ВЕРТОГРАД
«ЧТОБЫ НЕ ПОСРАМИТЬ МНЕ СВОИХ ОТЦА И МАТЬ»
Размышления митрополита Навпактского Иерофея (Влахоса)
В греческом православном мире святитель Иерофей почитается как один из современных подвижников благочестия и исследователей святоотеческого наследия, прежде всего творений святого Григория Паламы и других святых отцов исихастов. Для него это не теория – митрополит Иерофей с молодости привык часто бывать на Святой Горе Афон, затем учился молитве и послушанию у старца Софрония (Сахарова).
Во время своих посещений России владыка несколько раз встречался со студентами и преподавателями Московской Духовной академии и богословского факультета ПСТГУ, отвечая на их вопросы. Его ответы словно глоток воздуха. Они действительно духовны, умны и вместе с тем проникнуты тонким юмором. Однажды на прощание владыка сказал будущим священникам: «Желаю, чтобы у вас всегда всё было хорошо, чтобы вы стали хорошими клириками и по-настоящему молились. И чтобы у вас были хорошие матушки, потому что хорошая матушка – это полсвященника».
Газетная площадь ограничена, поэтому мы выбрали малую часть из тех мыслей митрополита Иерофея, которые показались нам особенно интересными. Некоторые из обширных вопросов, обращённых к нему, мы изменили, оставив самую суть.
В. Г.
Вопрос: Ваше Высокопреосвященство, что такое богословие?
Ответ: Поразительны слова Максима Исповедника: «Знание Бога без делания – это богословие бесовское». Страшные слова! Потому что если человек не может различить, что от Бога, что от дьявола, он не может путеводить своих чад. Например, приходят многие, имея либо различные проблемы духовного склада, либо прочие. И как различить – эти проблемы оттого, что человек удалился от Бога и у него появились душевные проблемы, или это его духовные проблемы, или дело в том, что он бесноватый? Что это за проблема: духовная, душевная или бесовская? Человек, имеющий просвещение, свет Божий, умеет различать: эта проблема духовная, эта – душевная, а эта – бесовская.
Например, в одном монастыре была монахиня, которая не слушалась свою игуменью, постоянно ей противодействовала и говорила: «Не буду этого делать!» – а игуменья её за это постоянно наказывала, как непослушное дитя. Монахиня продолжала делать своё дело, и игуменья в конце концов решила, что монахиня бесноватая, и начала изгонять из неё бесов, читать молитву на изгнание дьявола, но ничего не помогало. Через какое-то время у монахини стала болеть голова, она пошла к врачу, который нашёл причину проблем. Монахиню прооперировали, и она стала нормальным, обычным человеком, стала очень послушной, ничему не сопротивлялась. Это не было ни бесовским, ни душевным, ни духовным – это была органическая проблема у человека, что-то его раздражало.
Отец Паисий Святогорец описывал очень много подобных случаев. К нему приходили люди и спрашивали, что делать, и одним он говорил пойти к своему духовному отцу и делать то, что тот скажет. Другим – сходить к врачу, отправлял их к неврологу. А третьим говорил: «Пойдёшь к таким-то мощам, попросишь вычитать тебе такие молитвы, чтобы изгнали из тебя беса».
Была одна мать, у которой было очень много проблем. Она приходила к своему духовнику и постоянно жаловалась на своего ребёнка: он такой-сякой, раздражает, поэтому я его бью. Духовник решил, что женщина бесноватая, и начал изгонять из неё беса, но она не исцелялась. А на самом деле ей нужен был врач, который бы дал ей соответствующие таблетки, чтобы вернуть ей душевное равновесие. Духовник же не смог различить этих вещей. И однажды эта мать вместе с дитём выбросилась с балкона. Погубила и себя и его.
Угроза для богословия – превращать его в схоластику или морализм, богословие должно стать путеводителем человека ко спасению, к Богу. Вспомните пророка Исаию, как он говорит священникам: «Утешайте, утешайте народ мой».
Я не отрицаю науку, я много прочитал за свою жизнь диссертаций, а также и трудов святых отцов. Но я всегда чувствовал острую нужду в том, чтобы всё, что я узнал, применить на практике, нести народу. Я не могу и не имею права закрыться в своём кабинете и писать. И все книги, написанные мною, являются результатом моей пастырской деятельности, то есть я очень много общался с людьми, и этот опыт потом был изложен на страницах книг.
