ИЗ СМЕРТИ В ЖИЗНЬ

Эскалатор со станции метро ведёт прямо в нутро торгово-развлекательного комплекса «Атмосфера». Стеклянные витрины с заморскими товарами, праздные толпы народа, кругом надписи на разных языках, попсовая музыка, гомон. Вавилон какой-то! Да-а... сюрреалистическая «атмосфера» для расспросов о советском солдате-дембеле, молодом коммунисте, которому в Афганистане перед боем с моджахедами явилась Пресвятая Богородица. Именно эта история заинтриговала меня, когда в Питере по моей просьбе сотрудник миссионерского отдела митрополии Сергей Лукин дал координаты Сергея Галицкого. Сергей Геннадьевич собирает истории помощи Божьей в современных локальных войнах.

Поднимаюсь на третий этаж гипермаркета, где есть кафешка, более-менее спокойное место. Там меня встречает с виду вроде гражданский человек, но какая-то подтянутость чувствуется. Это заметно по сумке – не на плече болтается, а перекинута ремнём через грудь. Точно так же, помнится, мы в армии противогазы носили. Знакомимся. Сергей Геннадьевич из сумки выкладывает на столик красочные альбомы с танкистом, лётчиком, спецназовцем на обложках.

– Это мы за несколько лет выпустили, – поясняет он. – Тут просто армейские истории, но есть и случаи помощи Божьей.

– А почему военной темой занялись? – спрашиваю. – Вы сами питерский?

– Нет, из Сибири, Кемеровской области. Учился в Москве на инженера, затем работал на заводе, перешёл в отдел научно-технической информации, заочно закончил филфак... Ну а дальше 91-й год, всё накрылось медным тазом, безработица – «cникерсами» и «баунти» торговал. Девяностые с ужасом вспоминаю. После 98-го года, когда случился кризис, попал в совершенно безвыходную ситуацию. Но тут очень помог, духовно поддержал отец Василий Ермаков. И вот однажды прихожу к нему с журналом «Православный паломник», показываю: «Батюшка, смотрите, какое издание». Я и раньше удивлялся, почему у нас, православных, нет «глянцевого» журнала, по типу советского «Огонька» – с красивыми полноцветными фотографиями. Ведь православие – это ещё и красота, она в храмах, в иконах, в одухотворённых лицах. И вот «Паломник» появился с цветной обложкой. Отец Василий пролистал его и сказал: «Надо делать журнал, чтобы он был толстый, на хорошей бумаге и чтоб по всей России. Вот и займитесь этим». Я обомлел: это как, ведь ни копейки денег, да и никогда я журналистикой не занимался! Но через три месяца мы уже выпустили первый номер. Собралась хорошая команда, с талантливыми художником и дизайнером. Журнал назвали «Град духовный» – как бы в пику питерскому жёлтому изданию «Город», который имел огромные тиражи.

– У вас был тоже коммерческий проект?

– Какое там! Отец Василий Ермаков сразу предупредил: «На православии ещё никто не заработал». Кстати, за год до нас, с 2002-го, в Москве стал выходить известный сейчас православный журнал «Фома», но он тогда был чёрно-белый, а наш – полноцветный, с хорошими снимками.

А с военными мы как пересеклись... В 2006 году лишились спонсора, журнал прекратил существование. Но перед этим успели выпустить номер, посвящённый 60-летию Победы. Там были рассказы не только о ветеранах Великой Отечественной, но также про «афганцев» и тех, кто воевал в чеченских кампаниях. Появились у меня контакты с бывалыми офицерами. Как-то сама собой возникла идея сделать альбом о тружениках войны – со снимками боевых будней и честными рассказами непосредственных участников. И тут невероятным, лично для меня загадочным, образом через Сергея Лукина нашлись деньги для издания. Я обратился к нему, он спросил другого, тот надоумил третьего – и появились благотворители для издания серии «Они защищали Отечество».

