МОНАСТЫРСКАЯ ЖИЗНЬ

ПРЕОБРАЖЁННАЯ ХУДЫНЬ

24 июня в Варлаамо-Хутынском монастыре под Новгородом поминали преподобного Варлаама. Эта дата не является днём его кончины (святой почил 19 ноября), но отмечается торжественней, чем официальный день памяти. Связана она с «чудом о снеге», который по предсказанию преподобного выпал в июне, в первую пятницу Петрова поста. Те из местных жителей, кто в этот день не участвовал в крестном ходе, а поднялся на Святую горочку, что на окраине монастыря, могли видеть чудесную картину. Под колокольный звон из храма выступила колонна священнослужителей, облачённых в зелёные, «цвета преподобного», фелони и стихари, а за ними – нескончаемый поток людей... На праздник собралось почти всё священство Новгородской епархии, тут же прихожане разных храмов, паломники, приехавшие из Петербурга и других городов, в том числе те, кто был исцелён по молитвам к преподобному. Побывали там и наши корреспонденты, правда ещё весной, когда на земле лежал не «чудесный», а самый обычный снег.

Просиявший свет

Есть множество монашеских обителей, устроенных в живописных, райских местах. И в этом есть свой смысл. Но первые монахи-отшельники, как известно, шли подвизаться в худые места – в бесплодные пустыни и горы. А то место, куда мы отправились в паломничество, как раз и называется Хутынь. Сколько раз слышал это название, но не догадывался, что образовалось оно от «худынь», «худое место».

Находится Хутынь всего в 10 километрах от Новгорода. Монастырь здесь возник ещё в XII веке. История его кажется простой до банальности. Никаких «приключений» с медведями и разбойничьими нападениями – только пост и молитва. И не в этом ли его величие? Основатель обители Варлаам, в миру Алексей, родился в семье богатых и именитых граждан Великого Новгорода Михаила и Анны. С раннего детства мальчик удалялся от всяких игр, любил читать священные книги, часто посещал храм Божий, а дома проводил время в молитве и посте. Родители, опасаясь за его здоровье, уговаривали отрока не изнурять себя постом, но тот кротко отвечал: «Много я, любезные родители, читал священных книг, но нигде не находил, чтобы сами родители советовали своим детям что-либо дурное, как вы мне советуете. Не дороже ли всего для нас Царство Небесное?» Услышав такой ответ, родители дали полную свободу сыну. Когда они умерли, Алексей раздал всё имущество бедным, принял монашеский постриг и пошёл искать уединённое место для молитв. Долго искать не пришлось – Хутынь вполне подходила для этого. У людей это место пользовалось дурною славой – будто бы здесь жила нечистая сила. Подходя к Хутыни, Варлаам увидел светлый луч, просиявший из густой чащи леса. Из этого знамения он понял, что здесь и определено ему место.

О том, какие подвиги совершал преподобный Варлаам, можно судить по его власянице (более 8 кг) и веригам (3,6 кг), которые впоследствии хранились в обители. В лесу он построил земляную келью и деревянную церковь в честь Преображения Господня – в память чудесного света, явленного как знамение. Пищу он добывал себе сам, обрабатывая землю, сам же выкопал колодец. Когда к нему присоединились послушники, он старался поддерживать и в них суровое воздержание во всём. Однажды принесли преподобному свежую рыбу. Ему захотелось попробовать её, но, подавив в себе желание, Варлаам велел приготовить рыбу и положить в сосуд в келье. Три дня он провёл в строгом посте и молитве. На четвёртый день святой открыл сосуд с рыбой и, увидев там множество червей, сказал: «Варлаам, Варлаам! Всякое животное по разрушении своём обращается в тление; подобает и нам разрешиться от всякаго наслаждения брашен и пристрастия к этой жизни. Если же хочешь здесь есть сладкую пищу и пить сладкое питьё, то зачем и черноризцем называешься? Ты уже отлучился от мира в пустыню, чтобы служить Творцу своему». Сказав это, он выбросил рыбу, и помысл о вкусной пище не смущал более. Число иноков в Хутыни увеличивалось, слава о ней пошла по всей Руси. Однажды в пустыню к преподобному прибыл князь Ярослав Владимирович. Святой Варлаам, благословляя его, сказал: «Будь здоров, князь, и с благородным сыном твоим». Это приветствие изумило князя, не знавшего ещё о рождении младенца. Получив вскоре радостную весть о рождении сына, он просил преподобного быть восприемником новорождённого, на что монах согласился охотно. Было это в лето 1190-го... Седая старина. В Европе в тот год гибнет германский король Фридрих Барбаросса и в русских летописях впервые упоминаются немцы, которые «с их царём как святые мученики проливали кровь за Христа». В том же году Ричард Львиное Сердце отправляется в III крестовый поход и разрушает Мессину, на его родине монахи находят гробницу короля Артура, а в Византии Император Исаак II из династии Ангелов дарует независимость Сербии. Два события в том же году имели прямое отношение к будущему Новгорода и всей Руси – основан Тевтонский орден, а в Азии Чингизхан становится ханом всех монголов.

