С ВАЛААМА В ЛОЗЫМ

Двадцать восьмого октября состоялось великое освящение храма во имя святых Первоверховных апостолов Петра и Павла в Лозыме. Этому старинному коми селу близ Сыктывкара в этом году исполнилось 426 лет. Из них последние 75 там не служилась литургия. Тоже дата, только печальная.

– Прежняя церковь закрылась в 1937 году, – поясняет иеромонах Амвросий (Стрекачёв).

Он – настоятель заново возведённого в Лозыме храма во имя апостолов Петра и Павла. Знакомы мы с батюшкой около года. Приехав в епархию, он получил послушание возглавить газету «Епархиальные ведомости». Вдвоём с журналистом Владиславом Пластининым они серьёзно, с душой взялись за дело. И как-то сразу у наших православных изданий сложились самые тёплые отношения. Помогаем друг другу по мере сил. Слава Богу, когда всё складывается именно так, по-христиански.

Вопреки расхожим среди богоборцев представлениям о священниках отец Амвросий никаких доходов от Лозымского прихода не имеет. Пожертвований едва хватает на то, чтобы оплатить электричество. Спрашивается, зачем столько сил положил на то, чтобы село обрело храм? А зачем вообще приходят в Церковь? Вот как объяснить людям, далёким от веры?

– Православные в Лозыме решили: нужна церковь, – рассказывает он. – Отправились за советом к главе администрации Николаю Павловичу Мартынову. Он как-то сразу проникся, даже старостой церковным его выбрали. Конечно, трудно было, средства собирали с миру по нитке. Но с Божьей помощью дело сдвинулось. Я присоединился, когда алтарь уже был, но там ещё лежал снег. Ни дверей, ни окон…

*    *    *

– Вы прежде занимались храмостроительством?

– Нет, ни малейших представлений не имел, что это такое. Правда, была подобная ситуация. Когда несколько лет назад я приехал поступать в братию Валаамского монастыря, благочинный, помню, спрашивает: «Ты в приготовлении пищи что-нибудь понимаешь?» Отвечаю растерянно: «Видел, как мама это делает». – «Вот и отлично, будешь нашим новым поваром».

Прежний собирался уезжать через неделю. Беру тетрадку, ручку, иду к нему учиться. Чтобы освоиться – времени в обрез, а кормить нужно ни много ни мало 150 человек братии и послушников. К тому же впереди большой праздник. Но милостью Божией всё получилось, братия была довольна – вот как бывает, когда по послушанию. Жизнь монаха трудна, вкусно покушать – это утешение. Скажем, в первые дни Великого поста народ в обители вообще ничего не ест. Лишь в среду после литургии братия первый раз на седмице идёт в трапезную. Событие! Иные заранее спрашивают, что на обед. Повар, вольно или невольно, фигура в обители значимая.

– Как получалось совмещать это послушание с молитвой?

– На большие праздники в монастыре всегда готовится рыба. Разделка приходится на повара и его помощников, а остальная братия идёт на всенощное бдение. Оно начинается в восемь вечера и заканчивается в час ночи, так что к началу я не поспевал. Но когда приходил на службу в 10 часов вечера, а когда и в 11, то успевал получить такую благодать, что ноги чуть ли не подкашивались. Я понял, что Господь за послушание, за труды для братии воздаёт многократно – всё восполняет.

Благодать Валаама потрясает своей мощью, каждый, кто там поживёт хоть несколько дней, начинает её чувствовать. Так молиться, как там, у меня не получалось ни прежде, ни после. Вот что значит намоленное место. Думаешь, что эту благодать можно увезти с собой, но нет – как только покидаешь остров, молитва снова даётся тяжело.

– В детстве вы бывали там? Вы ведь родом из тех мест.

– Валаам – духовный светоч Карелии, моей родины. Родился я в Беломорске, жил в Петрозаводске. Но в детстве я имел самое смутное представление о святых островах. Там был тогда дом-интеpнат для инвалидов и престарелых. А когда я приехал туда в 2007-м, всё уже было обустроено, сложилось братство, где я надеялся остаться навсегда...

– А как вы решились стать иноком?

