«СПАСИТЕЛЬНО БЫТЬ ДОБРЫМ ХОЗЯИНОМ»

– Отец Максим, вы уже не первый год пытаетесь донести до верующих и неверующих своё понимание того, какой должна быть экономика согласно христианским представлениям. Насколько вам это удаётся?

– Потребность в понимании, как совмещать экономическую деятельность и нравственные законы, велика, и не только среди христиан. На материальные попечения, на то, чтобы обеспечить себя и свою семью – обуть, одеть, накормить, – мы тратим больше половины всего активного времени и жизненных сил. При этом очень многим людям у нас в стране эти усилия кажутся чем-то недостойным, не очень чистым. Не могу с этим согласиться, вспоминая слова одного из мыслителей, что экономика – это воплощённая этика. То есть хозяйство можно и нужно строить в соответствии с Библейскими заповедями. В Евангелии очень много внимания уделяется именно хозяйственным отношениям: труду, милостыне, займам, воздержанию и так далее. Но мы мало задумываемся об этом и редко обсуждаем. Скажем, в газете «Вера», которую я читаю не первый год, немало места отводится даже богословским аспектам физики и математики, но я не могу припомнить ничего об экономике, о которой мы все постоянно думаем, в деятельности которой участвуем, можно сказать, с утра до ночи.

– Насколько мне известно, вы по образованию экономист…

– Да, окончил финансово-экономический факультет Сыктывкарского университета, а сейчас преподаю там финансовое планирование, ещё тружусь в Коми научном центре, защитил диссертацию, прежде длительное время работал на предприятии. Ну и главное делание – это служение в Церкви, в настоящее время – в храме Рождества Христова при епархиальном управлении.

– На светской работе людей не смущает то, что вы священник?

– Особенно нет. Я, правда, не афиширую, но и не скрываю. Иногда обсуждаем религиозные вопросы, дискутируем.

– Что говорили святые отцы о вопросах экономики?

– Уже в апостольских посланиях и раннехристианской литературе этому уделялось большое внимание, остро переживалась тяга людей к сребролюбию. Иоанн Златоуст центром своей проповеди сделал призывы к милосердию, нестяжательству. В его время христианство стало господствующей религией в Римской империи, многие богатые люди, лишь отчасти воцерковлённые, пришли в православные храмы, и была масса искушений, несоответствие Евангелию жизни этих людей бросалось в глаза. Конечно, Церковь пыталась осмыслить происходящее. Святитель Василий Великий, комментируя евангельскую беседу Христа с богатым юношей, считал, что Господь призывает всех отказаться от всякой собственности. Помните, юноша говорил, что исполняет все заповеди, в том числе о любви к ближнему, но когда Спаситель предложил ему раздать своё имение, то юноша опечалился и отошёл. На это святой Василий заметил, что если человек действительно любит ближних, то ему не было бы столь мучительно расстаться в их пользу с имуществом и деньгами.

Но понятие о полном нестяжании в христианской общине всегда уживалось с пониманием, что спасительно быть добрым хозяином, который распоряжается своим имением во славу Божию, ради людей. Как говорил Климент Александрийский, губительна не сама собственность, а страстная привязанность к ней. Мне лично эта точка зрения близка. Из современных богословов об этом рассуждал святитель Иоанн Шаховской, у него есть прекрасное сочинение о бедности и богатстве. По его словам, само по себе ни богатство не проклятье, ни бедность не спасительна. Буддисты, как он говорит, отвергают всё материальное, в марксизме экономическое развитие, напротив, расценивается как нечто спасительное для человечества, обожествляется. Православию чуждо и то и другое. Оно выше этих крайностей, в центре его внимания – душа человека.

– Впервые экономический вопрос оказался в центре внимания Церкви после того, как некто Анания с супругой попытался вступить в общину апостола Петра, утаив часть имения.

– Полное нестяжание, общее имущество были идеалом апостольской общины. Не раз повторялись попытки его возродить, прежде всего в монастырях. И сейчас есть такие обители. Во имя чего это практикуется? Ради любви, глубокой искренней общности, ради того, чтобы человек пришёл к пониманию, что всё, что он имеет, – Божие, оно ему не принадлежит. К этому, так или иначе, стремится любой христианин, пекущийся о спасении. Каждый из нас пытается чем-то обладать, писал владыка Антоний Сурожский, но то, что взято в руки, вырвано из области любви. И в итоге мы оказываемся у разбитого корыта. Богатство нередко разрывает отношения между людьми.

