АПОЛОГИЯ ХРОМОЙ СУДЬБЫ

Стругацкие в моей жизни

29 ноября исполнится 40 дней, как ушёл из жизни Борис Стругацкий. Он не был православным, прах его по завещанию развеяли над Пулковскими высотами – и как бы поминать его мы не можем. Но каждая душа христианка... Удивительно, но его романы, написанные в соавторстве с братом, в советское время подвигли многих к поиску смысла жизни и обретению Христа. Об этом и пишет нам автор из С.-Петербурга, по образованию эколог, много лет уже работающая в православных образовательных программах.

«Город заметало. Город заметало, как Богом забытый полустанок где-нибудь под Актюбинском…» Я возвращалась домой по Пулковскому шоссе, дворники лобового стекла обледенели и уже не справлялись с метелью. Внизу бледными точками встречали меня огни аэропорта, а в голове всё крутились эти первые строки из повести «Хромая судьба» братьев Стругацких. Я думала об оставленной за спиной обсерватории, о Борисе Натановиче, который здесь работал и здесь завещал развеять свой прах. А потом снежная вьюга из-за окон машины ворвалась в мою память, замелькали персонажи, обрывки цитат, диалогов, детских впечатлений…

Когда я училась в шестом классе, отец принёс мне сборник фантастики, в котором среди прочих была повесть «Жук в муравейнике». Детская память сохранила четверостишие, которое сейчас, наверно, слышали все:

Стояли звери

Около двери,

В них стреляли,

Они умирали.

Я не размышляла над ним особо, но образ тех, кто хочет ценой собственной жизни узнать что-то неведомое, несуществующее по эту сторону дверей, остался. И было ещё кое-что, вызвавшее удивление, – двойное авторство. «Что это за братья такие?» – подумала я тогда…

Аркадий Натанович и Борис Натанович Стругацкие – русские советские писатели, соавторы, сценаристы, классики современной научной и социальной фантастики. Старший – Аркадий – профессиональный лингвист, переводчик с японского и английского, умер более 20 лет назад, а младший – звёздный астроном – скончался совсем недавно, 19 ноября 2012 года. «У них было лёгкое перо, – писал о них коллега Михаил Веллер. – А лёгкое перо, лёгкая интонация – это уже от Бога. Они были умные, и книги у них были умные. Они любили жить. Они видели, что всё основное в жизни едино на все времена…»

Именно этого – единого на все времена – на исходе атеистической эпохи мне как раз и недоставало. Я училась в старших классах, когда в конце 80-х журналы «Смена» и «Нева» напечатали произведения Стругацких. Так в мою жизнь вошли «Улитка на склоне» и «Град обречённый». Позднее они вместе с повестями «Хищные вещи века» и «Обитаемый остров» были причислены к жанру «антиутопия». И может быть, это странно, но повлияли на мой выбор профессии.

Наиболее известные западные романы-антиутопии первой половины ХХ века – Оруэлла, Хаксли и русского эмигранта Евгения Замятина – рисуют будущее как мир тоталитарного контроля над личностью. Там нет места человеку, носящему в душе «образ Бога Живаго». И, несмотря на каплю надежды, которая сохраняется у русского Замятина, его роман «Мы» – это рассказ о том, кем становится человек-безбожник, к чему приходит безбожное общество.

В книге Стругацких «Град обречённый» главный герой попадает в странный город. В смешении времён и народов (словно в Вавилоне наоборот, где каждый убеждает другого, что он говорит именно на его языке) люди пытаются, как умеют, наладить социальную жизнь. Они вместе и порознь ищут ответ на вопрос, который поставлен перед ними в ходе «эксперимента»: в чём смысл их жизни? В короткий срок от комсомольца-идеалиста 50-х главный герой проходит путь до высокопоставленного управленца, а потом оставляет благополучную жизнь и уходит на поиски границ своего мира. И, не найдя ни концов, ни ответов, обессиленный, он оказывается в своём времени.

Мне, 16-летней, тогда получилось понять вместе с героем Стругацких, что одного приобретения (вещей ли, знаний) для человека недостаточно. Захотелось научиться отдавать. Только кому? И когда в том же году ко мне в руки попал роман «Улитка на склоне», я осознала, что должна беречь природу, которая беззащитнее человека. Это и значит – отдавать.

Любовь и жалость к странному творению, наполненному непривычной, таинственной для человека жизнью, – Лесу – я увидела у главных героев романа. Один из них понимает, что лучшей помощью обитателям Леса будет невмешательство и предоставление экосистеме развиваться по её собственным законам. Эта мысль – о том, что любовь предполагает свободу того, к кому обращена, – видна во всех произведениях братьев Стругацких. Другой главный герой, напротив, хочет попасть в Лес, узнать его ближе. Для него Лес – нечто или некто, превосходящий человека мудростью и опытом. Он обращается к Лесу:

«Я не знаю, какой ты… но могу же я надеяться, что ты такой, каким я всю жизнь хотел тебя видеть: добрый и умный, снисходительный и помнящий, внимательный и, может быть, даже благородный... потому я и пришёл к тебе издалека, не веря в то, что ты существуешь на самом деле».

