ЗЕМЛЯ НАША ПЕРМСКАЯ

(Окончание. Начало в № 678)

Север Пермского края освящён трудами и молитвой преподобного Трифона Вятского. Известно, что девять лет он подвизался на реке Порыш, построил там часовню в честь Симеона Столпника и Иоанна Богослова, которая простояла более четырёх веков, до начала XX века.

– …Конечно, часовня постоянно подновлялась. Известно, что в последний раз её отремонтировал в 1920 году житель городка Кай Фрол, – рассказывает Галина Григорьевна Сушкова, поражая меня своими познаниями о своём крае. История о святом месте в Кибаново, расположенном недалеко от границы Пермского края и Кировской области, ей хорошо известна. – После этого часовня ещё простояла до 1970-х годов. Потом её зачем-то сломали. Кому она помешала? Теперь от неё не осталось и следа. Но крестоходцы, которые приходят сюда каждый год с отцом Леонидом Сафроновым из посёлка Рудничный в Кировской области, посещают место, где она стояла. Оно находится чуть поодаль от Поклонного креста, в лесу.

Когда благочинный Коми-Пермяцкого округа батюшка Игорь благословил меня в прошлом году найти прямую дорогу из нашего посёлка Сёйва на Порыш, чтобы пойти туда крестным ходом уже от нас, я с удовольствием согласилась. Тем более, там замечательная рыбалка, а я заядлая рыбачка. От Сёйвы до Кибаново всего 42 километра. Можно дойти за день.

Часть пути я знала, потому что ходила в эти места за ягодами. Собрала рюкзак, дошла до речки Сёйва – это граница Коми-Пермяцкого округа с Кировской областью. Река из-за дождей сильно разлилась, стала полноводной и глубокой. Вода в ней очень холодная. Только чудом я перебралась с большим рюкзаком по упавшей ели на другой берег. При этом постоянно твердила молитвы, просила помощи Богородицы и всех святых. На другом берегу увидела хорошую тропу и пошла по ней. Тропа привела на озеро Чирак и потерялась. Оказалась рыбацкой. Пришлось возвращаться назад на просеку, которая пересекает эту тропу. По ней когда была проложена телефонная линия, о чем можно было судить по лежащим на земле столбам. Значит, она ведет к людям! Пошла я по ней и как раз вышла на Порыш около Кибаново. Кстати сказать, уже после моего похода эту просеку расширили настолько, что по ней людям можно пройти в несколько рядов.

В общем, теперь было ясно, как нам надо идти. Но осенью крестный ход у нас так и не состоялся, потому что из-за сильных дождей дороги размыло, отец Игорь просто не смог к нам проехать на своей машине. Но на будущий год мы обязательно пойдём.

– Не страшно вам было одной отправляться в незнакомые места, да ещё по глухой тайге? – спрашиваю Галину Григорьевну.

– Не страшно. Я мастер спорта по спортивному ориентированию. Раньше состояла в сборной Свердловской области, мы выигрывали чемпионаты России. Так что в тайге я могу свободно ориентироваться, привычная к таким переходам, тем более что выросла среди лесов.

В разговоре Галина Григорьевна упомянула, что является председателем общества «Мемориал» Гайнского района. Не переставая удивляться энергии гостьи, которой хватает и на это, интересуюсь, чем занимается это общество в тех краях.

– Ставим поклонные кресты на местах массовых захоронений репрессированных…

– А кто вам их делает? – уточняю у хрупкой с виду собеседницы.

– Прошу мужа, он и делает. Пока я поставила только три креста.

Всего в Коми-Пермяцком округе было 13 лагерей, из них 11 – в нашем Гайнском районе, ещё очень много было поселений спецпереселенцев. Почти 10 тысяч украинцев и белорусов привезли к нам в конце осени 1930-го. Репрессированные от железнодорожной станции Менделеево большую часть пути – 200 километров – шли пешком, вся дорога была усеяна трупами. Справа и слева от неё – многочисленные захоронения людей. Это дорога смерти. Люди не выдерживали изнурительных переходов от слабости, голода и болезней.