– Я несколько раз в начале 90-х годов пытался заниматься бизнесом, это были короткие эпизоды, и нельзя сказать, что у меня ничего не получалось. Но я каждый раз приходил в ужас и отшатывался, обнаруживая, насколько это увлекает, подчиняет тебя целиком.

– В одной руке невозможно удержать две вещи. Возможно, вас пугали страсти, которые поднимались со дна души?

– Иногда было именно так. В других случаях – понимание, что если что-то делаешь, то нужно верить в это, браться всерьёз, вкладывать всю душу.

– Это касается любого делания. Но ведь самоотдача угнетает, если ты делаешь что-то без благословения Божия, без соработничества с Господом. Очевидно, вы занялись просто не своим делом, в то время как сейчас, работая в газете, исполняете своё призвание. А кому-то даются способности заниматься предпринимательством. Вспомним Закхея-мытаря, апостола Матфея, Иосифа Аримафейского – состоятельных людей, которым Господь не предлагал раздать всё имение. Они имели семьи, от них зависело множество людей. И это неправильно, когда, обращаясь к вере, мы начинаем пренебрежительно относиться к предпринимательству.

Задача христианина не в том, чтобы бежать от мира, а в том, чтобы преображать его. Есть масса примеров, как это происходит. Скажем, праведный Василий Павлово-Посадский был фабрикантом. Основателем Кылтовского женского монастыря в Коми был купец Афанасий Васильевич Булычёв. Он не просто основал его, но и до конца жизни заботился об обители. Разумеется, приумножение богатства само по себе не является благородной целью. Оно нужно ради социальной благотворительности, ради того, чтобы приносить пользу своей родине.

Экономическое развитие не должно становиться идеологией целой страны. К сожалению, у нас сейчас во многих программах государственного развития, в том числе в «Стратегии-2020», в качестве главной цели декларируется повышение материального благосостояния до уровня развитых стран. Благосостояние как самоцель – это нелепо. Ведь само по себе оно не делает человека счастливым, с ним связана масса искушений, которые отравляют жизнь. Оно должно служить высшей цели – воссоединению человека с Богом, с другими людьми, с природой и с самим собой. Служить, но не мешать.

Подобным образом, когда спрашиваешь студентов о цели деятельности предприятия, отвечают: «получение прибыли», «максимизация прибыли», а ведь это абсурдно. Целью является производство товаров, работ, услуг для удовлетворения потребностей людей. Получение прибыли как цель – это всё равно что сказать, будто целью жизни человека является получение зарплаты.

– Я был на одной из ваших лекций, посвящённых тому, как должны соотноситься экономика и смысл жизни человека, но полного представления о том, как студенты относятся к вашим мыслями, убеждениям, не получил. Во многом ли они с вами соглашаются?

– Я обсуждал эти идеи в разных аудиториях. Реакция неоднозначная, но мне кажется, что мысль о необходимости преображения экономики созрела повсеместно – от школьников до академиков. Мы живём сейчас не в секулярном, а в постсекулярном мире, который уже понял, что жить без Бога нельзя, но путь назад, к вере, пока только ищет. Сегодня наука отходит от оголтелого материализма, в России есть мощное движение, которое рассматривает вопросы нравственности, духовности в связи с экономическим развитием. Кроме Валентина Катасонова, можно упомянуть Александра Агеева, Бориса Кузыка, Олега Богомолова, Степана Сулакшина. Осмелюсь сказать, что в России сформировалась целая научная школа в этом направлении.

– По теме нашей беседы. Часто можно услышать разговоры о том, что мы вступили в новую эпоху, когда главной мировой религией становится так называемая религия денег.

– Да, вся эта проблематика достигла сейчас пика. Она нарастала постепенно, начиная с промышленных революций в европейских странах, возникновения протестантской экономической этики. Уже в начале XX века отец Сергий Булгаков говорил о том, что современный человек не верит ни в Бога, ни даже в человека, а верит в богатство. Сегодня борьба корпораций за потребителя с помощью рекламы и других средств втягивает нас в борьбу за материальное благополучие, как никогда прежде. Экономизм поглощает всё новые сферы жизни, когда всё на свете, даже культура, образование, здоровье, оценивается с точки зрения «выгодно – невыгодно».

– Сребролюбие – вечный порок, но почему в последнее время оно приобрело своего рода религиозные черты?