Но что все эти земные события для иноков, избравших вечность? Многих святых дала эта обитель. Прокопий Праведный, будучи ганзейским купцом, по примеру Варлаама раздал своё имущество и ушёл на Хутынь. Здесь его житие достигло такой славы среди новгородцев, что, спасаясь от людского почитания, он стал юродствовать и ушёл в Великий Устюг. Здесь же начинал свои подвиги и Антоний Дымский. В обители молились вплоть до 30-х годов ХХ века, а спустя десятилетие её разрушили во время нашествия новых «тевтонов».

Первый раз я побывал здесь в середине 80-х, будучи ещё студентом. Имея «знакомства» в Ленинградском экскурсионном бюро, раз десять ездил в Новгород бесплатно, бродил по его улицам, любовался храмами и фресками Феофана Грека. А Хутынь как-то выпала из памяти. Там была конечная остановка экскурсионных автобусов, стоял навесик, где гиды отдыхали. Помню только, как вместе с ними объедался малиной в густом кустарнике, росшем на каких-то кирпичных развалинах. Кроме развалин, там, кажется, ничего и не было.

Прошли годы. Не раз я слышал, что Хутынский монастырь восстанавливается, но в голове эта новость никак не укладывалась – что там восстанавливать-то? И вот представился случай посмотреть всё своими глазами.

Из руин

Деревня Хутынь расположена на северной оконечности полуострова между реками Волхов и Малый Волховец. Уже на въезде в неё нас встречает деревянная часовня, построенная, похоже, местными жителями. Дорога забирает вверх, на возвышенность, – и будто из-под земли вырастают огромный пятиглавый собор, колокольня, надвратная церковь, монастырские корпуса... Откуда всё это здесь появилось?!

У входа в Спасо-Преображенский собор нас встречает благочинная обители матушка Нонна, предупреждённая о приезде журналистов. Ведёт в храм, начинает экскурсию... Правильная, выверенная речь, поставленный голос наводят на странную мысль: а не из тех ли она ленинградских экскурсоводов, с которыми я ездил в Хутынь в 80-е годы?

– Да, я из Петербурга, – односложно ответила благочинная. – Когда только первые сёстры здесь поселились, я приехала сюда как паломница – и осталась. Многие наши монахини так обрели свою обитель. Одна паломница, помню, попросилась: «Можно, я у вас поживу денька два?» И вот уже десять лет здесь, приняла мантийный постриг.

Монахиня улыбается. А я рассказываю, что бывал здесь 25 лет назад и видел одни лишь руины.

– А знаете, – вдруг оживилась матушка, – году, кажется, в 98-м к нам приезжал один питерский писатель, Александр Гутан. И тоже рассказал свою историю. Ещё в советское время, в 1967 году, он был здесь на экскурсии. Показали ему Новгород, Софийский собор, Спас-на-Нередице – ну, всё то великолепие, какое обычно показывают туристам. А потом он попал в Хутынь. Что тут смотреть – одни руины. Тем более, как говорил Александр о себе, «молодой дурак был, далёкий от Церкви». И вот когда он вошёл в разрушенный монастырь, то на месте храма увидел «свежую могилку». Показалось, что человека совсем недавно похоронили – надгробная плита вся была убрана свежими цветами и на ней лампадка горела. И этот неверующий в Бога человек был так поражён чьим-то присутствием здесь... Будто кто-то здесь молился и только что, сей миг, отошёл в сторону, а он встал на его место. Так он рассказывал.

– А чья могила-то была? – спрашиваю монахиню.