– Мой брат Константин с пятнадцати-шестнадцати лет прислуживал в алтаре владыке Мануилу в Карелии, потом был рукоположён. Хотя он младше меня на три года, священнический стаж у него намного больше моего. По его молитвам, под его влиянием, я стал послушником Свято-Екатерининского монастыря в Подмосковье, а для укрепления духовной жизни переехал на Валаам. Втроём мы туда поехали – трое друзей. Иеродиакон Матфей – в прошлом лётчик, затем начальник смены авиадиспетчеров в Домодедово. Добрейшей души человек, несёт сейчас послушание в гостинице монастыря – принимает паломников. Люди его очень любят. Инок Никон тоже остался на Валааме – печёт хлеб на острове. Он с Приморья – другой стороны нашей бескрайней родины. В Свято-Екатерининский монастырь приехал по благословению своего архиерея. Там мы и познакомились.

– Что вам запомнилось из жизни на Валааме?

– Рассказывать можно долго. Вот одна история. В осенние дни епископ Панкратий – наместник нашей обители – благословляет всю братию на поиски грибов. Однажды, при мне это было, потерялся монах, которому было уже за 70. Владыка за трапезой говорит: «Братия, бросаем искать грибы, начинаем искать старца». Три дня искали, хотя в том месте, где он пропал, и блуждать особо негде. Но Валаам – это не только место, где много благодати, искушений там тоже немало. Потерявшийся монах рассказывал потом: «Я три дня шёл и шёл, хотел к монастырю, а он всё не появлялся. Вижу какой-то большой порт, люди говорят не по-русски. Бегу к ним, но всё рассеивается». Никакого иностранного порта на Валааме, конечно, нет. Наваждение. «Или смотришь: человек сидит на пенёчке, – рассказывал он. – Пока подойдёшь, он исчезает...»

– Кто из братии произвёл на вас наиболее сильное впечатление?

– Вспоминаю знакомство со схимонахом Иоанном, который жил в самом суровом нашем скиту – на Предтеченском острове, там круглый год постный устав. Я часто наведывался к нему в гости. Садился за вёсла и плыл на лодке – побеседовать. Опыта у схимонаха Иоанна был куда больше моего, было чему поучиться. Прежде чем оказаться на своём острове, он десять лет отшельничал в Абхазии, застал там старцев, которые претерпели гонения в советское время. Их арестовывали за тунеядство, спрашивали: «Почему не работаете?!» «Мы работаем Господу Богу», – отвечали отцы.

На Валааме отшельник провёл в своей келье ещё около десяти лет. Продолжал творить Иисусову молитву. Из книг читал Иосифа Исихаста, его ученика Ефрема Святогорца и других подвижников. Какую борьбу он выдерживал – можно только догадываться. Однажды увидел, как в двери его кельи-избушки входят трое незнакомцев – скорее всего, это были бесы. После страшной встречи схимонаха Иоанна разбил инсульт. В одиночестве он уже, конечно, жить не мог, поэтому последний год своей жизни провёл среди нас. Братии это принесло много пользы. Мне, например, отец Иоанн говорил, что, прожив отшельником двадцать лет, он убедился, что лучше спасаться среди братии. Неполезно нынешнему человеку оставаться одному, бежать от искушений общежития. А ведь именно к этому я и стремился, но, услышав слова опытного монаха, задумался.

– Как получилось, что вы покинули монастырь?

– Я не предполагал этого делать, но так вышло, что на меня обрушились помыслы. Старшие братья обращали внимание молодых: мол, как перекручены, причудливы сосны на островах, так и враг закручивает, нападает внутренне. До революции была поговорка: «Кто опытен – иди в Оптину, а кто упрям – иди на Валаам». На Валааме внешние искушения устранены почти полностью, а внутренняя брань очень тяжкая. Отношения хорошие среди братии, жительство выверено чётко, сверяется с Ватопедским на Афоне, откуда взято очень многое, даже мебель в трапезной сделана по чертежам со Святой Горы. Но выдержать брань помыслов дано не всякому. В конце концов мой духовник, старец Илий (Ноздрин), решил, что мне нужно послужить в другом месте.

