УКРАИНСКИЙ ДНЕВНИК

Конец зимы, но чем поразил меня Почаев – земля здесь уже зажила, запахла! Ещё в ложбинах, под заборами снег, а над городом, над монастырём витает этот глубокий, сытный запах преющего чернозёма. Автовокзал возле самого монастыря, но чтобы войти в обитель, нужно долго идти вдоль внушительной стены – а с горы в тебя будет вглядываться златоглавый и многоглазый собор: кто это приехал, свой или чужак? Любят монахи говорить, что для них все свои, но жизнь монаха в сравнении с жизнью этих стен коротка – много они повидали на своём веку. И вряд ли те, кто на автостанции развесил объявления «Организация поездок на майдан», – «свои» на монастырских службах. Пока идёшь, есть время подумать, каким же богам они служат на своих майданах.

Перед стенами монастыря – стихийный майданчик в традиционном смысле этого слова – базарчик, на котором, как в хорошем церковном магазине, можно купить всё: от свечек и нательных крестиков до чешуйчатых куполов на небольшие часовни по 5-7 тысяч гривен. Попрошаек, как ни странно, совсем мало. Проходим через Святые врата обители, над которыми видимо – на образах – стоят её защитники: святые Мефодий, Иов, Феодор…

Ну и дальше – так бы шёл и просто рассказывал о том, что вижу: редко когда испытываешь такое необыкновенное чувство покоя и одновременно удовольствия от порядка в мужском монастыре. Может быть, дело в том, что он уже обустроен, жизнь налажена. (Хотя что-то ещё продолжают строить – над монастырём возвышается строительный кран.) А может, дело в том контрасте, который ощущаешь между тем, что происходит под стенами, где люди нервно ожидают новостей из Киева, и здесь, где почти физически ощущаешь благодать мира Господня. Листаю блокнот с краткими пометками, в нём самые главные впечатления:

«Вечер. Стремительный и молчаливый, а потому кажущийся грозным крестный ход по обители в темноте. Чудотворная Почаевская икона Божией Матери – ранним утром в Успенском храме её на лентах опустили с киота в иконостасе, чтобы мы, паломники, могли приложиться (возможно это только здесь, ибо подлинник иконы никогда не покидал монастыря)… Ранняя литургия в пещерном храме у мощей прп. Иова (оказывается, у Иова фамилия была Железо, – не знал!)… “Наш” ужгородский отец Максим на звонки не отвечает – похоже, не смог организовать нам встречу с кем-нибудь из монастырского начальства. Должно быть, сегодня здесь не до нас, будем договариваться сами... Подслушал разговор двух казаков-охранников о подготовке к возможному нападению на монастырь... Паломница у стойки гостиницы оплачивает проживание на весь Великий пост – собирается говеть здесь с детьми: “У вас тут спокойно...” Другая паломница выясняет, как уехать в Киев, слышала, что все трассы перекрыли». В конце блокнота мелким почерком (вроде неловко о таких вещах говорить, когда приехал святыне поклониться, но всё же): «Трапезная: недорого и очень вкусно, повары – профессионалы! После обеда не гонят, спокойно посидел-поразмышлял-помечтал за чашкой кофе».

Из путевых записок Михаила Сизова:

С отцом Максимом, обещавшим познакомить нас с насельниками, мы так и не встретились за три дня, что были в Лавре, – взяли в оборот студента различные послушания. Зато получили мы благословение на интервью с отцом Захарией (Кимлачом). Он сравнительно молод, но уже несколько лет исповедует приезжающих паломников.

– Сейчас в Лавре приезжих, наверное, человек триста, – удивляемся, – и это зимой, в непраздничные дни.

Батюшка улыбнулся:

– А при чём здесь зима? Посмотрели бы, сколько паломников было 1 января – почти как на Пасху! Люди спасались здесь от новогоднего шума, пьянства. И с каждым годом на Новый год приезжает всё больше и больше, в том числе из России – Краснодарского края, Волгоградской области, Курска, Перми, со Ставрополья... Вообще же в течение года у нас бывает более миллиона паломников.

– В этом смысле вы опережаете Киево-Печерскую лавру?

– Там больше туристов. Разговаривал недавно с братом из Печер, говорит: суматоха. А у нас тихо, молитвенно. Здесь дух другой. Опять же ближе к земле – мы ведь и сельским хозяйством занимаемся, внизу под горой стоит наш коровник, имеются и земельные угодья.