– Так нашего преподобного Варлаама Хутынского! Мощи его здесь, в храме, под спудом. Эта встреча с преподобным Александру на всю жизнь запомнилась. Спустя семь лет он написал рассказ «Хутынь. 1967 год», который в советское время, конечно, опубликовать было невозможно. А в 1998 году услышал по телевизору, что Преображенский храм восстановлен и туда возвращён прах Гавриила Романовича Державина, который прежде из-за разрушений храма во время войны был перенесён в новгородский кремль. Что его задело – по телевизору ни словом ни обмолвились о том, кто первым в соборе был похоронен, вообще о преподобном ничего не сказали. И тогда он отдал свой рассказ в журнал «Нева». Вот с этим журналом он и приехал к нам в обитель, подарил его мне. Такая история... Знаете, когда я с ним разговаривала, то почувствовала: сейчас что-то совершилось такое, невидимое для глаз, но существенное и для обители, и для вот этого человека – то, что видит только Бог. И такие духовные, жизненные события происходят вокруг обители постоянно.

– Он, наверное, очень удивился, сравнив вот это благолепие, – показываю на собор, – с тем, что видел в 67-м году?

– Как вам сказать. Собор уже стоял, но внутри всё оставалось скромным. Иконостасик был из ДСП с бумажными репродукциями икон. Мы ведь только в прошлом году закончили иконостас. Образа для него писались довольно долго – сначала один ярус закончили, потом другой. Стояла кружка для пожертвований, и некоторые вносили лепту для определённой иконы, скажем, какого-нибудь пророка. Помню, на службу привели одну местную старушку, совсем уже ослепшую. Родственник её ведёт под руку, пересекают они храм, и она дёргает его за руку: «Тут надо остановиться, перекреститься у Царских врат». И вдруг у неё словно очи отверзаются, всё ясно видит: «Ой, а раньше не такой иконостас был! А раньше бронзовый был...» Вот эти старики, которые помнят былое величие, действительно, могут сравнивать.

Как только монастырь передали епархии, работы за государственный счёт здесь сразу прекратилась. У властей другие были планы: открыть музей, туристическую базу, дом для престарелых. Но когда владыка Лев в 1990 году занял кафедру, он много молился преподобному и встречался с власть имущими. И появился женский монастырь под управлением матушки игуменьи Алексии (Симдякиной). Сама она прибыла в епархию из Пюхтицкого монастыря, который, как известно, никогда не закрывался. И всё, что мы имеем в обители, это благодаря усердию и школе нашей матушки, которая из Пюхтиц вынесла и традиции, и устав, и пение, и рукоделие – всё, что касается нашей хозяйственной жизни.

– Да, во дворе мы уже заметили дровяные поленницы, – киваем в ответ, – сложенные на пюхтицкий манер, этаким шатром.

– Прошлым летом наблюдала сценку. Идёт ребёнок с мамочкой: «Ах, мама! Посмотри, у них даже дрова как церковь сложены!» К осени мы пять таких больших поленниц сложили и две за зиму разобрали.

– Дровами в основном топите?

– И пищу готовим на дровяной плите, и в кельях печки стоят – это домашнее, живое тепло, с которым мы ни от кого не зависим. А когда в 1994 году матушка Алексия поселилась здесь с двенадцатью сёстрами, то отапливать, собственно, нечего было. Разруха. Храмы были обнесены старыми, покосившимися уже лесами, того и гляди доска сверху свалится. Шесть лет так жили. Монастырскую гостиницу вы видели? В ту пору на её месте была груда кирпичей, заросшая кустарником. Малину там собирали, смородинку дикую, дети местные в кустах играли. Мы тоже эти развалины приспособили – поставили там дровяные сарайчики. Не верилось, что здесь опять вырастут жилые корпуса. А потом наступил год 2000-летия христианства, и он стал поворотным в жизни нашей обители. Был полностью отреставрирован главный собор, в 2003-м поднят из руин и освящён храм XVI века в честь преподобного Варлаама Хутынского, сейчас готовится к освящению надвратный храм под звонницей, который прежде был Ильинским, а теперь будет в честь Новомучеников и исповедников Российских. Для него уже готовы иконы... Но давайте в собор зайдём, а то, вижу, замёрзли.

