РОДНИКИ НАШИ СЕРЕБРЯНЫЕ

Из своей обширной экскурсионной практики не могу забыть один случай. В те дни в Сарове гастролировал ансамбль эксцентриков-пародистов «Экс-ББ». Довольно известный комедиант Гия Гагуа привёз к нам на экскурсию свою семью и друзей. Знаю, что ради этих экскурсий актёры согласились провести концерт в г. Сарове по небывалой для них стоимости – со значительной скидкой. Внимательно они выслушали рассказ экскурсовода, и уже в конце Гиви стал выспрашивать у меня: «А где святое место здесь?» А мы-то к тому времени уже обошли и наземный, и подземный Саров, и в Дивеево побывали, а к вечеру добрались до Кремёнковского явленного источника. И вдруг этот вопрос: «Где оно, святое место?» «Здесь… везде», – отвечаю. – «Нет, а самое святое в каком месте?» – «Везде у нас свято. Главное, чтоб сердце открылось, ведь Царствие Божие внутри нас. Чёрствому и холодному сердцу будет плохо и в самих райских кущах».

Но Гиви настойчив, по-восточному энергично размахивая руками, он показывает на разбитую глинистую дорожную колею и восклицает: «Что, прям здесь, прям вот здесь, здесь это самое-самое святое место?!»

Оглядываюсь на карьер с деревцами, начавшими сбрасывать понемногу листву: уже смеркается, всё серо, обыденно. Выделяются свежеоструганным деревом резной крест возле тропки к избушке-купальне да наверху часовенка в закатном пятнышке солнца. На по-детски упрямое желание Гиви получить на прямой вопрос прямой ответ выдыхаю: «Да, здесь! Богоматерь Сама устроила в этом месте источник. Для спасения раненых и умирающих крестьян. Тех, кто боролся против правительственных ­войск во время восстания Стеньки Разина ещё в XVII веке. И с того самого дня, по преданию, каждый день Богоматерь является к этому родничку, так и названному – Явленным. Всякий раз омывает Она лик перед посещением Дивеева – четвёртого Своего удела на земле. Стопочки Богородицы здесь именно и ступают…»

Как обрадовался Гиви! Окинул взглядом округу и, как дитё, восторженно закричал: «Вижу-у! Там! Где солнце! Идёт!! Она! Богородица-а-а! Бежим туда!» Он побежал на солнечный просвет, увлекая за собой толпу деток и молодёжи. Ясно-радостно я смотрела им вослед – как весело бегом топали они прямо к святости: «Ну чисто дети! Непременно надо самим всё увидеть-потрогать-убедиться...»

Древняя легенда гласит, что когда-то в особых местах глубоко-глубоко под землёй были зарыты некие «духовные» магниты. Те магниты как бы притягивали к себе людей, события, кипение жизни. Эта легенда не раз вспомнилась молодым учёным-археологам из нижегородского «Центр-Региона» Николаю Грибову и Наталье Ивановой, когда они копали древние саровские земляные слои. Честь заниматься этим им выпала ещё в 1994 году. По-научному выражаясь, молодые учёные открывали в городе полевые сезоны археологических раскопок. Именно здесь, в этой земле, говорили они, зарыто нечто притягательное для масштабных событий, судя по трём вроде бы разрозненным во времени историческим сюжетам.

Наиболее древний, как раз изучаемый археологами, период – история средневекового Старого городища. Второй – монастырская жизнь Саровской обители, начатая 320 лет назад. И третий – период новейшей истории, ведущий отсчёт с послевоенного апреля 1946-го, с момента решения основать военный объект, затем выросший в закрытый «город-крепость» Саров. Все эти три страницы истории, хоть и такие разные по сюжетам и содержанию, объединяет нечто общее: во все времена здесь сооружали своего рода крепости – систему, закрытую от врагов, сокрытую от посторонних глаз. Значимость трёх крепостей определяется небывалыми размерами, масштабностью поставленных задач и ничтожно малой, по сути, информацией о них.

Значит, было что скрывать от чуждых глаз, значит, было что охранять!

И это притяжение места – нашего места! – и по сей день незримо влечёт людей сюда, на святые родники.

