Известие о реабилитации своего отца Софья Михайловна получила ровно через 52 года, в сентябре 1989 года.

Я пытаюсь представить Михаила Николаевича 64-летним в том страшном 1937 году и не могу. Знакомясь в архиве ФСБ с его делом, еще ничего не зная о нем, поразилась его ответам на вопросы следователя. Он ничего не пытался отрицать и как-то выгородить себя, мне показалось, он даже специально всю “вину” брал на себя.

Вопрос: Признаете ли себя виновным в предъявленных обвинениях контрреволюционной деятельности?

Ответ: Из предъявленных мне обвинений признаю виновным себя в том, что я действительно старался всяческими методами открыть церковь. Я настраивал население так, чтобы они сами ходатайствовали об открытии церкви, делал я это через церковный совет и через население.

Вопрос: Вы систематически проводили контрреволюционную агитацию?

Ответ: Мой отец был священником, и я сам священник, поэтому я убежден: религия и церковь мне и вообще всем колхозникам необходимы, а исходя из этого, я направлял свою контрреволюционную работу среди населения для восстановления старой жизни, и чтобы открыли церкви. В 1935 году нашим церковным советом, во главе которого стоял, я написал заявление в ВЦИК, но ответа не получил. Я старался давать религиозные убеждения детям, школьникам, чтобы они молились перед принятием пищи, в праздничные дни, перед сном. В общем и целом обрабатывал, чтобы они верили Богу.

Из характеристики, выданной Межадорским с/с, - “Более 25 лет является служителем культа (поп). В 1935 году он мобилизовал церковный совет на неуплату страховых платежей за здание межадорской церкви, сумма которого составляла 7000 рублей. Церковный совет отказался от этой уплаты. В 1935 году церковь была закрыта. По инициативе Клочкова в Москву был направлен ходок с жалобой в ВЦИК на местные органы власти. В 1936 году он вместе с церковным советом начал вести агитацию за открытие церкви. Снова был направлен ходок в Москву с целью выхлопотать разрешение на открытие церкви: что большинство населения требует открытия церкви. Принимает у себя на дому крестить детей, устраивает молебны. Клочков состоит членом партии эсеров”.

Из постановления об избрании меры пресечения и предъявленных обвинений: “Клочков М.Н., 1873 г.р., уроженец с.Корткерос, священник, осужден три раза. Проживая в с.Межадор, систематически вел к-р агитацию среди населения против выполнения мероприятий правительства. Распространял провокационные слухи о перемене советской власти, систематически вел к-р агитацию среди колхозников о выходе из колхоза, всяческими путями организовывал население на открытие ранее закрытых церквей”.

За девять дней была решена судьба М.Н.Клочкова. Заседание тройки НКВД уже 29 сентября 1937 года постановило: заключить в исправительно-трудовой лагерь на 10 лет, считая срок с 20 сентября 1937 года. Вместе с ним были осуждены Ливерий Александрович Попов и диакон межадорской церкви Александр Платонович Соколов.

Но не долго длился тот его последний срок. В 1938 году отца Михаила не стало, об этом родные узнали тайно через солагерника Михаила Николаевича. Оказалось, он отбывал свое наказание совсем недалеко от дома, в лагере Шудаяг Корткеросского района. “Шудаяг” в переводе с коми означает “Счастливый Бор”. Так он окончил свою земную жизнь, в счастливом бору. Кто знает, где пребывает сейчас его душа, и не его ли молитвами и страданиями отпущен долгий век его единственной дочери, чтоб она свидетельствовала о нем.

Софья Михайловна вспоминает, что отца она запомнила тихим и скромным человеком, он был мало разговорчив, но очень нежен с ней. Часто в его дом наведывались прихожане и подолгу разговаривали с отцом. О чем они говорили, она не знает, так как старались с матерью не мешать им и оставляли одних в комнате.

Помнит она и родного дядю Степана Николаевича Клочкова, миссионера, члена Государственной Думы от Вологодской губернии - его расстреляли в 1918 году с другими именитыми гражданами г.Устьсысольска.

Проследив родословную Софьи Михайловны до седьмого колена, удалось установить, что все ее предки были священнослужителями...

В 20-х годах довелось Софье Михайловне учиться в сельхозтехникуме, который размещался в Ульяновском монастыре. До сих пор с восхищением вспоминает об увиденном, когда монастырь еще не был разрушен:

С огромной благодарностью вспоминает Софья Михайловна о своем первом учителе Никоноре Федоровиче Макарьине, его фотографию она бережно хранит в своем семейном альбоме и хотела бы, чтобы память о нем сохранилась в селе Межадор. Помнит она и всех своих учителей, которые учили ее в гимназии, многие из них были изгнаны после революции. Добрым словом вспоминает заведующего сельхозтехникума, который, несмотря на гонения детей священников, принял ее на учебу. Впоследствии Прокопий Павлович Оплеснин сам был невинно репрессирован. И еще многих-многих людей, которых уже давно нет на свете, помнит Софья Михайловна. Она - живая свидетельница всего XX века - многое еще могла бы поведать потомкам.

18 сентября ей исполнилось 92 года.

Долгих вам лет, дорогая Софья Михайловна!