Когда репрессированных пригнали к нам, то на пустом месте приказали обживаться, дали только топоры и пилы. И в первую же зиму треть из них умерла. В первую очередь помирали дети, потому что люди жили тогда – были сильные морозы – в самодельных шалашах, продуваемых ветрами. Сделали себе примитивные печки, которые, конечно, их не могли обогреть. В течение двух лет умерло 300 человек. Кладбище сильно разрослось.

Коменданта спецпосёлка Гуляева это кладбище раздражало. В 32-м году он приказал стереть его с лица земли, все могилки разровнять и выращивать на этом месте овощи. Там построили теплицы, вырыли овощные ямы, посадили капусту.

Этот посёлок репрессированных существует до сих пор. Там четыре крохотных дома сохранились ещё с 30-х годов. До сих пор в них живут несколько человек. А кладбище перенесли на новое место, за речку Пугву. Потомки репрессированных и люди, живущие в этом посёлке, мучаются, потому что до нового кладбища добраться можно лишь с большим трудом: перед мостом через речку – сто метров болотины. И как похороны проходят! – гробы довозят до этой болотины, по колено в воде несут их на своих плечах до реки, потом переходят по мосту на другую сторону и ещё полкилометра несут на себе до кладбища. Причём каждую весну этот мост смывает водой, его приходится налаживать заново. Из-за этого в день памяти своих близких родственники не могут даже их могилки навестить. А в этом году мост так и не наладили.

Я всегда считала своим долгом поставить Поклонный крест на этом кладбище, около посёлка Пугвин Мыс, сровненном бульдозерами с землёй. Освящать крест приезжал батюшка Илья – настоятель Спасо-Преображенской церкви в селе Гайны. Когда он приехал, местные попросили, чтобы он крестил их в православную веру. И 13 человек прямо у креста приняли Таинство крещения – взрослые вместе с детьми. Виктория Генициановна Шишло окрестила всех своих детей, хотя была католичка.

В 1931 году в Пугвин Мыс привезли на баржах новую партию заключённых. За зиму было построено несколько бараков, которые пустовали из-за того, что много людей зимой умерло. Вновь прибывшие увидели большое кладбище и отказались селиться в этих бараках. Комендатура была вынуждена построить для них новый посёлок Верхдосовка. А бараки эти раскатали на брёвна, которые сплавили по реке Весляне, и поставили в посёлке Булатовка. И этот посёлок просуществовал недолго. Оставшихся в живых разбросали по разным местам. Я разговаривала с женщинами, которые жили в этих бараках. Они рассказывали, как люди там мучились и умирали. К тому же никак нельзя было вывести вшей и клопов.

В Дозовке мне с большим трудом удалось поставить второй Поклонный крест. Кладбище там тоже было уничтожено бульдозерами. Захоронены на нём в основном репрессированные белорусы и украинцы. Шестиметровый Поклонный крест с большим трудом мы переправили к мосту через речку Дозовку. Хорошо, нашёлся добрый человек, Сергей Якимов, он помог мне на своей машине довезти крест до моста. Потом жители Серебрянки, которые косили неподалёку траву и заготовляли сено, помогли на мотоцикле перевезти его через шаткий мост. В конце концов мы поставили его на уничтоженном кладбище. На кресте я укрепила икону Жировицкой Божьей Матери, очень почитаемой на Украине и в Белоруссии. Пока ещё пригласить батюшку, чтобы освятить этот крест и организовать панихиду по всем погибшим здесь, мне не удалось, потому что мост находится в плачевном состоянии. Машина батюшки по такому мосту проехать не может. Я обращалась с просьбой отремонтировать его в ЖКХ близлежащего посёлка Серебрянка, но они отказались. И местное лесничество отказало, и серебрянские дорожники...

Ещё много мест захоронений безвинно пострадавших православных людей ждут, когда мы установим поклонные кресты. Чтобы каждый мог навестить своих родственников и помолиться за них.

Я этим делом буду заниматься, сколько хватит моих сил и средств, хотя помощников у меня мало.