– У Лавры, наверное, есть свои особенные традиции? – интересуется Игорь.

– Когда я пришёл сюда, мне понравилось, что здесь пишется церковная книга. Как для чтецов, так и для священников. Например, в пятницу ты знаешь, кто где когда служит, какие молебны и панихиды. Храмов много, служб тоже, в течение суток четыре молебна совершается разным святым – и по книге легко ориентироваться.

Ещё мне нравится традиция служить литии, панихиды в начале Великого поста и после Пасхи на монашеском погосте. Он находится на окраине Почаева – и через городок по улице Липовой совершается крестный ход. Очень торжественный, много народа участвует. Есть также свои особенности, связанные с почитанием наших подвижников, преподобных Иова и Амфилохия.

– Преподобный Амфилохий из современных святых?

– Что значит «современных»? Он родился на Тернопольщине в позапрошлом веке, а преставился в 1971-м. Во время Первой мировой войны был фельдшером в царской армии, попал в плен, работал на одного фермера в Альпах. Христианское смирение, трудолюбие и честность работника так понравились хозяину, что он захотел выдать за него свою дочь. И тогда будущий монах совершил побег. В 1925 году он поступил в Почаевскую лавру, где был и садоводом лаврского сада, и помощником блюстителя Стопы Божией Матери, и, в игуменском уже сане, продавал свечи на входе храма. Около двадцати лет жил в домике у ворот на монашеском кладбище. Улица Липовая перед кладбищем порой была вся запружена народом, собиралось до 100 подвод, – люди привозили к нему больных. И он исцелял. Ещё старец отличался прозорливостью, предвидел появление в Почаеве немецких солдат в начале Второй мировой... Найдите и прочитайте его житие, оно очень интересное.

– Есть ещё подвижники Лавры, которых могут прославить?

– На монастырском погосте, думаю, много нетленных мощей. Но это зависит от Бога – Он прославляет. Как это было со схиигуменом Амфилохием при его жизни и после смерти, когда люди приезжали к его могиле и получали помощь. Лишь после этого при нашем нынешнем владыке его мощи подняли и обнаружили их нетленными.

Среди насельников Лав­ры было много подвижников. Например, схиархимандрит Димитрий (Шевкеник), который стал послушником в 13 лет ещё в 1939 году в Крещатицком монастыре на Буковине. Когда в 59-м монастырь закрыли, он пришёл в Почаев, сорок лет исповедовал народ, прославился прозорливостью. Почил старец в 2005 году, я его не застал. Но вижу много его духовных чад, которые приезжают отовсюду, в том числе из России, особенно на день памяти, 12 июня. Келейник старца отец Гавриил служит для них литургийку, люди со слезами стоят... А вот схиархимандрита Лавра я застал, правда, видел его только в Тимашевске – он приезжал к отцу Георгию лечить трофические язвы на ногах. Там с ним долго общался, и, скажу вам, это был настоящий монах.

– Монашеский дух здесь сохранился, наверное, потому, что Лавра никогда не закрывалась? – предполагаю.

Отец Захария, подумав, так ответил:

– Не закрывалась, но её всячески гнобили, поэтому многое утрачено. В 39-м году пришли советские войска и всех молодых монахов с послушниками выгнали из Лавры, оставив только пожилых. Было примерно 300 человек братии – осталось менее 80. При Хрущёве отобрали все дома, прилегающие к Лавре. В здании нынешней семинарии, что стоит у подъёма к Святым воротам, власть устроила «музей атеизма», чтобы ни один паломник не смог пройти мимо. Гостиницу для паломников переоборудовали в психиатрическую лечебницу, при этом запретили приезжающим ночевать в монастырских церквях. И жителям Почаева запретили принимать паломников в свои дома. Но всё равно люди приезжали, молились. Тогда стали давить на самих монахов: лишали прописки в монастыре, фабриковали медицинские обследования, чтобы отправить на психлечение. «Обнаруживали» всяческие инфекционные заболевания и увозили в санизоляторы. Некоторых просто арестовывали и судили непонятно за что. И при Хрущёве история повторилась: в 1961 году в Почаевской лавре было 140 монахов, а через несколько лет их осталось только 35. Гонения продолжались даже при Горбачёве. Он уж месяц был Генеральным секретарём, а из Киева поступил приказ останавливать все автобусы, которые направляются в Лавру на Пасху.