Иоанн Златоуст говорит: «Духовный отец похож на врача, перед которым рано или поздно возникнет необходимость делать операции». Вы, наверное, не раз видели хирургов, похожих на мясников – в фартуках, в шапках, в нарукавниках, в сапогах. Потому что, когда человек делает операцию, он вскрывает, разрезает тело, кровь брызжет на него. Так и клирик, священник, когда будет делать «операцию», не раз будет пачкаться этими внутренними страстями человеческими, они будут на него попадать, и тогда он узнает, что значит термин «богословие».
Недавно в Лавре я познакомился с одним русским космонавтом и он спросил меня: «Что вы чувствуете как духовный отец, пастырь?» Я говорю: «Наверное, такое же ощущение, как у вас, у космонавтов». Он спросил: «Что вы имеете в виду?» Я ответил: «Острое ощущение критического времени. Перед тем как космонавт выходит за пределы атмосферы, у него очень много рисков, он преодолевает сопротивление и переживает действительно критические минуты и секунды». Духовный отец, он переживает такие же чувства и должен делать по сути то же, только ещё более напряжённо и в обратном направлении: он должен извне войти в душу человека, войти в сердце человека, в глубину человека, понять его проблемы, взять их и с ними уже улететь за гравитационное поле его души.
Вопрос: Как бы вы поступили в такой ситуации: к вам приходит на исповедь женщина. Она исповедуется, вы даёте какой-то совет. Но чувствуете, что она этого совета не будет придерживаться, не будет так поступать. И постоянно она к вам ходит и рассказывает одно и то же.
Ответ: Я в таких случаях пытаюсь встать на место этого человека. Спрашиваю себя: что я делал в его возрасте? Когда я совершал в своей жизни тот же грех – принимал мой духовный отец меня или нет? Хотел ли я, чтобы он был бы груб со мной или прогнал меня? Как я бы хотел, чтобы со мной повёл себя мой духовный отец, так и мне нужно вести себя.
Что бы мы посоветовали врачу, который назначает больному лечение, таблетки, а тот их не пьёт, заболевает и снова приходит к тому же врачу: принимать этого больного или прогнать? Выругать его: как ты смел снова заболеть? Священник, духовный отец не должен разочаровываться. Подумайте о том, сколько нас терпит Господь.
|
У меня было духовное чадо, очень трудное чадо, непокорное. Что я ему говорил, он не слушал. Я в нём очень сильно разочаровался, пошёл к отцу Паисию Святогорцу и сказал, что больше не могу. Что мне делать, чтобы я и ему помог и сам бы не расстраивался? А отец Паисий говорит: «Делай так, как поступают деревенские мужики с животными – бери его за узду, чтобы далеко не ушёл, но и держись на вытянутую руку от него, чтобы он тебя не бодал». Главное – духовный отец должен иметь большую любовь.
Один проповедник был огорчён и разочарован – он говорил, говорил, говорил, но не видел в людях никаких изменений. И вот после одной из своих проповедей, прогуливаясь за городом, он повстречал мастера-каменщика, который из мрамора высекал прекрасную статую – стоял на коленях и очень сосредоточенно трудился молотком и зубилом. Проповедник увидел мастера и воскликнул: «Ах, как бы я хотел так же высекать из жёстких человеческих сердец прекрасные образы!» А мастер ответил ему: «Отче, видно, что ты не стоял на коленях».
Вопрос: Владыко, как соотносятся личные страдания человека, сострадание чужой боли и мир Христов в душе, который мы должны стяжать? Может ли это одновременно сосуществовать?
Ответ: Это действительно духовная тема. Если боль, которую мы испытываем, является действием благодати Святого Духа, тогда она обязательно вызывает мир в нашей душе, вызывает воодушевление. Если у человека есть покаяние, есть боль, которая тотчас вызывает в его душе желание обратиться к Богу и молиться – это действие благодати Святого Духа. Это как если бы человек узнал, что он болен, что у него рак, он сразу же начинает искать подходящего врача, который мог бы его исцелить и готов с ним вместе трудиться.
А если человек имеет в себе боль, страдание, но он движется не к Богу, не к труду, а к унынию, замыканию в себе, к бесчувствию – это не от Бога, это бесовское. И таким образом мы с вами узнаём, о какой боли, страдании идёт речь. Это, впрочем, и в Священном Писании сказано – печаль по Богу и печаль по миру. Если речь идёт о печали по Богу, то я борюсь, я стремлюсь к тому, чтобы подвизаться и исцелиться. Когда печаль исходит от дьявола, человек приходит к унынию, к нежеланию, к бездействию.
Вопрос: В деле послушания духовнику кого лучше слушаться – священника в миру или монаха? Предположим, что священник не находится в прелести, но духовного молитвенного опыта не имеет. Что должен делать человек, находясь в состоянии духовного поиска и являясь духовным чадом подобного духовного отца?
