КОЛОКОЛЬЧИК
ТРИ ЕЛОВЫЕ ШИШКИ
В тихой лесной обители близ озера рос величественный ельник. Мощные, со струящимися кое-где вдоль шершавой коры сахарными смоляными ручейками, стволы высоко устремлялись в голубое летнее небо. И там, широко раскинув мохнатые ветви-руки, шумели бесконечною тьмою игл и шуршали бесчисленными гирляндами шишек под смелыми и сильными набегами северного ветра.
На некоторых елях шишки висели под самыми кронами, будто колокольчики на колокольнях. Когда ветер покачивал чешуйчатых подружек, они издавали странный шёпот, словно переговаривались...
Вдруг послышалось:
– Я на ветке самая рослая, всех шишек длиннее!
– Зато ты худющая, как сосновая иголка, а я упитанная и вся на солнце переливаюсь коричневыми боками, – отвечала тонкой шишке шишка с круглыми боками.
– Зато у меня больше, чем у тебя, семечек!
– Пусть у тебя много семечек, да все трухлявые, а мои семечки самые вкусные в лесу, мои семечки птицы любят клевать!
Рядом со спорщицами, но чуть выше, ничем не напоминая о своём присутствии, висела скромная маленькая шишечка. Очень сожалея о таком неблаговидном разговоре, она никак не могла вмешаться, оттого что в разгорячённую перебранку сестёр ну совершенно невозможно было вставить ни единого слова.
– А у меня – небо на макушке, а земля под пятками! – слышалось снизу.
– Зато у меня один бок на востоке, а другой – на западе; солнце с левого бока у меня поднимается, а на правом закатывается!
Разумеется, многих удивительных и заслуживающих восхищения достоинств не была лишена и маленькая шишечка, но она никогда и не подозревала о них и, уж конечно, никак не думала, что всё радостное и доброе, полученное от матери-ели, можно выдавать за своё да ещё похваляться оным во всеуслышание. «Разве можно гордиться хорошим?» – спрашивала сама себя шишечка.
Тем временем бахвальство родственниц принимало угрожающий оборот. Сучочки едва удерживали спорщиц, ведь шишки принялись раскачиваться из стороны в сторону, стараясь как можно сильнее толкнуть друг дружку в бок.
– Сёстры, милые сёстры! – позвала благоразумная шишечка. – Ведь мы все дети одной матери-ели. Остановитесь! Пожалейте себя, не гневайтесь! Примиритесь!
– Тебя ещё здесь не хватало, – огрызнулись гордячки. Они вдруг перестали пихаться и принялись насмехаться над скромной шишечкой:
– Ты такая мелкая, что тебя никто рядом с нами не замечает! Ха-ха! Твоими семечками ни за что птиц не накормишь, и даже червей! Висишь тут, позорище!
Шишечка чуть не плакала. Ей было обидно оттого, что шишки не любили свою застенчивую сестрёнку, ругались над её умением сотворить доброе и насмехались над её бессилием соделать злое.
Но тут внезапно налетел северный ветер и сорвал еловые шишки. Ведь сучочки их совсем надломились и не могли уже удерживать вздорных соперниц. Маленькую шишечку ветер тоже сорвал, оттого что она не захотела разлучаться с попавшими в несчастье сёстрами и решилась разделить общую беду.
Могучий ветер понёс их в невидимой, но твёрдой ладони. Пролетая над болотной трясиной, ветер бросил долговязую шишку в хлябь и муть, а толстушку уронил в навозную жижу на скотном дворе... Потом ветер взмыл в бесконечно прекрасные просторы неба – туда, где, конечно, не бывала не только ни одна еловая шишка, но даже самая сильная птица не залетала; и оттуда увидела скромная шишечка всю сказочную красоту любимого леса и родной земли... А потом благородный северный ветер вернул шишечку в суровый хвойный лес...
* * *
В густых зарослях малинника слышится тоненький, ласковый голосок: «...Благода-а-атная Марие, Господь с Тобо-о-ою; благословенна Ты-ы в же-э-э-нах...» Голосок этот так приветлив, что ни одно живое существо, от самой маленькой букашечки до самого крупного зверя, не торопится при звуках его тут же скрыться в густой чаще леса... Всякая жизнь замирает в лесу и тянется к поющей голубоглазой девочке в сарафанчике до пят.
Это Алёнушка, напевая любимую молитовку, собирает ягоды. Её лыковая корзиночка уже почти с верхом полна душистых и крупных ягод малины. Девочка представляет, как удивится мама и как обрадуется, и как хлопнет в ладоши, увидев лукошко, полное ягоды-малины; а потом сделает душистое варенье на зиму и все будут кушать сладчайший малиновый вар, облизывая пальчики, и благодарить Пресвятую Богородицу, а, может быть, ещё и её – Алёнушку.
Но вот что принести из леса папе? «Папа не очень любит варенье, – размышляла Алёнушка. – Он больше любит молиться и любит правду. А ещё он любит всё живое: и трудолюбивых муравьёв, и стрекоз, и скрипачей-кузнечиков, и смешных колючих ёжиков, и суетливых белочек, и важных лосей, и даже хитрых лисиц и грубых волков; и то, как вьют гнёзда и щебечут птицы, и то, как купается ранним утром солнышко в озёрной дымящейся воде... и, конечно же, он любит меня – свою доченьку...»
Алёнушка незаметно для себя забрела в дремучий ельник. Солнце начинало уже склонять усталую голову к синему одеялу горизонта, и надо было возвращаться домой. «Попрошу я Пресвятую Деву, – подумала добрая девочка, – пусть Она подаст мне то, что я могла бы подарить папе...»
Девочка поставила лукошко на землю и, сомкнув длинные ресницы, сказала так: «Пресвятая Богородица, Царица наша Небесная, подай мне самое доброе, самое лучшее, что есть в Твоём лесу, и я подарю это моему любимому папе...»
Неожиданно птицы защебетали громче, кроны деревьев зашумели в возрастающем напоре ветра. Сарафанчик на Алёнушке затрепетал, словно флаг. Алёнушка зажмурилась ещё сильнее.
И вдруг – о чудо! В её протянутую к небу ладошку что-то упало... Она изумлённо открыла глазки и увидела всю словно из чистого золота маленькую еловую шишечку, игравшую на солнце гладкими и аккуратными чешуйками.
Алёнушка возликовала. Едва не позабыв лукошко с ягодами, она стремглав побежала с чудесным подарком домой. Придя, подарила золотую смиренную шишечку папе. Радость и мир хлынули в сердце отца. Он поцеловал доченьку и, приняв драгоценный подарок, обещал написать сказку о скромной еловой шишечке, что вскорости и не преминул исполнить...
С. В. СТРУКОВ
(печатается в сокращении)
 | назад |
| вперед |  |