Разглядываю альбомы. На уникальных фото – простые лица солдат среди развалин Грозного, взрывы, завязший в грязи «Урал», форсирующий речку Т-72, полевая кухня, боец в камуфляже с чёрными – то ли от пороховой копоти, то ли от дизельного топлива – пальцами разжигает кадило для священника...

– Вышло у нас восемь альбомов, – поясняет Сергей. – Первый – о разведчиках армейского спецназа, воевавшего в Чечне. Второй – также о разведчиках спецназа, но воевавшего в Афганистане. С них мы начали. Потом о десантниках ВДВ. Далее – о спецназе ГУИНа, а конкретно – об отряде «Тайфун», который штурмовал село Комсомольское, захваченное боевиками Гелаева. Затем сделали альбом о военных медиках. Кстати, о медиках неожиданно для меня очень интересно получилось, хотя они вроде не боевые офицеры. Рассказ «Док» – воспоминания врача о войне в Афганистане – мне больше всех в серии нравится.

– Мне тоже довелось об «афганцах» писать, – удивляюсь, – и тоже лучше всего получились воспоминания санитара (Магистраль сержанта Глуханича, «Вера», № 581). Это потому, что они войну с изнанки видят?

– Наверное. К тому же врачи наблюдательны... А вот альбом о войне в Южной Осетии 2008 года. С художественной точки зрения он получился интересным, потому что странным образом в первый же день боевых действия там, в самой гуще событий, оказалось множество фотографов: и гражданских, и военных.

– Думаете, нападения Грузии уже ждали, раз заранее фотографов пригласили? – спрашиваю, продолжая листать альбомы.

– Конечно, разведка же работает. Только вот подозреваю: кто-то у нас в правительстве ждал не победы, а поражения. Многие факты об этом говорят. По идее, фотографы должны были зафиксировать позор армии, создав негативное общественное мнение. Это бы стало законным поводом для кардинальной перетряски в Вооружённых силах: «Ребята, вы ничего не можете, так что молчите, когда вас реформируют!» Но армия, вопреки всему, проявила себя замечательно. «Реформы» продолжились, но теперь они стали просто волюнтаристским решением определённых лиц – без вот этой оправдательной базы, которую пытались под неё подвести.

– Но наша армия в любом бы случае победила, – сомневаюсь. – Такая огромная Россия и маленькая Грузия...

– А вот генерал-лейтенант Хрулёв, который командовал 58-й армией, считает иначе. Операцию «Чистое поле» планировали американские спецы, которые вовсе не дураки. Буквально за несколько часов грузины должны были выйти к Рокскому туннелю и затем, за сутки подтянув главные силы, полностью запереть его. В этой ситуации России пришлось бы перебрасывать войска сложным путём, перестраиваться, а это неделя-вторая. За это время грузины могли полностью закрепиться в Южной Осетии, и Россия, возглавляемая тогдашним новым президентом, не решилась бы на полномасштабную войну, с реками крови. Так что всё решали часы. И в эти часы грузинская армия имела подавляющее преимущество и по численности, и по современной экипировке, включая средства связи и разведки. По расчётам, они должны были победить.