В своём обществе «Мемориал» мы готовимся сейчас к изданию Книги Памяти. Опрашиваем ещё живых репрессированных. Собираемся музей памяти жертв политических репрессий открыть в новой школе, которую недавно начали строить в нашем посёлке, – под него нам пообещали передать одну комнату. Ведь большая часть населения нашего посёлка – это репрессированные и их потомки.

– …А третий крест, – продолжает Галина Григорьевна, – я установила на Пальницкой горе, находящейся в полутора километрах от нашего посёлка Сёйва. Там стояла часовня Рождества Пресвятой Богородицы. Над этим местом Сама Пресвятая Богородица уже в наше время являлась людям в виде большой, до небес, женщины в белых одеждах. Её видела моя троюродная сестра Лидия, когда ей было шесть лет. И ещё одно явление Пресвятой Богородицы было три года назад двум женщинам из нашего посёлка.

Когда я была в селе Тарасково на службе, иеромонах Никон на проповеди сказал, что если русский народ не будет восстанавливать храмы, не будет каяться в своих грехах, то Россия перестанет существовать. И вот после этого я решила восстанавливать храмы и православные ходы в нашем районе.

В крестных ходах я сама неоднократно сталкивалась с удивительной помощью Божией.

Два года назад мы вшестером отправились в первый крестный ход до Стефановского креста на Каме по ужасно разбитой дороге, на которой даже «КамАЗы» застревали. Мы постоянно молились Пресвятой Богородице, Стефану Великопермскому, Трифону Вятскому и другим святым, в том числе и за то, чтобы эту дорогу наконец сделали. И всего через несколько дней после этого начальник нашего ЖКХ послал грейдер, который все ямы разровнял, и дорога стала гладкой.

Я два раза ходила в крестный ход до Белогорского монастыря. Ход туда из Перми идёт неделю. В нём постоянно происходят необыкновенные чудеса. В этом году, когда мы поднялись на Белую Гору, над монастырём в небе из туч сложился громадный восьмиконечный крест. Многие его сфотографировали, в том числе наш батюшка. Некоторых это явление напугало: считается, что такое знамение – к бедам.

А два года назад в этом ходу по милости Пресвятой Богородицы я получила на некоторое время исцеление от нестерпимой боли в подвёрнутой ноге. Во второй день мы шли от Бахаревского женского монастыря до посёлка Юг по полевой дороге, усыпанной гравием и щебёнкой. И вот, не доходя до Лобаново где-то метров 700, я подвернула ногу. Идти невозможно, боль страшная. Еле-еле доковыляла до села и обратилась в «скорую помощь», которая нас сопровождала. Но никакой помощи они мне не оказали, у них даже эластичного бинта не нашлось. И я стою растерянная, слёзы бегут ручьём... Очень хотелось дойти до конца. Вдруг сзади слышу чей-то голос: «Матушка, не плачь, Пресвятая Богородица Сама к тебе пришла». Оборачиваюсь и вижу: четверо парней держат на носилках икону Божьей Матери. Носильщики мне: «Ныряй под икону!» Я – под неё, вынырнула с другой стороны и вдруг чувствую, что нога у меня совсем не болит. После этого ещё 25 километров прошла до посёлка Юг. Там едва присела отдохнуть около церкви, как боль снова вернулась. В этот день мы прошли 45 километров по 35-градусной жаре. Треть паломников сошли с пути. А я благодаря помощи Пресвятой Богородицы дошла до самого конца, и это было настоящее чудо.

Потом, когда боль вернулась, я и эластичный бинт нашла, и святой водой мне брызгали на больное место, и массаж с молитвой делали, но ничего уже не помогло. Тогда отец Пётр, руководитель хода, стал меня утешать: «Наверное, Бог не хочет, чтобы ты шла и мучилась. Он тебя большей благодатью наградит, если ты не пойдёшь дальше». И я сошла с крестного хода.

– ...Ещё в Гайнском районе есть Адово озеро, с которым связано множество самых невероятных легенд, – продолжает делиться преданиями о своём крае моя собеседница. – Оно считается памятником природы, потому что туда прилетают выводить потомство лебеди-крикуны, которые занесены в Красную книгу.