Ответ: Когда пациент, обратившись к врачу с заболеванием, не может получить помощи от него из-за некомпетентности. Тогда врач, не дожидаясь, пока пациент умрёт у него на руках, передаёт его другому, более опытному и компетентному врачу.
В духовной жизни всё аналогично. Хорошо, когда у духовника есть духовный опыт, опираясь на который, он видит, от Бога та или иная энергия или от лукавого. Однако когда духовные запросы христианина превышают то, что может дать духовный отец, тогда человек обращается к творениям святых отцов, прибегает к молитве. Впоследствии сам Бог может взять на себя духовное руководство над ним. Он ему покажет образ спасения: не раз христианин, сам того не ожидая, встречал на своём пути святых людей. Если мы предадим наше сердце Богу, тогда Он пошлёт нам соответствующих наставников.
Самое главное в том, чтобы у нас была жажда Бога. Сказано ведь в заповедях блаженства: «Блажени алчущие и жаждущие правды, яко тии насытятся». Те, которые алчут и жаждут Бога, – насытятся. И не только насытятся, но возжелают ещё больше.
Вопрос: В своих книгах вы описываете монашеское делание, через которое человек может достичь обожения. Является ли этот путь закрытым для человека в миру?
Ответ: Мы с вами все знаем притчу о блудном сыне, в которой описывается, что младший сын потребовал у отца часть своего имения и ушёл из дому. В какой-то момент он понял свою ошибку и решил возвратиться к отцу, и вернулся, а там устроил по этому случаю целый праздник.
Святитель Григорий Палама говорит, что в этой притче излагается вся история рода человеческого. Младший сын – это ум человека, который уходит от Бога, прилепляется к тварным вещам и увлекает за собой возбудимую мирскими желаниями часть души. Ум должен оторваться от тварного мира и возвратиться к нетварному Богу – это и есть исихастская традиция.
Очень хорошо эта традиция прослеживается в жизни ветхозаветных пророков, большинство которых были женатыми людьми. Святитель Иоанн Златоуст говорит, что пророк Исаия был женатым человеком, но имел видение Славы Божией. Я знал в этой жизни людей, в супружеских отношениях находящихся, которые действительно имели опыт умного делания. И я знал в своей жизни много монахов, которые даже представления не имели, что такое настоящая молитва. Помню, однажды мы гуляли со старцем Софронием. В какой-то момент к старцу подбежала женщина и стала просить его со слезами: «Старче, умоляю, помолись за моего сына, он употребляет наркотики». А старец повернулся к ней и говорит: «Слушай, я, конечно, буду молиться за твоего сына, но самая сильная молитва была бы твоя молитва – молитва той, которая болеет за своего сына». Потому что молитва, которая совершается с болью в сердце, – самая сильная.
Это можно выразить и посредством других примеров нашей жизни. Например, в книге Товита мы читаем о том, что когда он женился и первый раз хотел войти к своей супруге, он молился Господу со словами: «Господи, я сейчас войду к своей жене. Прошу Тебя, благослови эту связь. Потому что я не ради блуда вхожу к своей супруге, но вижу её Твоим творением».
Я думаю, что в браке, если мужчина будет относиться к своей супруге как к дару Божию и если супруга будет смотреть на своего мужа как на подаренного ей Богом человека, они будут таким образом прославлять Бога и не будут друг на друга смотреть только внешне, сексуально, потому что тогда совершается брак согласно воле Божией. Если вы внимательно почитаете чинопоследование таинства брака, вы увидите, что в нём излагается спасительный путь брачной жизни и одна из молитв заканчивается словами о том, что Церковь желает супругам насладиться и вечными благами. Церковь желает, чтобы они были трезвенными, чтобы они бодрствовали, чтобы они были любимыми, и чтобы у них было общение с Богом. Зачем Церковь это делает? Потому что брак спасает. Если кто-то соблюдает заповеди Божии, он, безусловно, посредством брака войдёт в Царствие Божие.
Я много раз встречался в жизни со старцем Паисием Святогорцем, но сейчас особенно вспоминаю одну встречу. Он говорил мне о некоем человеке, имевшем видение. Он видел Ангела на Святой Горе, который брал кости монахов и бросал их прочь. А затем видел, как этот Ангел брал кости людей с материковой части Греции и нёс их на Святую Гору и помещал там. Старец Паисий объяснял это видение так, что есть монахи, которые живут мирской жизнью, а не монашеской. Это не святогорцы. А есть мирские люди, светские люди, которые живут жизнью святогорческою. Святогорец – это не тот, кто живёт и подвизается на Святой Горе, но человек, в сердце которого жительствует Троичный Бог.
