейчас духовенство утрачивает к ним интерес, говорит, что и так хозяйственных дел невпроворот, строиться надо, о семье заботиться и тому подобное. Мысль, что священник должен защищать свою страну, бороться за неё, уходит. Не сказать что это повсеместно – зайдите на сайт миссионерского отдела нашей епархии, там отец Евгений Соколов очень правильные вещи говорит, стоит за народ.
Если по Евангелию жить, по заповедям, всё остальное приложится – и за правду Божию начнёшь стоять, и за людей заступаться, которых развращают, грабят, обижают. Если не вступаешься, значит, не живёшь по Евангелию. Другое дело, что можно вступаться, но не жить, можно благотворительствовать, но не верить в Бога. Есть вера, которая мертва без дел, есть дела мёртвые без веры. Люди это чувствуют. У нас есть один благотворитель, приезжает к сиротам, а они ему недовольно: «Почему компьютеры не привезли?» Понимают, что он не для них, а для себя старается, и отношение соответствующее. Люди, особенно дети, очень чутко реагируют на фальшь.
Выход один – честно служить Богу, а через это и бездействие сменится служением человекам. И будет это служение благотворным, а не опасной самодеятельностью, ведь сказано: ищите прежде Царствия Божия, всё остальное приложится. Нам не расположить к себе всё общество, ищущее сиюминутной пользы, оно нас не возлюбит просто потому, что мы в разные стороны идём. Но если мы будет честны с собой, будет любить друг друга, к нам потянутся те, в ком искра Божия не угасла.
 | назад |
| вперед |  |