Великий святой

В Преображенском храме мы сразу оттаяли: явно не печкой-буржуйкой он натоплен – тепло исходит прямо от каменного пола, под которым проложены паронагревательные трубы. Тем временем матушка Нонна, как заправский гид, продолжала:

– Сейчас мы с вами подойдём к раке преподобного Варлаама. Не многие знают о значении этого святого. Если для московских земель главный покровитель – это преподобный Сергий Радонежский, то для Севера – преподобный Варлаам Хутынский. Не случайно этих двух святых на иконах часто изображают вместе. Вот, пожалуйста, посмотрите – на стене их образ. Или вспомним другой пример. Наверное, знаете, что на стене Спасской башни Московского Кремля недавно был раскрыт образ Спаса. А заметили, что там не просто икона Спасителя? Это образ коленопреклонённой Святой Руси – там изображены два монаха-молитвенника, стоящие перед Спасом на коленях: Варлаам Хутынский и Сергий Радонежский.

В сказании о Владимирской иконе Божией Матери, главной заступнице Руси, есть такой рассказ. Когда монголо-татарские полчища подходили к стенам Москвы, то одной слепой монахине, жившей в Вознесенском монастыре, было видение. Будто бы все святители, погребённые в храмах Московского Кремля, восстали и уносят из города Владимирскую икону. Уходят со словами: «Мы оставляем город на разграбление варварам, поскольку люд живёт здесь нечестиво, во грехах». А потом матушка увидела, что навстречу этому шествию святителей выступили два монаха в схимнических одеждах и стали умолять их вернуться в Москву вместе с иконой. Это были преподобные Варлаам Хутынский и Сергий Радонежский. Земные жития их проходили с большой временной разницей – наш преподобный Варлаам († 1192) старше преподобного Сергия († 1392) ровно на 200 лет. Но в вечности они вместе.

Знаете, я ведь раньше и не догадывалась, какой это великий святой. Побывал у нас года три назад один поляк, иерей Польской Православной Церкви, и услышала от него: «На проскомидии по чину литургии я всегда вынимаю из просфор частицы в память главных православных святых – Иоанна Предтечи, Антония Великого... и в том числе Варлаама Хутынского. Сколько лет служу священником, а не знал, где эта Хутынь. И вот теперь приехал к вам!» Его рассказ меня так поразил, что воскликнула: «Батюшка, а я и не знала, что наш преподобный на такой высоте!» Представляете, вся Церковь перед литургией его поминает! А другой батюшка – не помню уж, из какой страны он приехал, – сказал, что в их храмах из всего сонма русских святых постоянно поминают преподобных Серафима Саровского и Варлаама Хутынского... А вот здесь его могилка.

Матушка Нонна крестится на раку преподобного, мы подходим и прикладываемся. Позже благочинная рассказала нам, что во время ремонта пола были приглашены археологи, которые установили: «культурные слои земли» в месте захоронения совершенно не тронуты, так что в советское время мощи не были осквернены. Показала матушка и дореволюционную фотографию с великолепной ракой и сенью над мощами.

– А что это за рука из стены торчит? И трость в ней какая-то зажата, – показываю на снимок.

– Это не трость, а посох, – поясняет монахиня, – он принадлежал Великому князю Московскому Иоанну III. Когда он покорил Новгород, то поехал в Хутынскую пустынь поклониться преподобному. Было это в 1452 году. И вот он вошёл в собор и потребовал, чтобы гробовую плиту подняли, – захотел приложиться к самим мощам. Надо сказать, этот храм, где мы стоим, был построен в XVI веке, а в ту пору стоял ещё прежний, построенный при жизни преподобного, и могила была неглубоко, просто под плитой. Хутынский игумен, конечно, отказался выполнить такое дерзкое требование. Тогда Великий князь рассердился, стал стучать посохом о пол. Приказал своим слугам вскрыть гробницу. И только они сдвинули плиту, как оттуда вырвался огонь. Все побежали к выходу, и царь тоже, при этом он выронил свой посох. Храмовая дверь, опалённая огнём, с той поры никогда не ремонтировалась, чтобы осталось напоминание о чуде. Позже её перенесли в монастырскую ризницу. Там же хранился и посох с разноцветным хрустальным набалдашником – тот самый, брошенный царём. В XIX веке Дарья Алексеевна Державина, урождённая Дьякова, пожертвовала деньги на украшение раки, и было придумано рядом на стене установить одесную руку из гипса, в которую и вставили исторический посох.