Возрождение здесь началось лишь во второй половине 80-х, в основном за счёт помощи Троице-Сергиевой лавры, откуда приехали братья и пополнили число насельников. Тогда же власти дали разрешение на прописку послушников и монахов. В 90-м, когда Лавра праздновала своё 750-летие, её посетил Святейший Патриарх Алексий II – это был первый в истории патриарший визит в Почаев, он знаменовал возрождение обители. Ну а дальнейшую историю вы знаете.

– Говорят, что в 92-м году наместник Лавры поддержал митрополита Филарета, который решил создать свой Киевский Патриархат. Лавра могла уйти в раскол?

– Об этом я знаю лишь по рассказам. Нет, Лавра не поддержала то решение. Ночью ударили в набат, братия вошла в покои наместника и попросила его покинуть обитель. При этом никакого насилия не было. Провожали до выхода с торжественным пением «Достойно есть». А новым наместником был избран иеромонах Феодор (Гаюн), которого в том же 1992 году на праздник Почаевской иконы хиротонисали во епископа. При нём Лавре вернули часть бывших угодий, сады, различные здания, в том числе те, где сейчас Духовная академия и гостиница для паломников. В 97-м его перевели на Каменец-Подольскую кафедру, и братия избрала своим наместником архимандрита Владимира (Мороза), который у нас доныне. Тогда же нашу Лавру сделали ставропигиальной – то есть она стала подчиняться митрополиту Киевскому напрямую. А до этого настоятелями были владыки западноукраинских епархий.

– До революции самые значимые монастыри страны назывались в такой последовательности: Киево-Печерская, Троице-Сергиева, Александро-Невская и Почаевская лавра, – припоминаю я. – То есть по статусу Почаев был четвёртым. Это до сих пор так?

– Даже не задумывался! – рассмеялся наш собеседник. – Кому нужен этот казённый статус? Тут другое важно. Был я в Дивеево и услышал, что у них находится удел Божией Матери, а вовсе не у нас. Вот здесь я никак не согласен. У нас Пречистая Матерь оставила Свой след на скале – такое явное, физическое свидетельство присутствия. Но сам я спорить об этом не буду. Лучше сошлюсь на слова паломников. Многие говорят так: «Если ты едешь по святым местам, то лучше закончить это Почаевской лаврой». Здесь как бы вершина. Хотя это, конечно, субъективно, чёткого-то ранжира нет.

– И всё же о значимости монастыря можно судить по объективным критериям, например, по численности братии, – продолжаю гнуть своё. – Вот в вашей Лавре сколько человек?

– Около 250 монахов, не считая послушников.

– И братия пополняется?

– Сейчас мало приходит. Помню, когда вышел фильм «Остров», то прям наплыв послушников начался, все вдруг захотели «бесов гонять». А потом пошло на спад. Сейчас если и приходят к нам, то зачастую больные, физически и душевно, которые трудиться не могут.

– А вы сами как монахом стали? Расскажите о себе, – просим мы с Игорем.

– Сам я из Черновицкой области. А отец мой живёт в Краснодарском крае, в Апшеронске, там у него строительная фирма. И я ездил к нему работать, поскольку здесь с этим было проблематично. Там же в 98-м году готовился к экзаменам в Адыгейский юридический университет. Крещёным я тогда не был и молился по-настоящему только один раз, когда моему двоюродному брату делали трепанацию черепа. Пошёл в больницу, взяв с собой Библию, и всю ночь читал вслух. Как-то по наитию догадался, что надо читать именно Псалтирь.

Прошло время, и однажды меня словно какая-то сила взяла под руки и повела... Было это 5 августа, как раз в день Почаевской Божией Матери – о чём я позже узнал, поскольку в церковный календарь тогда не заглядывал. Обычно мы с отцом вставали в шесть часов утра, сразу сбегали вниз на кухню, он включал телевизор, программу «Утро России», и мы вместе завтракали. А тут я проснулся полшестого и направился на вокзал.