*    *    *

– Итак, когда вы впервые увидели лозымскую церковь, в её алтаре лежал снег…

– Строительство было приостановлено из-за нехватки средств. Господь вразумил меня позвонить папе, рассказать ему о своих затруднениях. А надо сказать, мой отец – Александр Михайлович Стрекачёв – весьма искусный организатор. В прошлом он моряк, прошёл через многое. Моему брату Константину помог с обустройством его храма в Архангельске. И на мою просьбу откликнулся сразу: взял на работе отпуск за свой счёт и на семь месяцев переехал в Коми. Человек добрый, благожелательный, он полюбился прихожанам и в Лозыме, и в кафедральном соборе, на втором моём месте служения.

Поселили его в Кочпонском православном центре. Человеку семейному, немолодому, папе было трудно привыкнуть к новому образу жизни. Скажем, он любит тепло, а в центре было весьма прохладно. Но отец крепился. Сейчас смеётся, когда вспоминает, но тогда было тяжеловато. Машины у прихода не было, поэтому отец в поисках денег обошёл пешком всю Эжву. Знает её теперь лучше иного местного. Когда ноги начинали подкашиваться, садился на лавочку, отдыхал и снова шёл дальше. Потом занялся уже строительством, искал людей, договаривался. Без его помощи всё затянулось бы надолго.

– Строили в основном лозымцы?

– Да, что понравилось, строили в основном – кто за деньги, кто безвозмездно – молодые ребята. Привлекали только строителей, имеющих редкие специальности. А так люди старались для себя, для своего села. Благодаря близости к городу село очень развилось в последнее время, горожане там охотно строятся, поэтому летом численность населения увеличивается в два-три раза. Местные жители – люди очень доброжелательные. Коми село. Некоторые бабушки плохо говорят по-русски. Меня-то они понимают, когда говорю проповедь, а вот я их пока – не очень. Поэтому к исповеди бабушки готовятся с помощью родственников, которые помогают им записать на бумажке свои грехи.

– Вы упоминали Николая Павловича Мартынова, главу администрации Лозыма, который принял близко к сердцу мечту построить в Лозыме храм...

– В этом году он сложил с себя полномочия главы. Приболел. Как это часто бывает у мужчин в России, больше привык строить, чем молиться. Мы на эту тему как-то разговорились. «Николай Петрович, – обратился я к нему, – вы находитесь у ручья, но не пьёте, столько сил вложили в храм, а не исповедуетесь, не причащаетесь». Он задумался, а потом пришёл всё-таки на исповедь. Сейчас часто приходит на службы. Нередко так бывает, что люди вместе с церковью возводят и храм своей души.

– Кто ещё в числе прихожан?

– Сестра Николая Павловича – Валентина Григорьевна. Много помогла, документы оформляла, с ящиком для пожертвований обошла и село, и окрестные деревни, паломников встречает, которые крестными ходами идут через Лозым дважды в год. Вячеслав и Елена Фёдоровы с самого начала в приходе. Вячеслав – искусный строитель, вся столярка на нём, крыльцо сделал, всё, что надо, смастерит. Родом он из Абхазии. Всего пятнадцать-двадцать человек ходят постоянно. В прошлую Пасху собралось сорок человек, хотя храм тогда был ещё не достроен.

– Обустраиваетесь?

– Колокол нам вернули – лозымский. Когда его сняли с прежнего храма, то передали пожарникам. Потом благовест наш попал в сыктывкарский Вознесенский храм, но владыка благословил вернуть. Так сказать, на историческую родину.

Слава Богу, колодец выкопали. Местные ребята помогли – Егор и Александр. Воды на диво много, хотя церковь стоит на возвышенности. По соседству, в низинке, иные копают и глубоко, а воды нет. А у нас в пятиметровом колодце воды на 3,5 метра.

Да, вот ещё. Хочу через газету обратиться. Певчие нам нужны, может, кто откликнется со мной в Лозым ездить. Желающие петь в селе, конечно, есть, да только нужно, чтобы кто-то их научил.

– Не устаю удивляться, откуда что берётся, вернее, кто берётся. Ещё на нашей памяти здесь, в Коми, православных оставалась горсть. Казалось, что ещё немного и...

– Человек предполагает, а Господь располагает. Когда я уезжал с острова, не думал ни о Лозыме, ни о Коми, но вот Господь привёл. Рвался к скитскому отшельническому образу жизни, а оказался в гуще жизни, среди мирян. Всё действительно устраивается самым удивительным образом.