– А где посох сейчас?

– Утрачен, как и всё то, что мы видим на старых фотографиях, – и утварь, и иконы. Кое-где в музеях, впрочем, сохранилось несколько предметов. Например, поручи преподобного выставлены в Грановитой палате Новгородского Кремля. Но фактически от монастыря остались только мощи самого преподобного.

Варлаам и Варлюша

– Вы сказали, что раку украшала Дарья Алексеевна, – уточняю у нашего гида. – Это было уже после смерти Державина?

– Она пережила мужа на 26 лет и все эти годы много делала для обители, где покоился Гавриил Романович. А потом и её рядом с ним положили.

Вслед за монахиней подходим к надгробной плите, на которой высечено: «Сим камнем сокрыт прах действительного тайного советника и разных орденов кавалера Гавриила Романовича Державина, скончавшегося в 1716 году». Вспомнилось описание похорон из книги Ходасевича «Державин». Дарью Алексеевну так потрясла смерть супруга, что несколько дней она была не в себе. Не пошла на панихиду, чтобы не видеть мужа мёртвым, и даже в окно боялась выглянуть, когда тело покойного под покровом ночи отправляли в Хутынь. Ходасевич пишет по воспоминаниям очевидицы: «Толпа людей с фонарями... Неся гроб на головах, они стали спускаться с горы. Ясно светились широкие серебряные галуны на гробе, который всё удалялся и наконец донесён был до лодки. В чёрном Волхове отражались звёзды июльского неба. На носу поместились певчие, на корме пред налоем псаломщик читал молитвы. Малиновый гроб был поставлен на катафалке, воздвигнутом посередине лодки; чёрный балдахин колыхался над катафалком. По углам стояли четыре тяжёлых свечи в церковных подсвечниках. Лодка шла бечевою, за ней следовала другая с провожатыми. Ночь была так тиха, что свечи горели во всё время плавания...»

– Державины жили в 60 километрах вниз по Волхову, в знаменитом своём имении Званка, – объясняет благочинная. – Помните поэму «Евгению. Жизнь Званская»? Поэма была посвящена владыке Евгению (Болховитинову), с которым Державин дружил и встречался в Хутыни во время богомолий. Владыка жил прямо в монастыре, поскольку являлся его настоятелем. Вообще, обитель наша, начиная с XVII века, всегда управлялась викарными епископами Новгородской епархии. Прежде наша епархия была очень большая – туда и Петербург входил, и Соловки, и Валаам, и вся Карелия, поэтому имелось несколько викариев. У нас выпущен «Новгородский патерик» в двух томах – так в нём поместились почти все святые Русского Севера, поскольку Север являлся Новгородской землёй. Среди настоятелей Хутыни, кстати, был и святитель Тихон Задонский – тут проходило первое его служение в епископском сане. А последним настоятелем стал владыка Алексий (Симанский), будущий Патриарх. Одно время он даже титул носил «епископ Хутынский». При нём в 1920 году обитель и закрыли, причём самого владыку новгородская ЧК дважды арестовывала – накануне и после закрытия.

– А что стало с монахами?

– Их вроде бы выселили, но десять старцев остались на «птичьих правах» – продолжали молиться в обители. Так длилось десять лет, пока их тоже не изгнали. Тогда старцы переселились в здешнюю деревню Хутынь и продолжили монашескую жизнь, совершали регулярные богослужения, на которые собиралось много народа. В 1932 году их всех арестовали и отправили в ссылку. Что было потом с хутынскими иноками, неведомо, известна лишь судьба иеромонаха Виталия (Летенкова) – его расстреляли в 1937 году.

– Обитель ваша связана с таким количеством великих людей – преподобных, святителей, исповедников. Наверное, молитвенная их помощь чувствуется?

– Конечно! Тот факт, что монастырь восстал из руин, – разве не чудо? И ещё мы своими глазами видим случаи исцелений – как наших сестёр, так и людей из мира, которые приходят со своими бедами.

– Какие случаи?