Мысль была такая: поехать в монастырь. О Тимашевском Свято-Духовом монастыре я прежде слышал, но напрочь забыл название и где он находится. Знал лишь, что на букву «Т». И вот стою на вокзале, смотрю на карту: Тихорецк, Тбилисская, Тимашевск – и все они на разных железнодорожных ветках. Подхожу к машинисту локомотива, спрашиваю: «В Тимашевске монастырь есть?» Он кивает. По виду я был этаким студентом в очёчках, 22 года всего. А тут женщина мимо проходила, руками всплеснула: «Куда тебе в монастырь, тебе учиться надо!»

Батюшка смеётся и продолжает:

– Учиться, значит. А я и в монастыре разные науки и профессии постигал. Был и поваром, и трактористом, и дояром...

– А травами не приходилось заниматься? Отец Георгий (Савва) в Тимашевске ведь лечил людей, – припомнил Игорь, много лет назад встречавшийся с отцом Георгием (Архимандрит с Севера в №№ 290-291 «Веры», октябрь 1997 г.).

– Не знаю, смог ли бы я научиться. У архимандрита Георгия был дар Божий. Он мог на человека посмотреть и сказать, какие у него болезни. Мой двоюродный брат приезжал в гости ко мне в 2005 году, и отец Георгий, увидев его, сказал: «Надо тебе читать «Всецарице». А известно, что молитвы к этой иконе Божией Матери помогают при онкозаболеваниях. Брат не принял это всерьёз, у него ведь тогда голова не болела. Но вот в прошлом году он прошёл тщательный медосмотр, и врачи обнаружили в мозге злокачественную опухоль, которую уже невозможно удалить. К счастью, она не растёт, но это вопрос времени... То есть, понимаете, отец Георгий за восемь лет до беды брата предупредил.

– В тимашевском монастыре вы долго были?

– Девять с половиной лет. Там принял постриг в 2003 году на «Узорешительницу», и вскоре владыка Исидор рукоположил меня в иеромонаха. Брат мой хотел со мной в монастыре быть, но в Черновицкой области ему подсказали идти в Почаев. Я поддержал: «Определяйся туда, со временем, может, и я присоединюсь». Так и получилось. В Краснодарском крае я всё же не очень хорошо себя чувствовал, там слишком жарко.

– Здесь климат лучше?

– Так Лавра же на горе, ветерок её обдувает. Гора, если заметили, довольно высокая. Вот где стоит Успенский собор – там скала в 70 метров от подошвы, а над уровнем моря это 400 метров. Из-за такой высоты преподобному Иову приходилось возить воду снизу, из Старого Почаева. Но поскольку местные жители ему препятствовали, бочку переворачивали, пришлось копать на вершине. Если были в храме преподобного Иова, то видели, что в пещере твёрдый известняк. Сквозь такую породу полтора года кирочками долбили. И сделали колодец глубиной в 46 метров. Так что трудолюбие – это отличительная черта Почаевской лавры.

– А вы, приехав сюда, какие послушания выполняли?

– Первые полтора года – храм, молитва, молебны, панихиды. Затем поставили помощником эконома. Отвечал за строительство, ремонт, отопление, электрику и так далее. Опыт работы в отцовской фирме пригодился.

– Лавра продолжает строиться?

– Новый собор у нас появился, Преображенский. Четыре года строили, почти готов, осталось только наверху мозаику сделать.

– У вас столько храмов! – удивляемся. – Когда шли от автовокзала, ещё один видели, под горой, – тоже монастырский?

– Там дом милосердия для больных и неимущих и при нём часовенка с домовой церковью. Внизу у нас есть храм в бывшем архиерейском доме, где братия с коровника живёт. Он не для паломников, монашеский. Владыка освятил его в честь преподобного Амфилохия и Новомучеников и исповедников земли Русской. Такое двойное название потому, что когда устанавливали купол, то над крышей заиграло солнце в виде креста – и было это в день новомучеников.

Вообще же храмов много не бывает. Здесь удел Матери Божьей, и Успенский собор – это Её собор. Но на большие праздники, особенно на Почаевскую, люди не вмещаются в Успенский, а в Троицкий тем более. А на улице стоять не всегда погода позволяет. На прошлое Успение в монастырь 14 тысяч человек пришло крестным ходом. Кругом тут палатки стояли. И в храме только малая часть паломников поместилась. А с открытием Преображенского мы эту проблему решим.

– А почему Преображенским назвали?