Быстро перебросить в Осетию генерал Хрулёв смог только две батальонно-тактические группы. Вместе с обслугой (тыловики, ремонтники, сапёры, ПВО, связисты, РХБЗ) это примерно 700 человек – всего в два раза больше, чем спартанцев при Фермопилах. Представляете? Но даже такое количество удалось выдвинуть лишь потому, что генерал всех обманул. Накануне 58-я армия вернулась в казармы с учений – боевые машины загнаны в боксы, ведётся их техническое обслуживание, требуется два дня, чтобы вернуться к прежней боеспособности. Хрулёв же, предчувствуя неладное, на месте учений оставил вот эти 700 человек с техникой, замаскировав их. Через 4 часа после начала «Чистого поля» часть из них, первая батальонная группа, проходит через Рокский туннель и сталкивается лоб в лоб с грузинским отрядом, который как раз уже начал занимать позиции у Гуфтинского моста – стратегической точки, откуда контролируется выход из туннеля. Скоротечный бой, наша БМП падает с моста, но «точка» захвачена. Вскоре подходит вторая батальонная группа. Но силёнок всё равно маловато против грузинской армии. И тут всё решила дерзость генерала. Он разделяет свои и так немногочисленные силы на небольшие отряды и бросает их в наступление по нескольким направлениям. Это есть в воспоминаниях Хрулёва: «Я понимал, что если грузины разберутся и поймут, сколько нас, то просто сомнут и уничтожат... Противник был умный, упорный, пытавшийся навязать свою схему боевых действий, имевший самое современное оружие и отлично подготовленных солдат. У меня на глазах грузинские танкисты с первого выстрела уничтожали двигавшиеся на высокой скорости легковые автомобили. Воевать с таким противником можно было, только ломая все шаблоны, навязывая свою инициативу, не давая ему опомниться».

Грузин удалось обмануть: мелкие отряды они приняли за всю 58-ю армию и запаниковали. То есть война 08.08.08 была выиграна исключительно из-за дерзости, умелых действий и героизма наших офицеров и солдат. А может, ещё и Бог помог, ведь всё держалось на волоске.

Такому вот героизму наших воинов, которые ломают все логические расчёты врага, альбомы и посвящены. Седьмой альбом у нас про вертолётчиков, а восьмой – про морских пехотинцев. Хотел бы ещё записать рассказы простых пехотных разведчиков. В нашем военном округе в Каменке есть бывшая мотострелковая дивизия, которая сейчас стала бригадой, – они входили в Грозный в декабре 1994-го. И я нашёл четырёх командиров разведроты...

– Постойте, четыре командира одной и той же роты? Это как?

– Так ведь война же! Одного ранят, на его место назначают другого, потом его ранят... К счастью, все четверо остались живы, готовы поделиться воспоминаниями.

– Говорят, на войне неверующих не бывает, – расспрашиваю Сергея Геннадьевича. – Что вам рассказывали про это?

– Всё не перескажешь. Вот, например, история бывшего офицера Советской Армии военврача Владимира Олеговича Сидельникова. Однажды в Афганистане пошёл он с двумя солдатами в кишлак, чтобы оказать помощь раненым. С солдатами разминулся, стал их искать по домам, сунул голову в двери – и получил прикладом по лицу. Очнулся связанным, с выбитыми зубами. Кстати, только позавчера с ним встречался – он приехал из Германии зубы ремонтировать у знакомых стоматологов.

– А почему из Германии?

– Владимир Олегович наполовину немец, и когда его выперли из нашей питерской Военной медицинской академии, он уехал туда. Вообще-то, он доктор наук, профессор, был в академии завкафедрой комбустиологии – ожоговой медицины. Лично вылечил 2300 обгоревших человек. То есть классный специалист, с золотыми руками. Но началась какая-то реорганизация...

– Насколько знаю, в ходе реформ Сердюкова академию собирались переселить за пределы города. При этом часть кафедр закрыть, а долю гражданского персонала увеличить до 70 процентов. Историческое же здание академии, освобождённое от медиков, Минобороны вроде бы хотело продать с молотка.

– Не понять там ничего! Эта академия – ровесница Петербурга, она успела выпустить множество знаменитых медиков и учёных. И сейчас там разработаны уникальные дешёвые технологии, в том числе онкологические, которые отнимают прибыль у фармацевтических фирм. Тёмная история. И началась она задолго до отъёма здания. Самому Владимиру Олеговичу «милостиво» предложили: «Мы можем восстановить вас, но только в качестве гражданского лица, по контракту. Даже прежний кабинет вам оставим». А его кабинет, кстати, всего 12 квадратных метров. Но тут ведь как: одно дело с погонами на плечах служить Родине и жить скромно, а другое – жить скромно, находясь на службе какому-то дяде. Он махнул рукой, уехал в Германию, работает в старейшем берлинском университете имени Гумбольдта – там специалиста с огромным практическим опытом приняли с распростёртыми объятиями.

