ВЕРТОГРАД

ЧУДО-КОЛОКОЛА

В Смутное время – в начале ХVII века – на колокольне Ивана Великого в Московском Кремле колоколов было пятьдесят два. Некий иностранец писал в то время об «Иване Великом»: «Непонятно, как башня может держать на себе такую тяжесть. Только то ей помогает, что звонари не раскачивают колоколов, как у нас, а бьют в них языками, но чтобы раскачать иной язык, требуется человек восемь или десять». Он же – о Царе-колоколе: «Недалеко от этой церкви есть колокол, вылитый для одного тщеславия, висит он на деревянной башне в две сажени вышиною, чтобы мог быть виднее. Язык его раскачивают двадцать четыре человека».

В 1912 году на «Иване Великом» было тридцать четыре колокола общим весом в 16 000 пудов. Автор этого времени пишет о них: «Одни из них замечательны древностью, другие – красотой формы и отделки, своим звуком и прозванием, как-то: Реут, Лебедь, Медведь, Баран, Полиелейный, Голодарь – названный так потому, что в него звонят в Великий Пост, – Воскресный, Глухой, Ясачный».

За сто лет до того, в 1812 году, французы пытались разрушить Кремль, нашу святыню, и заложили взрывчатку в огромном количестве. После взрыва повреждения были, но не катастрофические. Господь сохранил нам Кремль. Из колоколов на «Иване Великом» пострадали Реут и Успенский. У первого треснуло подвесное ухо, и он впоследствии дважды падал, а второй (3551 пуд) разбился. Этот колокол отлит был в 1760 году и украшен изображениями Спасителя, Богоматери, портретами государей. В замену его был отлит и поднят на колокольню Ивана Великого новый – в 4000 пудов. Изображения на нём были повторены с прибавлением портрета императора Александра I Благословенного и членов его семьи. Поднимали новый колокол в 1819 году. Когда он прошёл половину высоты, собравшийся народ закричал: «Иван Великий шатается!» Поднялась паника. Это, однако, был обман зрения, искушение от лукавого. Митрополит Филарет приказал спустить колокол и объяснил, что подъём отменяется до другого дня. А когда все разошлись, колокол был поднят без суматохи и вполне благополучно.

На «Иване Великом» по сторонам Успенского висели Семисотный (отлитый в 1704 году), Вседневный (1652 г.) и Реут, который в старину звали Ревун. На последнем – надпись: «Божиею милостию повелением Великаго Государя, Царя и Великаго князя Михаила Феодоровича, всея России Самодержца, и по благословению по плотскому рождению отца Его Государева, а по духовному чину отца Его и богомольца Великаго Господина и Святейшего Патриарха Филарета Никитича, Московского и всея России, слит сей колокол церкви Успения Пречистыя Богородицы и великих чудотворцев Петра, Ионы, лета 7130 (1622), делал колокол пушечный мастер Андрей Чохов; весу на нем не назначено, а по примечанию имеет 2000 пудов».

Ярусом ниже висели Медведь (450 пудов), отлитый в Новгороде повелением царя Иоанна Васильевича Грозного; Лебедь (то же количество пудов), который был отлит в 1532 году и в 1775 перелит, с сохранением старинной надписи.

Как отливались на Руси колокола, сколь велики и многосложны были при этом труды, видно на примере двукратной переливки большого Годуновского колокола, в результате чего и появился самый большой в мире колокол – Царь-колокол. Как происходила вторая переливка, описал архидиакон Павел Алеппский, грек, бывший тогда, в 1654 году, в Москве.

«Огромная яма, – писал он,– была вырыта на Ивановской площади, и с начала февраля мастер приступил к изготовлению колокола. Яма по глубине и ширине вдвое больше печи для обжига извести. Всю её сверху донизу выложили кирпичом и приступили к устройству внутри её печи, которую топят со стороны, под землёю, ночью и днём. Замешав глину, выложили из неё род купола, то есть составили сердцевину колокола и обжигали глину огнём, который сделал её твёрдой, как железо, при этом пламя поднималось выше купола. Потом наложили на купол второй слой, соразмерно с первой формой, то есть такой же толщины и такого же объёма, и затем приступили к устройству верхней формы, окружающей колокол. Привезли железные прутья кривые, согнутые как лук, с крючками на концах, которыми их сплели между собою вокруг всей формы, наподобие, как ткут циновки. Потом их тщательно обмазали глиной снаружи и внутри и подвергли продолжительному действию огня, так что всё обратилось в сплошную массу. После того форму крепко привязали сверху толстыми верёвками к большим медным блокам на самом верху четырёх столбов из крепкого дубового дерева...