Впервые в художественном произведении за творением я увидела образ Творца и нашла человека, который, подобно Иову (как я поняла много позже), задавал Ему самые главные вопросы. Я поступила так же, как главный герой и… решила учиться на геоэколога.

12-томник Стругацких открыл для меня остальные, наиболее известные произведения. Это единственное собрание сочинений, формировавшееся при жизни обоих авторов, вышло в начале 90-х – времени поворота страны к Церкви.

Символично, что и произведения братьев Стругацких тоже делятся на «времена». «Утро» – конец ХХ – начало ХХI века и «Полдень» – XXII век – время победившего коммунизма. Мир Полудня в российской фантастической литературе – явление уникальное. Православное наследие нашей страны сформировало специфику русского коммунизма и оказало влияние на веру во всеобщее равенство и братство. В чём-то его можно назвать миром христиан, не говорящих о Христе. Но они живут и действуют в соответствии со второй заповедью.

Люди Мира Полудня помогают прогрессу цивилизаций, находящихся на более низком уровне общественного развития. И как лучшие из христиан, идущих в мир с проповедью Христа, земляне XXII века протягивают руку помощи тем, кто принимает их за богов, – оттого что любят человека таким, какой он есть.

В этом мире есть всякое. И ошибки, как в «Обитаемом острове», и трагедии с предательством, как в «Далёкой радуге», и поражения, как в повести «Трудно быть богом».

Подобные книги, говорящие о милосердии и жалости, не вызывали положительных оценок советской критики: «“Трудно быть богом” скорее может дезориентировать нашу молодёжь, чем помочь ей в понимании законов общественного развития, – писала газета «Известия» в 1966 году. – Насколько же мы, граждане сегодняшнего социалистического общества, человечнее, гуманнее героев, созданных Стругацкими? Мы вмешиваемся в ход истории, мы помогаем народам, которые борются за свою свободу и национальную независимость. И будем помогать, пока живёт в нас революционный дух».

Но я не читала критических статей, а взрослела вместе с героями Мира Полудня и мечтала о жизни, в которой нет места лицемерию и духовной несвободе. «Из всех возможных решений выбирай самое доброе», — так я понимала поступки многих героев.

В заключительной книге Мира Полудня «Волны гасят ветер» земное человечество разделяется на две неравные части по непонятному признаку – инициации в организме «третьей импульсной», которая позволяет сделать эволюционный скачок. Один из героев романа Леонид Горбовский – к тому времени уже умирающий старик – восклицает с оптимизмом: «Так вот он вам – вертикальный прогресс! Человечество, разлившееся по цветущей равнине под ясными небесами, рванулось вверх. Человечество всегда уходило в будущее ростками лучших своих представителей». Об этой повести сам Борис Натанович говорил так: «Вертикальный прогресс – это некий новый способ освоения реальности, принципиально новый, требующий, возможно, другой логики и использующий некие иные принципы познания».

Незадолго до кончины Борис Стругацкий на вопрос: «Сталкивались ли вы когда-то с явлением или событием, которое поколебало (или почти поколебало) ваше материалистическое мировоззрение?» – ответил: «Нет. Я даже представить такое себе не могу». Акунин, Успенский, Амнуэль – авторы, писавшие на кончину Бориса Стругацкого, видели безрадостную картину: «Он верил в Полдень, а дождался чёрной тени, наползающей на всё, что ему было дорого»; «На склоне лет стал грустным человеком, который совсем не верил в светлое будущее, однако не считал, что это освобождает его от необходимости участвовать в заведомо обречённом деле – сеять разумное, доброе, вечное».

Но у людей, общавшихся с ним близко, встречались другие высказывания. «Борис оставался удивительным оптимистом, несмотря на свою политическую оппозиционность, – писал секретарь Союза писателей Москвы Антон Молчанов. – Ему очень многое не нравилось в современном мире. Но он в целом оценивал наше движение в будущее как положительное. И он умел радоваться всему, что осталось у него в жизни сейчас, и общению с людьми».

Вместе с книгами братьев Стругацких я проделала немалый участок пути, но потом пошла в другую сторону, а они остались в своём мире... Благодарить Бога за то, что Он привёл в мир двух таких людей, и молиться о них мне никто не может запретить.

Совсем недавно я ещё раз вернулась к 12 томам на книжной полке. Перелистывая том за томом, я рассказывала сыну о том, что лучше прочесть сначала, а что – потом; как я сама познакомилась с творчеством Стругацких и какие уроки вынесла для себя.

Я вижу, что книги братьев Стругацких более чем актуальны для молодых. Они написаны хорошим литературным языком, умны, динамика сюжетов не уступает нынешним скоростям. Но главное в другом. Мы – дети 80-х – не знали, где искать правду. У современных подростков есть всё, что можно потрогать, прочесть, почувствовать; в этом океане информации и вседозволенности они растрачивают силы в поисках истинных ценностей, перестают бороться и тонут. Они теряют веру в Бога прежде, чем обретают её. И главная задача взрослого – сориентировать.