Я вам больше скажу – я видел даже малых детей, которые имели умную молитву. Я нашёл одну девочку, ей было три года, и мы с ней договорились, чтобы каждый раз, когда она идёт спать, она 20 раз читала бы молитву «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя». Чтобы, когда утром просыпается, опять 20 раз говорила бы: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя». И когда выходила бы из дома или шла в детский сад – опять читала бы Иисусову молитву. Через какое-то время я с ней встретился и спросил: «Читаешь молитву?» «Читаю, читаю», – говорит. «Постоянно читаешь?» – «Постоянно». Через месяц я её встретил и спрашиваю: «Читаешь, не забыла?» – «Читаю, – говорит она, – читаю. Но когда я читаю молитву, со мной что-то происходит, я не могу этого объяснить. Я её вроде бы читаю, но слышу, как она в моём сердце вроде как сама читается. Я её уже не произношу устами, она сама говорится у меня в сердце, эта непрестанная молитва».
Я попытался второй раз поставить этот опыт. С одной матерью мы говорили о том, чтобы повторить этот опыт – читать перед сном молитву Иисусову. Дитя отправилось в свою комнату, помолилось и легло спать. И через полчаса, когда ребёнок уже спал, мать услышала, как дитя ещё молится. Она вошла в комнату и что же она увидела? Дитя спало и устами своими продолжало молиться. Это аскетический опыт.
Вопрос: И всё-таки насколько монашеский образ жизни выше жизни в браке?
Ответ: Существует брак во Христе и девство во Христе. Если брак совершается не во Христе, он не спасает. И также девство без Христа не спасительно. Проблема не состоит в выборе брака или монашества, а в том, как будет жить человек во Христе и в Церкви.
Конечно, когда кто-либо является хорошим монахом, тогда ему предоставляется больше возможностей для спасения и достижения высокого уровня духовной жизни, потому что в браке нужно сосуществовать с другим человеком и тянуть лямку жизни вдвоём. Однако существует множество примеров, когда женатый человек достигал больших высот в духовной жизни, а монах оставался на низком духовном уровне.
Когда жаждешь Бога, то ничего тебе не помешает – ни брак, ни девство. Что бы ни делал христианин в жизни, надо делать это ради Христа. Преподобный Симеон Новый Богослов говорит, что одни монахи превозносили отшельническое житие, другие – общежительное. Для меня, поясняет преподобный Симеон, лучшее житие – это то, когда человек живёт Христа ради, во славу Христа и согласно воле Божией.
Мой отец хотел стать монахом. Ушёл в монастырь. За неделю до его пострига началась война с итальянцами и отца призвали в армию. Игумен сказал ему, чтобы шёл воевать и, если выживет и пожелает стать монахом, может вернуться в монастырь. Во время войны отец молился, часто причащался, а по окончании войны духовник ему дал наказ: «Ты должен жениться», – и указал ему достойную девушку. Тот послушался и женился. Однажды он написал мне: «Если я и женился, то сделал это по двум причинам: во-первых, чтобы исполнить послушание духовного отца; во-вторых, чтобы иметь детей и заботиться о них». Он очень любил монахов, читал монашеские книги, «Лествицу» преподобного Иоанна Лествичника. И мать моя жила по-монашески, постилась, молилась. Как-то раз я пришёл домой и увидел, что она кладёт земные поклоны и молится. У меня нет такой веры, какая была у моих родителей. В духовной жизни они были сильнее меня.
Моя мама последние пять лет своей жизни была прикована к постели и постоянно молилась. Я спросил её, жалуется ли она на что-нибудь. Она ответила: «Мне не на что жаловаться, да будет благословен Господь. Я недостойна Его славить».
Отец мой умер в больнице. Когда его привезли домой, я сел рядом, погладил его, лежащего в гробу, по лбу и произнёс: «Почему ты ушёл, не попрощавшись со мной? Столько лет мы хорошо жили вместе, и ты так внезапно ушёл из жизни». И он вдруг ответил мне: «Ладно, ничего страшного, ступай с Богом – и до встречи».
Мои родители спаслись, а я вот не знаю, спасусь ли. Поэтому прошу ваших молитв обо мне, чтобы не посрамить мне своих отца и мать, родивших и любивших меня.
|
Вопрос: Владыка, как состоялось ваше знакомство с архимандритом Софронием (Сахаровым)?
Ответ: Для меня величайшим благословением Божиим, я так считаю, является то, что я действительно знал старца Софрония.
