ХРОНОГРАФ
КТО НА СТРАЖЕ?
Скоро вместо милиции у нас появится полиция – соответствующий законопроект внесён в Госдуму. 25 августа его обсуждали в Москве на межрелигиозном «круглом столе» и в целом одобрили. Протоиерей Всеволод Чаплин, председатель отдела МП по взаимоотношениям Церкви и общества, отметил: будущий закон о полиции предполагает «гораздо большую, чем сейчас, степень ясности в полномочиях людей в полицейской форме, заблокирует многие возможности для произвола и коррупции». Также были одобрены жесточайший запрет полицейским на насилие и ограничения на сбор персональных данных о гражданах. Вместе с тем недоумение вызвал п. 14 ст. 30 законопроекта, который запрещает стражам порядка «выражать своё отношение к религиозным объединениям». Получается, полицейскому нельзя будет в форме в храм зайти и даже на улице открыто перекреститься? А как же свобода вероисповедания? Участники межрелигиозного собрания призвали законодателей исправить этот казус.
Изменит ли что-нибудь новый закон? Как минимум, хуже не станет. Лично мне, например, понятнее дореволюционное название «полиция» (обычно переводится как «городская стража»), чем «милиция» («народное ополчение»). Ополчение как таковое исчезло ещё в первые годы советской власти, а потом и «народность» милиции тоже куда-то подевалась, всё реже и реже являя типажи вроде деревенского участкового Аниськина.
Впрочем, нынче в августе довелось мне увидеть и настоящую милицию – в Абхазии. Тамошние милиционеры, набранные в основном из ополчения, воевавшего с грузинами в 90-е, поразили какой-то своей домашностью. Представьте гаишников, сидящих у обочины и... играющих в шахматы. Плана по сбору штрафов у них нет, поэтому могут вполглаза следить за дорогой – лишь бы явных ЧП там не было. Умилил лейтенант на одном из кордонов – проверив у нас документы, на следующий день он лишь махнул нам рукой: проезжайте, мол, я вас знаю. В обезлюдевшей Абхазии (почти половина населения выехала) многие действительно знают друг друга в лицо, потому и милиция «народная» – со своих взяток не берут. Иная картина была на границе с Россией: гаишник-абхазец, толстый как боров, пропускал на таможенный пункт машины без очереди – по таксе в 2 тыс. рублей. Кто не платил, стоял в очереди по несколько часов. Время от времени абхазы начинали ругаться, гаишник удалялся в будку и очередь двигалась быстрее. Наблюдая эту картину, я вспомнил, как мы въезжали в Абхазию со стороны России: было всё то же самое, люди в погонах, совершенно не таясь, брали мзду за «льготный» проезд. С одной лишь разницей – никто против российских «стражей порядка» не бунтовал. Пять часов (!) мы провели в еле ползущей колонне. В салонах машин стояло пекло (термометр показывал 50 градусов в тени над асфальтом) – и за эти пять часов никто даже не пикнул, тупо уставясь в железную стену впереди. Потому что с нашей милицией «по-народному» нельзя, стоит возмутиться – мигом схлопочешь.
Так что нет у нас милиции в народном, так сказать, смысле. И на «городскую стражу» нынешние правоохранительные органы тоже не очень-то тянут. Как справедливо заметил на «круглом столе» отец Всеволод, бездействие милиции иногда просто поражает: жители любого района прекрасно знают о существовании наркопритонов, подпольных борделей, незаконных игровых точек, а милиция подчас делает вид, что их не существует. Милиция, имеющая осведомителей, вообще много чего знает о преступном мире, но от неё, бывает, просто-напросто откупаются.
Конечно, мздоимство в милиции лишь часть айсберга. Воруют всюду, и воруют уже внаглую. Недавно предали гласности историю с томографами. Ростовская область на покупку за рубежом 64-срезового томографа затратила 90 млн руб., а потом выяснилось, что стоит он всего 35 млн руб. «Навар» составил 55 млн руб. – больше половины от суммы. Тульские чиновники сделали ещё хитрее: купили простенький 16-срезовый томограф, который стоит около 16 млн руб, а выложили за него своему посреднику, фирме-однодневке, 80 млн руб. Таким образом, хапнули около 80 процентов от суммы. Томографы – это такие медицинские приборы, которые позволяют, например, определять рак на ранней стадии. Чем больше томографов в наших больницах – тем больше спасённых жизней. Вообще в сфере высокотехнологичной медицины каждый миллион, а то и полмиллиона рублей оказываются критическими для спасения тяжелобольного человека. Поэтому любой случай кражи в таких масштабах равносилен убийству десятков, если не сотен людей. Но чиновников это не остановило.
Дошло до того, что во избежание коррупции приходится ставить следящие видеокамеры. Так, по распоряжению премьер-министра примерно в 30 сгоревших деревнях были смонтированы веб-камеры и в Интернете (www.premier.gov.ru/build) можно отслеживать, как там «осваиваются» выделенные на строительство деньги. Некоторые считают это абсурдом: мол, есть же прокуратура, которая должна за всем надзирать. Но, видно, ей тоже нет веры.
На том же «круглом столе» была высказана надежда, что закон о полиции позволит победить коррупцию хотя бы на низовом уровне. И этому помогут общественные советы при полиции, в которых будет участвовать Церковь. Действительно, в наше время Церковь имеет огромный моральный авторитет, который, как якорь, ещё удерживает людей от полного беззакония. Кроме того, немногие знают, что у Церкви, как организации, есть древнейший опыт борьбы с коррупцией. В Евангелии описывается прецедент, когда некий Симон пытался за деньги приобрести у апостолов такую же, как у них, апостольскую власть (Деян. 8, 18-24), но получил отказ. К слову сказать, в Римской империи государственные должности и привилегии свободно продавались, так что неизбежно симония стала проникать в Церковь. Но во все времена – как в 459 году, когда Патриарх Цареградский издал «Окружное послание против симонии», так и поныне – Святая Церковь могла этому противостоять, ставя заслон корыстолюбию и карьеризму.
Помнится, как Святейший Патриарх Алексий II с высокой кафедры предупреждал: «Ничто так не отторгает от веры людей, как корыстолюбие священников и служителей храмов», – и называл это «адским грехом». А совсем недавно, будучи на Соловках, Святейший Патриарх Кирилл заявил: «Самое отвратительное в Церкви – это монашеский карьеризм». После поставления во епископы двух доселе малоизвестных представителей духовенства он сказал: «Всех, кто очень хочет стать епископом, хочу предупредить: Патриарх видит это, и навряд ли вы станете епископами. А епископами станут те, кто к этому не стремится». Это жёсткое заявление Патриарха сейчас широко обсуждается православными – см. на 32-й стр. выпуска.
Михаил СИЗОВ
 | назад |
| вперед |  |