– Вы про Афганистан начали рассказывать...

– Так вот. Военврач оказался в плену. Духи сбросили его в какую-то узкую глубокую яму. Летел головой вниз и, как рассказывает, был уверен, что разобьётся насмерть. Но врезался во что-то водянистое, мягкое. По зловонию понял, что его кинули умирать в отхожее место. От удара поднялись мухи и так залепили лицо, что пришлось их счищать руками вместе с липкой массой. Когда глаза привыкли к сумраку, военврач заметил, что напротив, прислонившись к стенке, сидит труп человека. Полугодичный. Борода на облезшей голове ещё осталась, и одежда не военная, а крестьянская, афганская. Не наш. Жижа из экскрементов, жужжащие и кусающие мухи, безглазый взгляд полуразложившегося мертвеца, вонь немыслимая... «И я понял, что так выглядит ад» – так мне рассказал профессор. И следующие его слова: «Вот там в Бога я и уверовал».

Короче говоря, этот человек первый раз в жизни стал молиться. И как молиться! Нам сейчас трудно представить... И вдруг – где-то наверху стрельба. Вскоре в дырку заглядывает родная славянская физиономия: «Док, ты здесь?» Оказывается, духи по рации передали, что захватили русского офицера, а наши перехватили сообщение, запеленговали и высадили десант. И вот, перестреляв душманов, бойцы ищут, куда те доктора спрятали. Подступили к выжившему боевику... В альбоме мы об этом написали деликатно, а на самом деле разгорячённые солдаты стали его жестоко пытать, и он указал на яму. Владимир Олегович рассказывал: «Я боялся, что во время боя духи закинут гранату в яму. Это ж секундное дело: чеку выдернул, раз...» Но Бог спас.

– А бывало, что по молитве даже законы физики нарушались, – продолжает Сергей. – Это мне рассказал вертолётчик, с говорящей фамилией Господ. Заслуженный офицер: 699 боевых вылетов в Афганистане, 327 вылетов в Чечне и 32 захода на реактор Чернобыльской АЭС в первую же неделю после аварии. И просто немыслимо – жив-здоров, живёт в Петербурге.

В Афганистане Владимир Алексеевич Господ был секретарём партбюро – по его словам, «практически представителем ЦК КПСС в нашей эскадрилье». Отец его тоже был атеистом, так что в детстве Владимира крестили тайно. А перед отправкой в Афган бабушка дала ему иконку Николы Угодника. И вот такой эпизод. В горы на вертолётах забрасывается десант. Машина Господу досталась со слабыми движками, да ещё на борту значительный перегруз. Снизу боевики стреляют, и место для приземления только такое, куда по всем законам аэродинамики ему сесть невозможно. Надо уходить обратно. Но на борту – командир десантников, он должен быть с бойцами, которых уже успели высадить. «Вот тут я и вспомнил бабушку, – рассказывает вертолётчик. – Взялся рукой за воротник, где была зашита иконка, и сказал: "Николай Угодник, Божий помощник, спаси и помоги!" К тому времени я выполнял уже то ли четвёртый, то ли пятый заход и удивлялся: как это до сих пор меня не сшибли! И неожиданно у вертолёта появилась какая-то дополнительная аэродинамическая сила – Божественная. Я сел, мы высадили десант, и он выполнил задачу. Именно тогда в Бога я и поверил».

Был ещё случай, когда, по словам Владимира Алексеевича, «Николай Угодник помог так явно, что не увидеть этого было нельзя». Эвакуировали группу спецуры. Сели в горах нормально. Тут подходит старший группы, старлей: «Командир, у меня солдат сорвался в пропасть». Лежит на глубине метров семьдесят-восемьдесят, кричит, стонет. Самим спецназовцам с альпинистским снаряжением его долго доставать, а надо срочно уходить. Глянул Господ в пропасть: нет, посадить вертушку там невозможно. Есть такой закон: вертолёт потому летает, что вращающиеся винты сверху воздух нагнетают вниз и создают под собой область более высокого давления, чем сверху. Так происходит, когда воздух вокруг «спокойный». А если воздух возмущённый, «плохой», то необходимой разницы давления не получается. И если вертолёт будет садиться в узкое ущелье, то воздух «возмутится», отражаясь от каменных стен, «держать» не будет – и вертушка рухнет.