Очевидцы рассказывают, что в мае в ветреную погоду, когда по озеру идут большие волны, оно начинает бурлить и пузыритьсяо, и оттуда доносятся стоны. По легенде, в этом озере было утоплено много чуди… По другой легенде, Пера-богатырь, победив водяного Вакуля, бросил его в это озеро. Вот с тех пор Вакуль стонет и пускает пузыри.

Третья легенда говорит о разбойниках, которые грабили купцов на Каме, а бочки с серебром и золотом прятали в этом озере. Потом они перессорились из-за этих сокровищ и поубивали друг друга.

Вода в озере действительно насыщена серебром. Это определили ленинградские геофизики. В 1950 году они приехали специально исследовать это озеро. Полгода жили в нашей деревне Пальник. Их главным проводником был мой дедушка Егор Николаевич Анисимов. Но произошло что-то странное: экспедиция погибла, а мой дедушка вернулся очень больной и вскоре тоже умер, никому ничего не сказав. Так и осталось всё загадкой, до сих пор не знаем, что там с ними случилось.

Видимо, из-за присутствия серебра вода имеет необыкновенные оптические свойства, которых я больше нигде не видела, а ведь когда занималась спортивным ориентированием, объехала весь Советский Союз. В воду заходишь, как в воронку. Вода прозрачная, идёшь по дну, думаешь, что дальше будет мельче, потому что дно кажется около самой поверхности, а там, наоборот, всё глубже и глубже. Озеро окружено болотами, берега в основном топкие, гати.

Ещё некоторые утверждают, что там живёт чудовище вроде лохнесского Несси. Есть древняя легенда, что в озере водится русалка, которая затаскивает молодых рыбаков в воду.

– А что, оно большое по площади? – уточняю у Галины Григорьевны.

– Нет, всего три километра в длину и два в ширину, похоже сверху на яйцо или на человеческую голову. Но говорят, что очень глубокое, потому что имеет двойное дно.

Толком его так никто и не исследовал.

– …Мои предки тысячелетиями жили на этих землях. По линии одной бабушки мои корни от вогулов. В деревне Усть-Чукурья, откуда она родом, археологи обнаружили вогульское кладбище. А в деревне Пальник, в которой я выросла и откуда мои дедушки, вместе с нами жили три семьи вогулов Батыревых. Дедушка лучшей подруги моей матери говорил по-вогульски.

– Получается, ваша деревня существовала ещё до христианизации?

– Это одно из древнейших поселений в Коми-Пермяцком округе. После Пугачёвского бунта в неё «прибежали» спасаться русские казаки с Дона. Один мой дед как раз из них. Раньше это было довольно большое поселение. Ещё в советское время в нашей деревне было две кузницы, плавильные печи по переплавке железной руды, шахты, где эту руду добывали. Места там живописные: сама речка Малый Лиз, высокие угоры. По деревне протекает речка Пальницкий Лиз, которая берёт начало из Тиминого лога. Этот лог расположен недалеко от деревни, там много черники. Крикнешь, и эхо, многократно отражаясь, через некоторое время возвращается к тебе назад. В этом логу живут кабаны, которые частенько забегают в деревни. А в нашу деревню Пальник заходят и медведи, двух коров задрали. Волки же половину собак насмерть закусали. Говорят, что раньше такого не было. Ведь в нашей деревне в старину был монашеский скит от Свято-Троицкого монастыря. Это тоже рассказали мне старожилы. Их свидетельства я записываю.

– Для чего вы собираете эти сведения?

– Мы должны знать свою историю. Если мы забудем своё прошлое, у нас не будет будущего. У меня родные не были репрессированы, но безвинно пострадавшие люди не должны быть забыты. Они нуждаются в наших молитвах, в православном упокоении.

Я закончила Свердловский педагогический институт и всю жизнь проработала педагогом. Мы с женщинами стараемся делать всё, чтобы молодые не спивались, не употребляли наркотики, вели здоровый образ жизни. Приходили к Богу.

– Божьей помощи вам на этом пути!