– Самого разного рода. Суть, конечно, не в них – Церковь может и без чудес обойтись. Но мы же как Фома неверующий – нужно вложить персты в язвы гвоздинные, чтобы поверить. Главные чудеса здесь происходят от мощей преподобного Варлаама. Почему «мощами» называются останки святых? Потому что они имеют силу, мощь перед естественным законом истления и естественным нашим неверием. И этой своей мощью они нам помогают. Мы знаем множество таких случаев, но чаще всего помощь получают бесчадные супруги, у них по молитвам к преподобному рождаются дети.

– Это связано с тем, что Варлаам когда-то рассказал князю Ярославу о рождении его наследника?

– Не знаю, с чем связано, но это так. Сами мы статистику не ведём, а народ всё подмечает. И по просьбе людей мы даже в Божественную литургию включили ектенью с просьбой о помощи бездетным супругам. Есть такие пары, которые по 10-15 лет состояли в браке, детей не было, а после молитвы – появились. Помню, приезжают супруги с маленьким мальчиком, благодарственный молебен заказывают. Сыночек их в сторону отбежал, они зовут его: «Варлюша, Варлюша!» Думаю, что за имя такое? Оказалось, назвали в честь преподобного – Варлаамом. Если вы к нам на праздник преподобного приедете, то обязательно среди паломников встретите такие семьи с вымоленными детьми.

Главный помощник

– Насколько знаю, у вас два дня памяти преподобного? – прошу рассказать благочинную о праздниках и буднях.

– Да, зимний и летний, который также с зимой связан, с «чудом о снеге», – отвечает матушка. – Однажды новгородский епископ пригласил преподобного приехать в город в Новгород, на что тот ответил, что приедет на санях в июне, в первую пятницу поста. И действительно, в июне выпал снег, ударил морозец и хутынский пустынник приехал на санях. В память об этом в Новгороде в первую пятницу поста проводили огромный крестный ход: со всех церквей к Софии сходились крестные ходы, сливались в один и шли в Хутынь – как бы по санному пути преподобного. Эта традиция длилась несколько сот лет, вплоть до революции. Пока что возродить её не удалось. Но в этот день мы тоже идём крестным ходом, вокруг обители. Путь получается немалый – по всем монастырским полям. Святую горочку обходим по берегу, около часа шествие длится.

– Поля обрабатываются?

– Конечно, а иначе зачем было монастырскую землю обратно требовать? Порой своих силёнок не хватает, так нам паломники помогают. А главный помощник – наш преподобный Варлаам, просим его вымолить хорошую погоду и урожай.

– Так он же снег среди лета вымолил, сами же рассказывали, – недоумеваю я. – Не похоже на покровительство сельскому труду.

– А тут вы не правы, невнимательно его житие читали, – смеётся матушка. – Когда Варлаам приехал к архиепископу на санях, тот стал печалиться, что из-за снега хлеба вымерзнут. И преподобный ему сказал: «Не скорбеть, владыка, нужно, а благодарить Господа. Если бы Господь не послал этого снега и мороза, то был бы голод во всей стране, которым Господь хотел наказать нас за грехи наши. Но по молитвам Богородицы и святых умилосердился над нами и послал мороз, чтобы перемёрли черви, подтачивавшие корни хлебов. Наутро же наступит опять тепло, снег этот растает и напоит землю. По милости Господа будет плодородие». На другой день и вправду наступило тепло. Архиепископу принесли с поля ржаных колосьев с корнями, на которых оказалось множество вымерших червей. И был в тот год невиданный урожай.

– У вас, кроме этих полей, земли ещё есть?

– Ну, если показывать, то получится как в мультфильме: «Чьи эти земли?» – «Маркиза Карабаса!» – снова улыбается матушка Нонна. – Самое большое хозяйство у нас на подворье в Валдайском районе, в Быково. Там и храм есть, и большая ферма.

– А кто у вас агроном?

– Матушка игуменья, кто же ещё! Она ещё в Пюхтицах эти навыки получила. В первый год, как только приехали, местные жители смотрели с удивлением на монахинь – те не вписывались в их привычный полеводческий календарь. Думали: «Чего это монастырь раньше времени сажает?» И получилось, что монашки уже убрали свою картошку, потом как дожди пошли, а деревенским ещё копать. Теперь они присматриваются, как там сёстры делают. Бывает, бабулечки рассаду у себя высаживают и часть нам принесут – «чтобы Боженька и мой труд принял». К сожалению, тех бабушек и дедушек, что первыми нас встретили, всё меньше становится. Многих уже отпели здесь, в храме, читаем по ним Псалтирь.