*    *    *

На источниках страшно хочется влиться в их журчащую прозрачную стихию. Да, именно так: страшно и хочется. Вступаю в искры ледяной воды. Проваливаюсь в глубину, дыхание перехватывает, сам собой вылетает вздох: «Ох!» Сразу лёгкость, а потом обжигает теплом, прям дымлюсь. После воды долгое ощущение счастья и окрылённости, сродни влюблённости и молодости, – всё возможно, всё получится!..

Вспоминается давний случай, когда новый театр в городе ещё не был построен, а старый – временно встречал посетителей в круглом зале бывшей монастырской трапезной. Итак, осень, открытие театрального сезона. Вечер романса, концерт московских солистов Большого театра – аншлаг, цветы, аплодисменты. Певцам надо уезжать в этот же вечер, но они – ни в какую: «Не уедем! Быть здесь, в Сарове, и уехать, не побывав в святых Серафимовых местах? Ну уж не-ет! Уедем, только искупавшись в святых источниках…»

А вечер-то уже глубокий, почти ночь. Да ещё темень – конец октября. Единственно верное решение: захватив из гостиницы пластмассовые тазы-вёдра, препроводить их на Дальнюю пустыньку. Благо дорога там освещается фонарями: можно и рассказывать, и показывать, а внизу из колодца с водой легко зачерпнуть воды и облиться. Сказано – сделано. Едем. Лес ночью по-особому тихий. Лишь глухие шаги маленькой нашей группы да тихая беседа. Сосна. Колодец. Концертные бело-чёрные фраки и люрексовые дамские платья после шумного бала как-то особо смиренно льнут к деревцу – тому самому, где на ржавеньких гвоздях обычно висят самодельные пластиковые черпачки. Сияют в полутьме шикарные ботинки и туфли-шпильки, терпеливо ожидая в саровском песочке, пока хозяйские ноги переступают, вздрагивая под потоком воды, зачерпнутым из колодца. Перед отъездом ещё, ещё и ещё раз облиться – запастись силушкой, тишиной, молитовкой…

С тех пор каждый раз, когда я бываю на Дальней пустыньке, словно въяве является мне та картинка прошлого – концертный шик на деревце. И ещё сиянье счастья, с каким уезжали голосистые наши гости, оберегающие обычно свои горлышки от простуд. От кого угодно, но только не от них ожидала я подвигов такого рода.

*    *    *

В отличие от наших сограждан, иноземцы с большой осмотрительностью, мягко говоря, подходят к родниковым купаниям. В прошлом году, в разгар летнего пекла, приехали в Дивеево двое французов, дабы отснять материал для передачи по типу нашего «Клуба кинопутешественников». Приглашённая Александром Коробко киногруппа погостила в селе Нуча, где начала свой съёмочный день, а в Дивеево продолжила.

В тогдашнюю жару люди льнули к двум родничкам, связанными с именем матушки Александры, основательницы Дивеевской общины. Иверский источник, выкопанный в далёком XVIII веке для утоления жажды строителей Казанской церкви, излечивал детей и помогал вызывать дожди в засуху. А рядышком с ним, прямо под горой, – наиболее известный ныне источник во имя матушки Александры. Невероятна его история: давно уже было примечено, что на могилке матушки Александры виделся свет и слышался звон, иногда необычное благоухание и даже журчание воды. Стали поговаривать, что источник здесь и начинается, а уж под горкой лишь пробивается из земли.

Добавлю, что в наше время вновь освящён родничок вместо того древнего, что оказался в прошлые годы на дне запруды. И ежегодно 6 мая в Серафимо-Дивеевском монастыре совершается крестный ход на источники матушки Александры, где служится молебен с чином освящения семян, огородов, полей, домашних животных.