– Православие – это преображение человека. Но у нас есть ещё один повод: ведь Матерь Божия явилась здесь в огненном, блистающем столпе, как и Господь в момент Преображения на горе Фавор. В соборе мы сделали ещё два придела – в честь святых Марка Эфесского и Марка Афинского. Они мало известны, между тем это великие поборники чистоты православия. Что для нас очень важно, ведь преподобный Иов боролся здесь с униатством.

– Проект храма сами делали?

– У нас был свой проект в числе двухсот, представленных на конкурс. Как бы соединение обликов храмов Василия Блаженного и Спаса-на-Крови. Но не прошёл, потому что в ансамбль не вписывался.

– Лавра, значит, чувствует себя крепко, раз может строить такие храмы в сложное для Украины время? – как бы подводим итог.

– Всё зависит от руководителя. Ни при одном наместнике не было наведено такого благолепия, как при владыке Владимире. Почему? Он здесь прошёл все ступени, от послушника до епископа, и Лавра ему очень дорога. Если есть горячее желание и упование на Бога, то можно и горами двигать. Представьте, за первый год мы выкопали котлован, залили около пяти тысяч кубов бетона – три недели непрестанно работало 28 миксеров – и положили миллион кирпичей с 126 плитами. В ту пору я был как раз экономом и видел, как всё чудесно устраивалось. Помню, один приезжий так проникся движением на стройке, что предложил приличную сумму: «Вот пожертвование. А как зовут меня? Неважно, Бог знает».

В таком же темпе насыпали Почаевскую гору, расширяя площадь наверху. Сейчас на насыпи уже построена вторая гостиница для паломников, заасфальтирована стоянка, на которой умещается более двадцати паломнических автобусов. Всё это молитвами Богородицы.

– Почаевскую лавру называют форпостом православия. Это потому что православных мало на Западной Украине?

– В Тернополе, нашем областном центре, всего два православных храма осталось. Ещё в Кременце, недалеко от нас, есть храмы. И всё же когда Святейший Патриарх Кирилл приезжал в Лавру, то здесь собралось 50 тысяч православных. Могло быть и больше, если бы раскольники не пикетировали, не пропуская автобусы с людьми.

– А им-то что за дело, кто куда едет?

– Такое случается от зависти. Это, конечно, бесовская страсть. Когда люди злятся, что у кого-то всё хорошо, – это разве не от беса? У нас сейчас общество так разделено: если тебе хорошо, то тебе завидуют, а если плохо – осуждают. А есть и абсолютно равнодушные, что также не ведёт к добру. Вот, например, приезжает к нам человек. Спрашиваю: «В какую церковь ходите?» – «Ну, в нашу». – «В какую нашу?» – «В православную». – «А на каком языке служба идёт?» – «На нашем! Украинском!» Говорю ему, что это храм раскольничьего Киевского Патриархата, а он: «Да какая разница». Он ходит туда, куда ему удобно. А то, что там неканонично, что там нет благодати, – ему всё равно.

– В самом Почаеве филаретовцы есть?

– Они построили свой храм на въезде в город. Не знаю, сколько туда ходит. В целом-то Почаев больше православный.

– Мы давно заметили, что очень часто местные, живущие рядом с монастырём, не очень-то к нему благожелательны. На Соловках так было, на Валааме. А здесь как?

– Такое бывает, когда возрождение монастыря сопровождается выселением местных из монастырских зданий. У нас такая ситуация тоже возникла, но благодаря ходатайству владыки государством было построено два четырёхэтажных дома для переселенцев. Так что они должны быть благодарны. Но, знаете, вот с этих двух домов на службы мало кто ходит. Почему? Наверное, в монастырские дома селились люди изначально безбожные, или же они такими стали из-за невольного кощунства на святом месте. Представьте, в храме Пантелеимона прямо в алтаре был устроен приём анализов – люди сдавали туда кал и мочу. Это же просто так не проходит.

Скверна бывает и невидимая, она протекает в душу через телевизор и Интернет. Я постоянно паломников исповедую и замечаю, что чем больше у нас «электронно продвинутых», тем больше становится бесноватых среди вроде бы нормальных людей. А есть и явные болящие, которых к нам в Лавру направляют на отчитку к отцу Тихону, ему отец Никанор помогает. Это не потому, что у нас отцы такие сильные, с бесом могут справиться, а потому что полагаются на заступничество Почаевской Божией Матери.

