«ПОГОВОРИТЬ...»

Начало мая для нас, северян, – это когда с земли стаивает снег. А значит, можно поехать... нет, не только на дачу. Но и на кладбище. Подправить могилку после зимы. Посетить родных, но не только. Ведь на каждом погосте лежат местные праведники, которых хорошо бы помянуть и обратиться к их душам... Совсем недавно разговорился я об этом с 87-летней пенсионеркой Людмилой Александровной Самойловой (Опалённая войной, «Вера», № 706, апрель 2014 г.). Она вдруг вспомнила:

– Знаешь, Женя, была у меня подруга, Клавдия Афанасьевна Чапина. Жили в одном подъезде, в гости друг к другу ходили. А как потеплеет, то звала меня в свою деревню, в Половники. Их дом там стоит на берегу речки Муськи, впадающей в Вымь. Когда я приезжала, то с противоположного берега кричала, чтобы кто-нибудь перевёз на лодке. И кто услышит первый, рукой машет: «Ой, Александровна приехала, свой человек». Приплывут и перевезут.

Однажды Клавдия Афанасьевна пошла на могилки к родственникам и пригласила меня с собой. Кладбище у них очень красивое, на взгорке, в сосновом бору. Земля как пух – один песок. Вокруг беломошник, грибов много и черничники там замечательные. Был праздник Троицы, и народ стекался туда со всей округи – приплывали на лодках, приезжали из разных городов. И не с пустыми руками – по обычаю заранее рыбников да пирогов напекут. Очень много людей, хотя зимой в 70–80-е годы там уже почти никто не жил. Подойдут к могилке и по крестику постучат: «Папаня, маманя, мы пришли».

И вот что я заметила. После своих родственников обязательно навещали другие могилки. Оказалось, что в них лежат игуменья Ермогена и сёстры-монахини из Кылтовского монастыря. Обитель-то закрыли, они в Половники и переехали, девять сестёр, да многие там и почили. Удивительные истории про них рассказывали, да, грешная, мало я чего запомнила. Рассказывали, какие они хлебы вкусные пекли, большие караваи из пшеничной муки. Только у них такие сдобные и пышные получались. И вот люди по очереди зайдут в оградку, поклонятся матушке Ермогене, посидят рядом с крестом на лавочке, потом другие зайдут посидят. Как при жизни, так и по смерти просили у матушки советов, как поступить в той или иной ситуации. Хотя в то время большинство в Бога уже не верило, не молилось, но как какое горе настигнет – шли к ней на могилку. Просто посидят молча, а кто и вслух поговорит с ней, пожалуется. И от многих я слышала: «Посидишь, поговоришь с матушкой... Сознанием-то понимаешь, что вроде человек умер. Как она тебя может услышать и как помочь? А приходишь домой, и каким-то образом проблемы улаживаются после этого».

Вот ведь повезло Половникам! Нам бы в Сыктывкаре такое кладбище.

Слушал я пожилую женщину и вспомнил: а ведь матушку Ермогену потом перезахоронили, увезли в её обитель возрождённую. В тот день в монастыре сразу шесть икон замироточили... Но остались на сельском кладбище другие подвижницы-монахини. Да и на всех погостах есть к кому прийти, «поговорить». Ни город, ни село не стоят без праведников.