Так вот, те операторы французского киноклуба путешественников вместе с переводчиком проехали и к дальним родникам, на северную дивеевскую окраину. Народу там было много, и разного – дети, молодёжь, зрелые бородачи. Без толчеи, тихо, благостно люди в три потока расходились кто куда по трём источникам, каждый из которых исцеляет по-своему. Один освящён во имя иконы Казанской Божией Матери, другой – во имя иконы Божией Матери «Умиление», а третий – во имя св. целителя Пантелеимона. Самый «древний» источник – Казанский. Он известен издавна, говорят, пробился во времена Ивана Грозного, после явления иконы Божией Матери в Казани в 1579 году. Заново источник прославился в 30-х гг. ХХ века, когда из-подо льда здесь явилась чудотворная икона Казанская. Сейчас она помещена в Троицкий собор Дивеева, тот самый, где хранится и главная наша святыня – мощи батюшки Серафима. А роднички «Умиление» и Пантелеимоновский бьют рядом друг с другом. Они, можно сказать, более «молодые», обустроены недавно. Так те двое французских операторов, целый день по жаре двигая свои треноги-аппаратуру-микрофоны-прибамбасы, естественно, с ног до головы были в мыле. Но чтоб окунуться – ни в какую! Или привычны они к такому прям-таки африканскому зною? А может, всё гораздо проще: не рискнули, потому что страшно?.. К чему «окунаться с головой» в ту культуру, которую нужно лишь заснять на видео…

*    *    *

Бывает и по-иному. Вспоминается забавный диалог с поляком, который воодушевлённо что-то говорил о сильных впечатлениях своей жены от посещения наших мест – долгих четыре года она не могла забыть своё путешествие. Его темпераментная малопонятная речь заканчивалась пугающе-загадочной фразой: «Моя жена побывала здесь в аду…» Начинаю жестами разбираться: как в аду? неужели не понравилось ей здесь?! Вспоминаю весь свой польский запас слов: мол, пан шутник? В ответ он улыбается всей своей круглоликостью, но упорно и вроде бы вопросительно повторяет: «Где жена побыла здесь в аду?» – и размахивает руками. Короче, славянин славянина поймёт. Наконец до меня доходит, что вопрос звучит, скорее, так: «Где она ступала здесь в вОду?» В общем, после Дивеева едем прямиком на Хитрый – показать, где же это удивительное место, незабвенное для жены нашего польского гостя.

Пёстрая по составу группа – и французы, и финны, и китайцы, – наверно, плохо поняла, зачем после золотых дивеевских куполов и благоухающих садов ехать ноябрьским холодком по лесу к озеру, где русские паломники, отгоняя первый ледок, окунаются в воду. Поляк же, удостоверившись в реальности существования места, где жена его ступала «в ваду», вдруг решается на отчаянный шаг: искупаться. Вбегает в срубик-домушку, раздевается, плещется, одевается (что, сами понимаете, на сырое тело затруднительно, а полотенца, разумеется, нет, и поэтому – эх, была не была! – кидаю ему под ноги своё новое индийское кашне, чтоб ноги-то не застудил). И когда озябшая группа разноязыких гостей дождалась появления порозовевшего и сияющего довольством пана поляка, то встретила его… аплодисментами. Само собой, гром дружных аплодисментов в таком месте можно назвать неуместным, если бы не радость на лицах иноземцев – решительный смельчак из их группы как будто сделал это за всех, приобщив их к необычной русской традиции.

Эх, да что нам ноябрь? Знали бы гости заморские, как в трескучий крещенский мороз опускаться в воду! С улыбкой вспоминается: ведь ни одного года не пропустила крещенские скупывания группа активистов-горожан из объединения «Саровская пустынь»! А сколько уж таких крещенских купаний позади, какие только толпы народные ни приходилось видеть в очередь в прорубь! Между тем в конце 80-х об этом роднике на Хитром мало кто знал. Он не был обозначен. Это сейчас – часовни, мосты и набережные. Раньше же было совсем неприметное место: лесок, песок, травка, тропка и скромный крестик. Сюда приходили пешком издалека. Например, постоянно из Мурома сюда ходили.

Собственно, источником батюшки Серафима, о чём гласит указатель ещё с Цыгановского поворота, он никогда не был. Изначально источником преподобного Серафима считался родничок на Ближней пустыньке (где ныне церковь Сошествия Духа возле бассейна). Когда-то, ещё в XIX веке, здесь явилась батюшке Серафиму Сама Богородица. Открылась старцу целебность того родника, издавна называемого Богословским (во имя Иоанна Богослова). К концу жизни старец Серафим стал приходить сюда в разрешённое дневное время. Преподобный стал принимать людей, беседовал с ними и исцелял их той родниковой водой. Со временем стали именовать источник Серафимовским. После закрытия монастыря с тем источником долго боролись комиссары и богоборцы. Рассказывали, что хотели засыпать этот источник, чтоб люди не ходили сюда толпами. Подогнали трактор, но тот заглох. Поехали за деталью к мотору, а трактористу явился старичок и попросил: «Василий, не засыпай мой источник». И уж потом никто не смог Васю уломать засыпать родник. Да и начальнику, что приказывал Васе, не фартило больше в жизни. Однако всё же с годами понижение общего уровня воды привело к исчезновению родника.