Так что Господ сразу отказался: «Я туда не сяду. Доставайте его сами». Спецназовцы спешно стали готовить снаряжение. Вниз на верёвке полез сам старлей. Но так спешили, что в яму сорвался и он, ногу сломал. Теперь там уже двое лежат. А духи в любой момент явиться могут, да и солнце уже заходит – надо сейчас улетать. Но не бросать же своих! Опустил Господ вертушку на дно ущелья, загрузили раненых – а вверх вертолёт не летит, винты попусту воздух молотят. Закон аэродинамики – как по учебнику. «И тут я опять вспомнил про икону – и взлетел! – рассказывает офицер. – Потом я двенадцать лет командовал вертолётным полком. И все двенадцать лет на первых занятиях по аэродинамике говорил молодым лётчикам: "Есть законы аэродинамики. Но есть ещё высшие, Божьи, законы"».

– У вас не возникало сомнений, что в этих воспоминаниях есть преувеличения? – спрашиваю Галицкого.

– Исключено! – категорически отвечает он. – Я же не просто записывал, а выбирал тех, кого уважают в военных сообществах. В армии сильны корпорации – лётчиков, спецназовцев, морпехов и так далее. В них все друг друга знают как облупленных – вместе учились, воевали. Скажем, есть офицер, награждённый звездой Героя, но все в сообществе чётко понимают, да и он сам тоже, что не герой, награду дали случайно. С одним таким я вышел на контакт, но он сам отказался рассказывать о подвигах, и только потом я понял почему. Если бы он стал про себя живописать, его бы свои осудили за хвастовство. А есть офицеры без наград, но их безмерно уважают – вот они, действительно, герои. В конечном итоге я перестал ориентироваться на наградные листы. И делал так. Вот, например, разведчики армейского спецназа – это очень закрытая корпорация. Нахожу там бывалого человека, он даёт телефон другого, кому доверяет, я звоню – и формируется список тех, кто объективно достоин. Встречаюсь с ними, записываю. А потом мы вместе вычитываем текст буквально до каждого слова. Эти люди щепетильней любого цензора, им фальшь и приукрашивания просто противны.

Приведу пример. Делаем мы альбом с Героем России Владимиром Владимировичем Недобежкиным – о том, как Радуева выбивали из захваченного им села Первомайское. И вот такой факт, о котором у нас не пишут. По плану Недобежкин со своим отрядом из 55 разведчиков должен был изобразить атаку на край села. То есть открыто под пулями пройти 800 метров – чтобы духи стянули на этот участок все свои огневые ресурсы, а в этот момент спецназ МВД и «Альфа» должны были войти в село с другой, ослабленной, стороны. «Шли мы, не особо прячась, чтобы по нам стреляли», – рассказывал Владимир Владимирович. Конечно, не в полный рост, а перебежками. Духи открыли огонь, и когда до огневых позиций Радуева осталось 200 метров, с другой стороны ударил спецназ МВД. Но «Альфа», которая должна была прикрывать их спину, с места не тронулась.

Спецназ вскоре оказался в окружении, потерял несколько бойцов и кое-как с боем прорвался назад. Представляете их настроение! Они сразу кинулись разбираться с коллегами из «Альфы». Стрелять, конечно, не стали, но морды друг другу набили. «Альфовцы» попытались объясниться: мол, мы специалисты по захвату террористов, а не обычные войска и в полевых войсковых операциях нам не положено участвовать.