Множество людей вытянули верёвки за дворцовую площадку, туда, где было устроено шестнадцать колёс (воротов) из толстого дерева. Нижняя часть их была глубоко впущена в землю и имела поперечные брёвна, дабы колёса не раскачались. Привязали те верёвки к этим колёсам. При прежнем мастере таких колёс было только двенадцать, теперь их сделали шестнадцать, по восьми с каждой стороны. Затем множество стрельцов повернули некоторые из этих колёс с двух сторон одинаково, и тогда крыша, которую сделали как верхнюю форму, поднялась кверху; под неё подвели на краях ямы множество толстых брусьев и поставили прямо. Туда вошёл мастер и вырезал письмена и изображения, какие было нужно: на одной стороне изображения Царя и Царицы и Господа нашего Иисуса Христа над ними, на другой – изображение Патриарха Никона. Когда он кончил, люди спустились в яму, разрушили второй слой из глины, который сделали под конец, и хорошо очистили форму. Когда опустили крышу, на месте слоя образовалась пустота, куда можно было впустить расплавленную медь... Приступили к постройке на краях ямы пяти печей из кирпича. Внизу каждой печи сделали отверстие, направленное к яме, дабы, когда расплавится медь внутри печей, вся она по открытию отверстий, быстро потекла по пяти канавкам... Что касается кусков меди от старого колокола, то, как мы видели, каждый кусок тащили верёвками, при помощи снарядов, сорок-пятьдесят стрельцов с большим трудом, клали на весы и взвешивали, а потом вкладывали в печь, пока не наполнили всех печей. В каждую печь положили 2500 пудов (всего 12 500) и замазали печи глиной. Развели сильный огонь и поддерживали его непрерывно ночью и днём, пока не расплавилась вся медь и не стала подобна воде. Её мешали через отверстия печных дверец железными прутьями, которые накалялись от сильного кипения и жара... Затем собралось множество стрельцов и сняли крышу, сделанную из липовой коры, которая защитила то место от солнца и дождя. Боялись, как бы не случился в городе пожар от пламени, подобного поистине геенне огненной... Прибыл один из архиереев, совершил над ямой водосвятие и благословил работы. Тогда открыли пять нижних отверстий печей и медь потекла по желобам... Это было ночью, и смотреть никого не допускали. Медь не переставала течь до конца этого дня... Понадобилось три дня, чтобы новый колокол остыл. Тогда стали отнимать кирпичи и землю вокруг колокола... Когда прошёл слух, что Царь едет, стали работать ночью и днём и Патриарх постоянно приходил надсматривать за работами... Вышел колокол редкостный – одно из чудес света по своей громадности».

Когда колокол был очищен от глины, его начали поднимать из ямы: «Каждое из шестнадцати колёс приводили в движение 70-80 стрельцов, а над канатами сидел человек, чтобы давать знать, как следует вертеть, чтобы тянули одновременно. То был день зрелища, какие бывают в жизни наперечёт. Многие верёвки полопались, но тотчас были заменены. После величайших усилий и огромных, свыше всякого описания, трудов, по истечении трёх дней совершено было поднятие колокола. Его повесили на высоте человеческого роста при помощи хитрейших приспособлений. Над отверстием ямы положили толстые брёвна, закрыв её всю, над ними наклали ещё брёвен, пока этот чудо-колокол не стал на них, и тогда приступили к подвешиванию железного языка, который весит 250 пудов, а толщина его такова, что мы с трудом могли охватить его руками, длина же более полутора роста человека. Принялись очищать этот диво-колокол изнутри и снаружи и полировать... Когда мы входили под него, нам казалось, что мы в большом шатре... Ничего подобного этой редкости, великой, удивительной и единственной в мире, нет, не было и не будет: она превосходит силы человеческие».