А в 60-х годах ХХ века возникла легенда, довольно наивная, но с удовольствием выслушиваемая посетителями источника у посёлка Хитрого. Мол, солдат стоял на посту, охранял зону близ Сарова. Подходит к нему старичок в белом балахончике. На вопрос караульного: «Старик, что ты тут делаешь?» – тот ударил посохом в землю, оттуда и забил родник. Так народной молвой решено было, что Серафим сам перенёс свой источник из Сарова к доступному для всех месту. Ещё поговаривали, что для этого даже меняли линию колючего периметра – дело небывалое.

Точно же известно, что в 1995 году русло реки Сатис изменили, чтобы собрать озерцо. Тогда и часовню поставили, обустроили колодец, заасфальтировали подъездную дорогу. С каждым годом росло число желающих припасть к чистой водице, всё больше становилось и число исцелённых. Вот и мы едем в крещенские холода за здоровьем, бодростью, благодатью. Искупался – целый год без болезней. Проверено.

*       *       *

Так что же влечёт всех нас к воде – в печалях и радостях, в будни и праздники?

Воистину наше богатство в земле. Крупнейшее в области Южно-Горьковское месторождение ювенильной воды, питающей родники Ардатовского, Дивеевского и Первомайского районов, и определяет уникальный характер нашей воды. Из низких горизонтов она подступает к поверхности. Тот слой чистой воды, говорят, соизмерим с объёмом озера Байкал. Вода досталась нам в наследство от Днепровского ледника 25-тысячелетней давности. Считается, что особенностями известняково-доломитовых пород, оставшихся от существовавшего здесь моря, стали характерные пористость, воздушность, слоистость. Эти породы, словно губка, пропитаны водоносными слоями. Нет в них органических загрязнений. Вода слабо минерализирована. Тройной индекс – «ноль вкуса, ноль цвета, ноль запаха» – определяет высокий показатель качества. Вода, не имеющая техногенного и антропогенного воздействия, чиста, по образному выражению, как слеза младенца.

Тот факт, что в воде не развиваются болезнетворные микроорганизмы, заставил людей искать причину этого. Предположили, что в ней высокое содержание ионов серебра, но их оказалось, как и других микроэлементов, ничтожно мало. Интересно, что к 1998 году созрело решение внести в список памятников природы регионального значения и родники на реке Сатис. Так они и вошли в перечень, именно как «Серебряные ключи Сарова», хотя серебра-то в них и нет. А сейчас нет-нет да и возникает мысль даже улицу назвать Серебряные ключи.

То, что у воды есть физические свойства, даёт возможность изучать её чисто научными методами. Но сегодня уже мало кто сомневается, что вода – не просто неорганическое вещество, она обладает таинственными, не изученными наукой – да и поддающимися ли изучению?! – свойствами. Так что нынешние учёные, довольно бодро отвечая на вопросы, КАК всё устроено, на вопрос, ЗАЧЕМ, вторя Дарвину, отвечают кратко: «А с этим вопросом к батюшке, в соседний храм…» Уместно вспомнить значимое событие, произошедшее здесь при малом стечении людей, а потому довольно тихо: вновь был освящён митрополитом Нижегородским и Арзамасским Николаем (Кутеповым) источник с именем Новосерафимовский. Он находится в четырёх километрах к северо-востоку от города, на левом берегу речки Сатис...

О чём говорят эти события? О том, что не торопясь, исподволь, но неуклонно возвращаемся мы к истокам. Источники есть зримые. Есть и незримые, скрытые. Скорее всего, древние мудрецы, говоря про некие «духовные» магниты, имели в виду именно это столь привычное для нас богатство.