Обо всём этом в альбоме мы написали только одним предложением: «"Альфа" в бой не пошла». Дал я текст на сверку Недобежкину, тот посмотрел и переправил: «"Альфа" не смогла пройти». Я не понял: ведь это факт, что они сами не пошли, зачем же скрывать? Недобежкин объяснил: «Я сам там не был, в это время под огнём лежал. Если бы своими глазами видел, то имел бы право так сказать, но я же не видел». Представляете? Человек своей жизнью жертвовал ради выполнения плана и вроде как право имеет судить тех, кто его подставил, но – нет.

– Всё же искажение правды получается.

– Боевому офицеру виднее. Понимаете, «Альфу» и вправду не стоило посылать туда, это «штучные» специалисты, которых 10-15 лет готовили совсем для других действий. У них бой обычно длится одну-две минуты – во время штурма квартиры, автомобиля, самолёта и так далее. Они не «заточены» долго воевать, тем более на открытой местности, на снегу, без воды и еды. Они не умеют это. То есть какая-то своя правда у «альфовцев» была. Другое дело, что своей правдой они обрекли других ребят на смерть. Кто виноват? Они или командование, которое план составляло и отказало в просьбе «альфовцев»? Те просили: дайте каждому из нас по четыре срочника-разведчика, чтобы нас поддерживали. Им отказали, и они тоже отказались. Тут должна быть моральная оценка, а её, по мысли офицера-разведчика, публично высказывать может лишь тот, кто всё в деталях видел своими глазами.

Герой или не герой – не всё так просто. Вроде бы Недобежкин со своими разведчиками ничего не добился. 20 минут с бойцами шёл под пулями к селу, после чего два с половиной часа под бешеным огнём полз обратно. И всё зазря. А потом ещё под раздачу командования попал. Ведь это через его участок Радуев из кольца выскочил.

Смотрите: вот здесь река Терек, а здесь через неё – перемычка-мостик с газовой трубой. Недобежкин сразу сказал, что трубу эту надо взорвать. Но его не послушали, потому что два района Чечни лишились бы газа. Тогда Недобежкин заминировал подходы к мостику. Боевики туда и ломанулись. Часть их подорвалась на минах, а сам Радуев смог уйти по газовой перемычке. Кто виноват? Бойцов у Недобежкина было где-то человек 50, а фронт пришлось держать в два с половиной километра, лёжа на снегу несколько суток. Стоял январь, физически такое не выдержать, приходилось по очереди греться. Ну не было людей, чтобы взять эту перемычку под усиленный контроль! Пропустил Радуева! Штрафник! Между тем среди спецназовцев Недобежкин однозначно считается героем. Такова правда.

– Или ещё характерная история, с вертолётчиками в Афганистане, – приводит другой пример Галицкий. – Там тоже не всё однозначно. Одну эскадрилью в Афганистане возглавлял, так скажем, не очень боевой командир, который в «ограниченный контингент» попал из-за провинности – его в 24 часа выгнали из группы войск в Германии за связь с женой какого-то высокого начальника. В Афгане в хвост его вертолёта духи попали из гранотомёта, он вернулся на базу и заявил: «Всё! Вашего командира чуть не убили, пишите мне наградной, а летать я больше не буду». И больше не участвовал в боевых вылетах. При этом его заместитель тоже редко летал – из-за запоев. Ходят легенды, что в Афгане наши «поддатыми» воевали. Враньё. С похмелья, бывало, воевали, а в пьяном состоянии – верная смерть, их на боевые не выпускали. Сам-то заместитель, кстати, был хороший лётчик, но, к сожалению, с такой проблемой. Замполит тоже... Душевный человек, заботливый. Когда летуны задерживались на задании, он переживал, распоряжался, чтобы в столовой еду им оставляли, стол накрывали. В эскадрилье его называли «дежурным по перрону», поскольку всегда встречал и провожал. Но... сам тоже не летал. Боялся.