Этот колокол раскололся и был потом ещё раз перелит, приняв ту форму, какую имеет ныне.

Императрица Анна Иоанновна решила воссоздать разбитый колокол, но в ещё большем размере, доведя его вес до 9000 пудов. Сначала предложили отливку мастеру-французу, но он отказался. За дело взялся русский литейщик Иван Фёдорович Моторин. Русскими же мастерами сделаны были чертежи. В 1733 году началась работа в Кремле. На Ивановской площади вырыта была нужная яма и там начало работать более ста каменщиков, печников, кузнецов, плотников. К ноябрю 1733 года кончились подготовительные работы, начали плавить в печах медь. Три дня бушевал в них огонь, а в ночь с 28 на 29 ноября из двух печей медь вырвалась и ушла под землю. С разрешения военного губернатора начали бросать в печи медный лом, но медь ушла и из других печей. Мастер от огорчения захворал и умер, поручив продолжение работ сыну своему Михаилу. Через год подготовительные работы были произведены заново. По окончании литургии в Успенском соборе архиепископ Вениамин обошёл крестным ходом яму, отслужил молебен и сам затопил первую печь. 25 ноября отливка была закончена, однако колокол оставлен был в яме и простоял там более ста лет. В 1737 году случился пожар, деревянные конструкции над колоколом запылали, огонь стали тушить, но залили водой и уже нагревшийся колокол, отчего он треснул.

Колокол извлечён был на поверхность по воле Государя Императора Николая I Павловича 4 августа 1836 года архитектором Монферраном, который и описал это событие: «Первое, что я сделал, – это приказал вынуть вокруг колокола всю землю... Несколько насосов выкачивали из почвы воду... Кроме одного отбитого куска, лежавшего рядом, колокол был цел...

Не было ещё и десяти часов утра, когда огромная толпа окружила Кремль и его окрестности, как я получил приказ начинать. Было пропето «Отче наш», дабы испросить свыше благословенного окончания работ. После моего сигнала рабочие и окружающий народ перекрестились, вороты заработали. Послышался треск лесов от натянувшихся канатов, но всё скоро затихло, так как оказалось, что они были достаточно прочны, и все увидели поднимавшийся колокол, тащивший за собой часть железной решётки, на которой он стоял. Первое усилие, чтобы тронуть огромную массу металла, было настолько велико, что два каната лопнули, а сломавшийся блок с силой отскочил в леса. Колокол продолжал подниматься. Глубокая тишина царила вокруг, слышно было лишь глухое регулярное потрескивание воротов. Интерес, смешанный со страхом, сменил надежду на успех, и люди, недавно меня окружавшие и заранее поздравлявшие, мало-помалу удалились. У меня осталось хорошо работавших девять воротов, что было более чем достаточно. Стоя около колокола, прошедшего уже четверть дистанции, я велел подставить лестницу для удобства схода четырёх рабочих, стоявших вверху для распоряжения канатами. Но операция подъёма усложнилась – по случаю разрыва канатов колокол принял неправильное направление, затруднявшее подъём. Вновь рвутся два каната, и я даю сигнал остановиться. Страх обуял всех. Из четырёх рабочих, находившихся наверху, трое быстро сошли, и остался лишь один, дожидаясь моих приказаний. Я послал его в яму, под гудевший колокол – устроить подставку из брёвен. По возвращении этого храбреца я приказал опускать колокол и без приключений установил его на бревне, отделив его таким образом от земли... Я заказал новые канаты и увеличил для успеха число воротов до двадцати...

23 июля был назначен новый подъём. В пять часов утра после молебна об успешном подъёме я приказал солдатам встать у воротов и в шесть часов пять минут подал сигнал: вороты заработали. Немного времени спустя колокол показался и, медленно поднимаясь, заполнил своей массой внутренность лесов... Яму прикрыли крепким помостом из брёвен, на который поставили полозья на катах, и колокол опустили на них. Затем передвинули его на пьедестал, где 26 июля он и был окончательно утверждён. Его Величество Государь Император приказал, чтобы наверху колокола был поставлен бронзовый золочёный крест».

Из книги В. АФАНАСЬЕВА
«Колокола России»

назад

вперед