– Об этом подробно пишет Валентин Юрьевич Катасонов, профессор кафедры международных финансов МГИМО. Раньше сребролюбие было грехом индивидуальным, уделом отдельных личностей, но именно грехом, а не достоинством. А сейчас это мощная общемировая тенденция. Деньги претендуют на то, чтобы вокруг них вращались все сферы жизни, они – показатель успешности религии твоего народа, его культуры, индикатор того, есть ли смысл в его существовании. У «религии денег» есть своя догматика, свои заповеди, своё божество, свой культ, своя эсхатология. Накопление из частного дела, несколько сомнительного с общественной точки зрения, превратилось в тотальную идеологию.

– В 20–30 годы XIX века, то есть в первые полвека существования Соединённых Штатов, богатый человек не мог стать политиком – либо ты зарабатываешь деньги, либо участвуешь в управлении страной. Такое вот, довольно революционное, было отношение, как писал об этом Алексис де Токвиль в своей фундаментальной работе «Демократия в Америке». Но после гражданской войны между северными и южными штатами положение начало меняться, и сейчас мы видим, что олигархия диктует в Америке всё и вся, наблюдаем захват всё новых плацдармов.

– Думается, здесь не столько захват власти, сколько изменение самого общественного сознания. Это тот случай, когда подтверждается старая истина: каждый народ имеет то правительство, которое заслуживает. О том, что на Западе складывается культ мамоны, писали многие уже в том же XIX веке и даже раньше.

– Да, вы правы, вспоминаются изумлённые, саркастичные записки Диккенса о поездке в Америку. Его удивило, что репутация человека зависит не от того, мошенник он или нет, а от степени ловкости.

– Зарабатывание денег, успех стали идеей, овладевшей западным обществом, поэтому, наверно, и среди своих лидеров они хотят видеть прежде всего благополучных деловых людей.

– Кстати, в ответ на замечание, что мы совсем не пишем об экономике, вспомнилась публикация «Афон под ударом» в 652-м номере газеты, где, в частности, рассказывается о бывшем американском финансисте Майкле Льюисе, посетившем Афон. Он покинул Уолл-стрит, потому что деньги потеряли для него свою магию, тяжелейшее впечатление произвело высказывание одного из крупнейших финансовых спекулянтов Ивана Бески: «Бог есть алчность». Самое страшное: Бески выразил общее мнение.

– Да, помню эту статью. Это иллюстрирует мнение, что человечество постепенно осознаёт, что так дальше жить нельзя. Та экономика, к которой мы привыкли – материалистическая, без высших обоснований, – разрушительна. И люди стали обращаться к древности: кто-то к восточной традиции, кто-то к христианской. В головах пока много путаницы, но поиск идёт.

– И как молодёжь воспринимает эти мысли?

– Очень хорошо, они в основном ещё неиспорченные люди. Искренне говорят о справедливости, милосердии, нестяжании, гармонии человека с природой, что экономика должна быть с человеческим лицом. Мы, христиане, говорим, что она должна быть одухотворённой, но если начать с того, что она должна быть человечной, – уже хорошо. Мы говорим о смысле экономического развития, о прогрессе и его гранях, проблемах неравномерности доходов, как потребительство и погоня за прибылями разрушает экологию и что, лишь имея нравственные основания, экономика и прогресс будут служить благу, а не разрушению.

Многие учёные пишут, и мне самому кажется, что на планете назревает новая парадигма экономического развития, построенная не на проценте, не на прибыли, не на виртуальных ценных бумагах. У Михаила Хазина есть статья «Мир на пороге новых времён».

Но, правда, не все это воспринимают, говорят: «Ерунда, налоги не надо платить, всё разворовывают, в больницах не лечат, учителя не учат, попы жируют». И так далее.

– Я тоже с этим сталкивался, читая одно время лекции по истории, когда Церковь обвиняли во всех мыслимых и немыслимых грехах. Кстати, некоторые замечания были справедливы.

– Понимаете, каждый видит то, чего ищет. Если кто-то хочет стать лучше, ориентируется на святых, нестяжателей, которых великое множество было в прошлом, их очень много и сейчас. А если человек не хочет жить праведно, он будет выискивать в Церкви и повсюду вокруг себя недостатки, видеть худшее. Тут часто практически бесполезно спорить, потому что самооправдание способно находить любые объяснения даже на ровном месте.

И когда мы слышим, что якобы все рассуждения о том, что экономика должна быть нравственна, милосердна, – это сказочки, смесь социализма с поповщиной, надо задаться вопросами: почему человек это говорит, какие цели он перед собой ставит. Того, кто развращён лёгкими деньгами, участвует в беззакониях, Евангелие, само собой, пугает.

Итог: поляризация нашего общества достигла немыслимых масштабов. У нас 10 процентов самых обеспеченных граждан, по официальной статистике, в 17 раз богаче 10 процентов самых бедных, а по экспертным оценкам – в 30 раз и больше.