Поколению наших детей знаком гениальный фильм Тарковского «Сталкер». Сценарий фильма написан братьями Стругацкими по мотивам повести «Пикник на обочине», но фильм и повесть имеют между собой мало общего. В книге больше действующих лиц, она жёстче, реалистичнее и рассказывает о другом. В финале главный герой, преступник и убийца Редрик Шухарт, – измученный, почти ни во что не верящий, потерявший отечество, друга, дочь – доходит до исполняющего желания Золотого Шара. Но что же он просит?

« …Если ты на самом деле такой... всемогущий, всесильный, всепонимающий... разберись! Загляни в мою душу, я знаю, там есть всё, что тебе надо. Душу-то ведь я никогда и никому не продавал! …Не может же быть, чтобы я хотел плохого!.. Ведь я ничего не могу придумать, кроме этих его слов – СЧАСТЬЕ ДЛЯ ВСЕХ, ДАРОМ, И ПУСТЬ НИКТО НЕ УЙДЁТ ОБИЖЕННЫЙ!»

Главный герой произносит эти слова не из страха, не внезапно прозрев. Нет, он выражает то, что изначально было в нём заложено, но скрылось под бременем ошибок и грехов. Золотой Шар, как и христианский Бог, только возвращает человека себе самому.

«В Борисе Стругацком был заметен какой-то глубокий человеческий надлом, и экзистенциальный, и религиозный одновременно, – написал Борис Межуев. – Он никогда не говорил об этом прямо, тем не менее в своих повестях и романах говорил только об этом»…

Сам Борис Стругацкий в своих «Комментариях к пройденному» писал: «Мало кто это замечает, а ведь “Хромая судьба” – это прежде всего роман о беспощадно надвигающейся старости, от которой нет нам ни радости, ни спасения – “признание в старости”, если угодно». Почему же так? Может, потому, что «спасение» и то, что за ним стоит, – не из словаря атеиста…

«Хромая судьба» имеет две сюжетные линии, здесь используется известный приём «роман в романе». «Основной» роман рассказывает о жизни пожилого писателя Сорокина и большей частью автобиографичен для старшего из братьев. Второй сюжетной линией стала запрещённая повесть Стругацких «Гадкие лебеди», а по роману – неопубликованное произведение Сорокина. Модный писатель Виктор Банев внешне успешен, но бессилен изменить что-либо как в своей жизни, так и в тоталитарной стране. Судьба старшего поколения – хромая, она изломана болью, неверием и страхом, поэтому в мире, где нет места насилию и лжи, даже лучшим из них отводится роль лишь зрителей…

Борис Стругацкий, вместе с братом посвятивший свою жизнь моделированию разных вариантов будущего, предпочёл остаться в своём настоящем и надеялся, что «будущее не станет никого карать, не станет никого и миловать, а просто пойдёт своей дорогой». И его чаяния сбылись: наши дети узнали о существовании Церкви Христовой, им никто не запрещает войти в мир Православия, а забытое прошлое, ставшее Будущим, не коснулось писателей-атеистов.

В 90-е годы был такой проект: «Время учеников». Современные фантасты развивали второстепенные сюжеты, достраивали миры Стругацких. «Мне горько, что в последнем своём сольном романе "Бессильные мира сего" Борис Стругацкий рассказал о трагедии гениального учителя, разочаровавшегося в своих учениках, которые так много обещали», – написал Михаил Успенский. Но у меня иная точка зрения.

Христианам известно о войне, которая ведётся за каждую человеческую душу, вне зависимости от того, крещена она или нет. Душа по природе своей христианка, говорил богослов III века Квинт Тертуллиан, имея в виду, что зерно веры есть в каждом человеке. Стругацкие – наши братья по оружию, хоть и годились мне в отцы; наши соратники в борьбе со злом. Можно сказать, что Аркадий погиб в бою, а Борис умер от ран в лазарете… Не будем же думать, что их творчество не для христиан, потому что авторы верили в миллиард лет до конца света и не писали о воскресении из мёртвых.

Моё поколение выросло на суррогатах в культуре, искусстве, но тем дороже для нас были подлинные духовные сокровища. Братья Стругацкие воевали для нас победу, они проложили нам путь к Богу, сами не дойдя до Него. Их атеизм в советском государстве был неким «пропуском», чтоб книги могли быть изданы и поняты. Если бы они были людьми верующими, церковными, то круг читателей был бы не в пример меньше. Может, в этом и заключался Божий Промысел об Аркадии и Борисе Стругацких – транслировать в мир вечные христианские ценности, приспосабливая их к сознанию советского человека.

Подготовьте пути Господу, спрямите их… Творчество братьев Стругацких не было светом, но было послано, чтобы свидетельствовать о Свете. Их вера в человека помогла мне прийти к Богу. По этой дороге радости от созидательного труда, жалости и любви к ближнему пришли ко Господу и многие их читатели.