В 1974 году я прочитал его книгу о старце Силуане и был глубоко впечатлён, потому что нашёл человека, личность, в которой соединяются все элементы, которые я так долго искал в старцах: он богослов, он исихаст и трудится в миру. И тогда я, долго не откладывая, отправился в Лондон, чтобы повстречаться с отцом Софронием. У меня было очень большое желание его увидеть, но я и боялся этой встречи. Я думал: как же я повидаюсь со святым человеком, который сразу же в моём сердце различит множество страстей? И когда его увидел, я отметил, что у него действительно глубоко проникновенный взгляд, но вместе с тем это был нежный взгляд.
Когда я ему сказал: «Старче, в сердце моём очень много страстей, гневных страстей», он посмотрел на меня, улыбнулся и сказал: «Это нормально, это всё нормально». Я говорю: «Почему же это нормально, старче?» – «Потому что для того, чтобы познать, что в твоём сердце много страстей, нужно, чтобы свет Божий посетил тебя и просветил и ты осознал, что ты страстный человек. По примеру того, как в тёмную комнату попадает луч света и мы видим всё в этой комнате, даже пыль летающую, – подобное тому происходит и в сердце, когда оно просвещается светом Христовым».
Поскольку я возлюбил саму личность старца Софрония, а старец – меня, поэтому я полюбил русских. Поэтому как бы через личность старца Софрония я очень сильно чувствую, что все русские меня любят.
Я даже выучил наизусть некоторые церковные тропари на славянском языке, и, когда скучаю по старцу, я пою их, и они мне о нём напоминают. Это я привожу вам как пример того, какой должна быть наша личностная связь с человеком. И когда у нас есть эта личностная связь, мы превосходим все наши различия: и языковые, и национальные. Старец Софроний тоже такое испытывал, тоже так чувствовал. Он любил весь мир и является всеобщим, вселенским человеком.
Вопрос: Довольно ли молитвы для спасения?
Ответ: Молитва не может быть единственным нашим деланием в Церкви. Например, можно преуспеть в молитве, но не участвовать в церковной жизни, в особенности в Таинстве Божественной Евхаристии. Являясь центром церковной жизни, Божественная Евхаристия соединяется с молитвой. В начале литургии мы слышим слово Божие, внимая чтению отрывков из Апостола и Евангелия, и возгорается сердце наше. Затем мы совершаем Таинство Евхаристии и причащаемся Тела и Крови Христа. Это показывает, как в духовной жизни мы от бед и горестей можем дойти до видения Бога, от слышания Слова перейти к Его созерцанию. Эта дорога является также и символическим образом перехода молитвенного состояния из ума в сердце. В человеческом сердце существует духовный жертвенник, на котором совершается Божественная литургия.
Святитель Григорий Палама боролся как против массалиан, превозносивших молитву в ущерб Таинствам Церкви, так и против Варлаама, ставившего акцент на Таинствах, игнорируя исихастскую традицию. Необходимо, чтобы Божественная Евхаристия неразрывно соединялась с умной молитвой. Ни исихазм, ни мистическая жизнь в Таинствах не могут ни замещать, ни существовать в отрыве друг от друга.
Некоторые теологи на Западе переводили поучения об умной молитве в «Добротолюбии» в отрыве от церковного предания и Таинства Божественной Евхаристии. Значение умной молитвы оказалось сильно преувеличенным и поэтому неверно понятым. «Добротолюбие» предполагает всю полноту церковной православной жизни и, конечно, не упраздняет участие в Божественной Евхаристии. Иначе говоря, литургия есть основа духовной жизни, питающая молитву, которая, в свою очередь, очищает ум человека, чтобы он мог исполниться духом Божественной литургии.
Один студент однажды поведал мне: «Я творю три тысячи Иисусовых молитв в день». Я ответил: «Молодец, хорошо делаешь. Но ты ходишь в церковь?» Он ответил: «Нет». Я снова спросил его: «Исповедуешься?» – «Нет». – «Причащаешься Святых Христовых Таин?» – «Редко». В конце концов я сказал ему: «Тогда тебе молитва сильно не поможет».
Хочу подчеркнуть, что умная молитва есть дар, который даётся и действует внутри Церкви. В книге «Откровенные рассказы странника своему духовному отцу» паломник молился Иисусовой молитвой, но вместе с тем нашёл духовника, исповедался и причастился Святых Христовых Таин. Целью духовной жизни служит умная молитва не сама по себе, но жизнь Церкви и приобретение церковного благочестия. Центр духовной жизни – Божественная литургия и Христос, предлагаемый нам для нашего спасения.
По материалам сайтов Богословие.ру, Правмир.ру. Публикуется в редакции газеты «Вера».
 | назад |
| вперед |  |