– Я слышал, что в 83 раза.

– Это можно уточнить, но ситуация очень болезненная, снижается качество жизни, отношений внутри общества. Плохо, когда человек, получая зарплату, не может на неё прожить. Няни, санитарки, медсёстры получают зарплаты, которые ниже официального минимума. Правда, за эту проблему сейчас взялись, она понемногу уходит в прошлое.

Очень большая неравномерность между отраслями, в тяжёлом положении лесозаготовки, сельское хозяйство. В то же время другие компании – нефтедобыча, металлургия, целлюлозно-бумажные комбинаты – получают огромные прибыли, которые выводятся за рубеж, а территория рассматривается как зона присутствия, к которой относятся с глубоким безразличием или с минимальной «социальной ответственностью». Это следствие тех искажений в экономике, которые вызваны разрывом между экономикой и нравственностью.

Христиане верят в добро и, делая какие-то маленькие шаги, его умножают. Наивно? Нет, очень действенно, если хочешь избежать ада в душе, саморазрушения. При этом не так важно, на какой ниве ты подвизаешься.

– А вообще, экономическое развитие – это благо или зло? В чём причина его двойственности?

– Действительно, прогресс несёт много положительного: это и обеспеченность питанием, одеждой и жильём, и рост продолжительности жизни, и возможность путешествовать, и многое другое. Однако с другой стороны – разобщённость, от которой не спасают социальные сети, духовная деградация, колоссальное распространение «цивилизационных» – онкологических и сердечно-сосудистых – заболеваний.

В результате одни люди говорят, что развитие – это зло, другие настаивают, что добро, но это неверная постановка вопроса. Потребность в развитии как отдельного человека, так и человечества – это то, что заложено в нас Богом, мы по-другому просто не можем. Стремление преображать, менять, окультуривать – врождённое качество. Помните, в самом начале книги Бытия говорится, что человеку дано повеление управлять миром, возделывать его, но в соработничестве с Богом. Когда прогресс занимает подчинённое положение, служит, не мешая, общению человека с Богом – он приемлем. Если человек светел, то и периферия его жизни, т. е. хозяйственная сторона, будет светить – так выражался владыка Иоанн (Шаховской). Главное, чтобы прогресс не был безбожным, тогда он будет на пользу.

– Вы говорили, что экономическая мысль сегодня ищет пути преодоления оторванности от нравственных норм. Можно как-то проиллюстрировать?

– Да, например, широко обсуждается возможность отказа от взимания банковских процентов. Это на первый взгляд кажется фантастикой. Вот, например, мы сейчас наблюдаем бурное развитие микрозаймов, где предлагают небольшие суммы под 1 процент в день и выше, то есть почти 400 процентов годовых! Понятно, что обеспеченный человек туда не пойдёт, это грабёж, когда пользуются чьей-то бедой и тем, что люди всё меньше готовы занимать друг другу деньги, что ещё недавно было обыденностью для нашего социума. Вот апофеоз обратного подхода, когда людей обдирают как липку. Между прочим, до революции за ставку выше 14 процентов годовых полагалось уголовное наказание.

То есть сейчас мы видим резкое противоречие с религиозными нормами, нормами традиционной морали. Причём напомню, что нынешний мировой экономический кризис связан в первую очередь с тем, что люди, предприятия и целые страны загнаны в кредиты. То есть ростовщичество делает экономику неравномерной, неэффективной, не говоря уже о том, что бесчеловечной и безбожной.

Так вот, встаёт вопрос, можно ли обходиться без процентов? В этом плане интересен опыт мусульманских стран. Они строго соблюдают ветхозаветную заповедь о невзимании процентов: там, если банк финансирует проект, он не в долг даёт, а принимает участие в деле. Деятельность успешна – банк получает определённую долю, убыточна – теряет деньги.

Вот такой есть вариант. Нам же не надо ничего искать, у нас есть Евангелие, которое невозможно превзойти по уровню любви. Господь учил нас не просто проценты не взимать, тем более грабительские, а помогать нуждающемуся, не требуя обратно.

Это неправда, что экономика по Евангелию – невозможна. Невозможна, обречена на деградацию экономика, безразличная к Божьим заповедям. Сегодня мы всё ближе подходим к краю пропасти, но вместе с тем всё большее число людей это осознаёт. И всё больше вероятность того, что тот кризис безверия, который идёт рука об руку с нарастающим экономическим кризисом, приведёт к крушению потребительского отношения к жизни и заставит нас всех стать умнее и добрее.