И вот написали мы про это в альбоме. Вертолётчик, который всё это рассказал, стал читать текст, вдруг говорит мне: «Давай про замполита уберём. Про командира оставим, а про него не надо». Прошло несколько дней, альбом пошёл уже в печать, и вертолётчик сообщает: «Как здорово, что мы убрали про замполита! Он ведь только что мне позвонил, представляешь? Вдруг, через много-много лет, такое совпадение! И в трубку мне сказал: "Володя! Привет! Это я... Помнишь, как мы с тобой в Афгане десант в горы таскали, под пулями их высаживали!"». Вот такие дела...

– Получается, он всё же летал? – не понимаю.

– Нет, ни одного боевого вылета. Но сейчас сам искренне верит, что реально воевал. Он же вроде как герой, лётчик из Афганистана, его приглашают в школы, он рассказывает – и сам себя убедил настолько, что даже сослуживцам это повторяет. Как к этому относиться? Не судьи мы.

Тут есть особые нюансы – как с геройством, так и чудесами на войне, – которые нам в глаза не бросаются, а военные, нюхавшие порох, это видят. Вот, скажем, чудо, которое было с питерским отрядом морпехов. Вроде бы и ничего особенного...

«Морпехи» эти на самом деле были моряками-дизелистами, электриками, которые ни разу в жизни не стреляли, а некоторые даже присягу без автомата принимали. Их выдернули с кораблей и сформировали роту на базе Выборгского полка противодесантной обороны – чтобы отправить в Чечню. Командовать такой ротой все офицеры выборгского полка напрочь отказались. Они ведь знали, что происходит в Грозном. И тогда поставили командиром капитан-лейтенанта Сергея Николаевича Малыка. Когда мы альбом делали, он попросил назвать его по своему позывному – «Вьетнам». Сам он из боевых пловцов, спецназ ВМФ, и в советское время секретностью так настращали, что не хотел поначалу своё имя называть.

Возглавил, значит, он «морпехов» и понял, с кем на войну придётся ехать, фактически на смерть – с этими неподготовленными пацанами. И обратился Сергей Николаевич к священнику, чтобы перед отправкой отслужили молебен. А были они уже на сборном пункте, в городе Балтийске Калининградской области. Привёл бойцов в храм, а там их встречает сам митрополит Калининградский и Смоленский Кирилл, будущий Святейший Патриарх. Владыка не только службу отслужил, но и крестил тех, кто ещё не был крещён, благословил. И вот они уже в Чечне – май-июнь 95-го года, самый разгар наступления на Ведено. Из 99 человек 13 погибли, практически все остальные получили ранения, в том числе и сам Малык.

Они иногда встречаются: один с титановой пластиной в голове, кто-то на протезах... Почему-то у них стали рождаться одни только сыновья. У того, кто с титановой платиной, – пятеро сыновей. У других по четверо-трое. Что там было с ними в Чечне? Это очень трагичный рассказ, долго пересказывать. Спросите, где тут чудо? А вот оно – 90 процентов выживших. Благословение митрополита, как считают ребята, «сработало». Чтобы это понять, надо реально представить, в какие переплёты их, срочников-пацанов, сунула война и как там выживали.

В наших альбомах я и попытался передать такой реальный взгляд на войну. Потом вышла книжка «Из смерти в жизнь», в которую собрал конкретные случаи Божьей помощи на войне. Сейчас в типографии лежит вторая, с таким же названием – цитатой из Пасхального канона.

– Собирая эти случаи, ставили перед собой какую-то цель?

– Хочу дать людям, особенно молодёжи, убедительные примеры того, что безвыходных ситуаций не бывает. Вот оказался ты в заварушке, когда кажется: всё, конец! Что делать? Поднять глаза к Небу, вспомнить, что Бог есть, взмолиться Ему и делать то, что должно, без страха и замешательства. При определённых обстоятельствах Господь может помочь даже молодому коммунисту, далёкому от религии. Так, например, случилось со старшиной Виктором Чередниченко, которому в Афганистане перед боем явилась Божия Матерь в образе игуменьи Святой Горы Афон...