ПРАЗДНИК
БЛАГОВЕЩЕНИЕОльга РОЖНЕВА
Клирос пел праздничный тропарь на четвёртый глас: «Днесь спасения нашего главизна и еже от века таинства явление: Сын Божий Сын Девы бывает, и Гавриил благодать благовествует. Темже и мы с ним Богородице возопиим: радуйся, Благодатная, Господь с Тобою».
Лена пела с воодушевлением, и её звонкий чистый голос красиво вплетался в общий хор голосов. Настроение у Лены было прекрасное. Благовещение – чудесный праздник. Архангел Гавриил приносит Пресвятой Деве Марии благую весть о рождении Спасителя мира, Иисуса Христа, и говорит ей: «Радуйся, Благодатная! Господь с Тобою, благословенна Ты в женах!»
«Как чудесно! – думала Лена. – Ведь это день, когда прозвучала первая весть об амнистии, занесённая в тюрьму греха, в тоску изгнанничества. Первая весточка человеческой весны. Свобода близко. Вот и птичек на волю отпускают в этот праздник».
Лена, продолжая петь, глянула в окно. И погода под стать празднику: апрельское солнышко, высокое голубое небо, свежий весенний ветер, капель и первые ручьи, предвкушение радости… Всё живое после зимы радуется: выползают муравьишки, вылезают мышки, оживают все маленькие букашечки. «Я смеюсь и я живу, солнце в каждом взоре», – это про Благовещение Бальмонт писал!
Лена, улыбаясь счастливо, обернулась к матушке Анастасии, чтобы поделиться своей радостью. Обернулась – и улыбка сползла с её губ. По щёкам матушки текли крупные слёзы.
Матушка Анастасия была крепким орешком и могла постоять за себя. И других защитить. Её папа был известным протоиереем, а мама всю жизнь пела на клиросе. Вот и матушка с детства на клиросе. Жизнерадостная, энергичная, весёлая. Регент от Бога. Скольких уже людей петь выучила! Бывает и строга, любит порядок, благочестие. В общем, слёзы понапрасну лить не будет!
Лена задумалась: «Что же случилось? Свои детки у матушки выросли. Все умные, образованные, верующие. Сын – иконописец. Дочери – регенты, вышли замуж за священнослужителей, тоже уже матушки. Поэтому Настя взяла приёмных детишек. Воспитывает как родных. И к храму приучает. Окрестила их всех, за что получила нагоняй от комиссии из детского дома: нечего детям голову задурманивать религией, вырастут – захотят, сами окрестятся! Таким был вердикт комиссии. Может, опять какая-нибудь комиссия, и у матушки неприятности с ребятишками? А они её любят, мамой зовут…»
Лена обернулась к матушке и в перерыве между ектеньями шёпотом спросила:
– Что случилось? Какие-то неприятности, да?
Но матушка отрицательно помотала головой и строго показала Лене на ноты: дескать, не отвлекайся.
Но настроение у Лены сильно упало. «Может, храм закрывают? Вон пожарники грозились закрыть храм, потому что денег нет переделать электропроводку. А где такую сумму сразу взять, откладывали потихоньку, да, может, не успели? А храм-то – красавец! Старинный, намоленный…»
Лена ещё раз обернулась. По щёкам Нины Николаевны, поющей первым голосом, тоже текли слёзы. Лена обмерла: «Не иначе как что-то ужасное случилось! Вот недавно так же пели они на службе, а к Насте прибежала соседка и говорит, что матушкина корова пала. Кормилица была! Но и тогда матушка не плакала. Хотя жалела свою коровушку. А теперь плачет. Нет, здесь что-то посерьёзнее, чем коровушка…»
Лена обернулась ещё раз и уже настойчиво шёпотом спросила:
– Господи, да что же случилось-то?!
Матушка, видимо, поняла, что от Лены так просто не отделаешься. И, улыбнувшись сквозь слёзы, прошептала:
– Леночка, праздник-то какой! Я как подумаю об этом чуде, так слёзы сами капают. Прости.
Лена повернулась к нотам и почувствовала, как краснеет. Минута – и стала красная как рак. «Вот уж бесчувственная так бесчувственная. Сама догадаться не смогла, что люди от умиления плачут! Но ведь праздник-то радостный, чего же плакать-то?!»
Лена пела и думала: впервые после многих долгих лет после грехопадения, после горьких слов, сказанных Еве – «умножая, умножу скорби твои», – земная женщина услышала: «благословенна ты в женах!». После «проклята земля за тебя» – «днесь спасения нашего главизна»!
Лена представила шестнадцатилетнюю чистую девушку, которая узнала, что будет матерью Спасителя мира. Как же ей страшно было, наверное! И она нашла в себе достаточно сил и веры не испугаться, не усомниться, не убежать в смятении, не отвернуться от будущего креста – а тихо сказать Богу: «Се, раба Господня, да будет мне по слову Твоему».
Лена неожиданно для себя громко всхлипнула. А потом уже не смогла удержать слёз. Они покатились по щекам крупными каплями. Но были эти слёзы радостными. У Лены перехватило горло, и пение стало дрожащим.
А в храме происходило что-то непонятное. В ответ на всхлип Лены послышались дружные всхлипывания женщин и покашливание мужчин. Приёмный сыночек матушки, выглянув с клироса, прошептал:
– Мама, все плачут.
И, всхлипнув, шмыгнул носом.
Отец Василий вышел на проповедь, и Лена услышала, как читает он слова Антония Сурожского про Богородицу: «Она действительно отдала Богу Свою жизнь, Свою волю, Свою судьбу». И внезапно поднял руку, отирая слезу. А храм плакал вместе с ним. И никто уже не стеснялся своих слёз.
Днесь спасения нашего главизна!
Когда служба закончилась, Лена вышла из храма и на мгновение ослепла от весеннего апрельского солнышка. А за спиной одна прихожанка говорила другой:
– Мы с тобой обе наревелись сегодня, да? Я так давно не плакала! Сердце было каким-то окаменевшим. Только сейчас это поняла. Ах, как хорошо! Праздник-то какой, Танечка!..
 | назад |
| вперед |  |