– У вас, наверное, свой монастырский погост есть?

– Да, недалече, прямо за этим собором. При нас там около двадцати погребений совершено. Это в основном известные священнослужители Новгородской епархии, а также, во втором ряду, мирские люди, которые, подобно Гавриилу Романовичу Державину, были как-то связаны с обителью. А наша, монашеская, пока только одна могилка, два года назад появилась.

– Сёстры у вас пожилые?

– Те, что 16 лет назад сюда пришли, уже в возрасте. Игуменье 84 года, дай Бог матушке Алексии здоровья. Но в основном среди насельниц, которых у нас более пятидесяти, молодые монахини и послушницы.

– Туристы вас, наверное, совсем замучили, толпами ходят, – сочувствую я, вспомнив о проблемах, с какими постоянно сталкиваются на Соловках и Валааме.

– Знаете, нет! – решительно не согласилась с моим тоном благочинная. – Здесь святыня, и она должна быть открыта для всех. Сама была свидетельницей, когда люди приезжали сюда просто на экскурсии, а потом приходили к Богу. Например, привезли сюда курсантов военного училища, провела я для них экскурсию, и они обратно уехали. Потом приходит письмо от одного из этих мальчиков: «Я никогда в Бога не верил, и в монастырь не сам поехал, а по учебной программе. Но когда вошёл в храм, вдруг захотелось помолиться. Помолился – и такое почувствовал, что стал верующим». Или тот же случай с питерским писателем, который в 67-м году тоже почувствовал присутствие Бога... А что касается монашеского уединения – если мы не имеем внутренней защиты, рассеиваемся из-за внешних воздействий, то любое уединение бесполезно. Можно быть никем не смущаемым, а всё равно искуситься. Это уже работа монахов, их жизнь.

– Но когда туристки в шортах в храм прут, без платков...

– А мы для них юбочки пошили и платочки повязать предлагаем. Никто не отказывается. Надо понимать, что эта женщина в брюках пришла не ко мне, а к Богу, – и встречать её с любовью, а уж как Господь её встретит, не наше дело. Мы должны только радоваться людям.

* * *

Приложившись к мощам и помолившись у икон, мы снова выходим в монастырский двор. Шествуем с матушкой мимо гостиничного корпуса, она улыбается:

– Ещё недавно водила по монастырю экскурсию и в этом самом месте взмахивала рукой, показывая на гостиницу: «Ну, вот в таких руинах был весь монастырь!» А теперь и сравнить не с чем, последний «памятник» руин исчез. Осталось ещё кирпичную ограду восстановить, и всё. Может, и монастырскую пристань заново поднимем. Сюда ведь ещё в 60-е годы теплоходик из города ходил, дамба была насыпана.

Показав монастырь, благочинная посоветовала посетить ещё Святую горочку и два святых источника. Один из источников, по уверению местных жителей, был здесь с самой древности, возможно, выкопан самим преподобным. В советское время хутыняне пользовались им как обыкновенным колодцем. Другой, также монастырский, родник был прикопан – его монахиням перед самой своей смертью показал сельчанин Аркадий Иванович. В прошлом году там устроили купель и освятили часовню. Ещё есть родничок на въезде в деревню – над ним стоит та самая «самодельная» часовня, которую мы видели по пути в монастырь.

– Эту часовенку построила на свои деньги одна женщина в благодарность за исцеление своего мужа, – пояснила благочинная. – Часовню также недавно освятили – в честь икон Божией Матери «Казанская» и «Неупиваемая Чаша». Интересно, что раньше там уже стояла часовня и приписана была к монастырю. И вот независимо от нас, «сама собой», восстановилась... Всё у нас делается Божьим Промыслом.

Простившись с матушкой Нонной, поднимаемся на Святую горочку – так здесь называют холм, где преподобный Варлаам вырыл первую пещерную келью. Теперь тут возвышается большая, похожая на церковь, часовня. Сверху открывается замечательный вид на луга и перелески, на разлившийся во всю ширь Волхов. Простор и воля, и благоговенье... А раньше, до молитвенного преображения, новгородцы чувствовали здесь нечистую силу и называли это место «худынью». Удивительно!

Михаил СИЗОВ
Фото И. Иванова

назад

вперед