– В храме я видел одну паломницу, – вдруг вспоминаю. – Она под монашку одета, вся в чёрном, но молилась как-то странно. Руки вверх воздела и эдак на цыпочки приподнимается, подпрыгивает, восклицая: «Ангел, ангел!» Как бы к ангелам подпрыгивает.

– Дай Бог, и она поправится здесь. Прошлым летом привозили на коляске одну девочку, Маргариту. Врачи поставили ей последнюю стадию шизофрении и держали в психиатрической больнице. Нервная система полностью разрушена – ну, осталось просто тело, со сливом выделений, головка в сторону наклонена, не держится. Когда мама забирала её из больницы, доктора возмутились: «Вы чего, у вас ребёнок полностью лежачий, куда вы его берёте?» Мама сказала, что в другую больницу повезёт, а сама её – сюда. И через три месяца Маргарита уехала из Лавры самостоятельно. Потом сама приезжала, молилась, нормальная девочка. Спрашивается: что с ней было? А началось всё, как она рассказала, с Интернета и медитаций. Говорит, 4 апреля она «выключилась», а в июле, находясь в Лавре, снова «включилась». Словно бы в компьютер превратилась, включить – выключить.

Вообще же бесы очень не любят Лавру. Во время отчитки кричат: «Мы вас ненавидим, мы всё сделаем, чтобы вас разогнать!» Бывает, что и свои планы раскрывают. Хотя, конечно, верить им нельзя ни на йоту.

– А вас ведь реально раскольники-филаретовцы пытались выселить отсюда, – напоминает Игорь. – Это при нынешнем владыке было?

– Он в то время находился в отъезде. Но проблема не только в том, что кто-то хочет отобрать Лавру, а в том, что нам её не отдают. Мы уже давно пытаемся получить монастырские постройки в собственность, чтобы после приватизации монастырь юридически принадлежал Церкви. А в позапрошлом году против нас развернули кампанию, организовав опрос в Украине: «Хотите ли вы, чтобы Почаевская лавра была приватизирована Москвой, или же хотите, чтобы она стала достоянием Украины и была архитектурным памятником?». Многие поддались обману, и было собрано сколько-то тысяч голосов. Мы начали свой опрос – и собрали миллион подписей, остановившись на этой цифре. Хотя могли бы собрать и больше во время крестного хода по Украине в поддержку Лавры.

– Мы слышали, что даже в Почаеве есть памятник Бандере.

– Да, и здесь есть националистически настроенные. Хозяин одного магазина рассказывал мне, что у него перестали покупать, узнав, что он не за «майдан». Но это политика, не будем о ней.

– У братии, наверное, сейчас мобилизационное настроение, ведь можно ждать всякого...

– Наша мобилизация – в молитве. Особую литургию мы служим ночью, в храме преподобного Амфилохия, где только братия молится. Совершаем крестные ходы. К литургии, на которой стоят паломники, прибавили в ектеньи по шесть прошений, против междоусобной брани. Конечно, мы всегда готовы встать на защиту своего дома, своей обители, но первое дело – молитва. Только с её помощью можно победить беса, который действует в людях, в политиках. Я разговаривал с одним человеком, который баллотировался в депутаты, и он откровенно сказал: «Батюшка, вы не представляете, к чему прибегают люди, лишь бы добиться своей цели, – даже к колдовству!» То есть там полно тёмных сил. И разве простой физической силой это одолеть?

Подходили ко мне тут люди: «Собираемся купить оружие. Благословите? Сами видите, не ровён час...» Говорю им: «Интересно, если бы вы задали этот вопрос Христу, что бы Он вам ответил?» Они подумали и согласились: «Да, мы всё поняли». Говорю вослед: «И не надо себя накручивать, молиться надо!»

– А если приедут вооружённые боевики?

– За всю историю ни один захватчик не ступал на гору Почаевскую. Немцы приходили, но лишь несколько солдат, которые стояли в храме и молились. В 1675 году наш монастырь, который был тогда сплошь деревянный, беззащитный, осадило огромное турецкое войско. Игумен велел петь акафист Богоматери. И когда запели «Взбранной Воеводе победительная», над храмом в воздухе явилась Богоматерь в лучезарном сиянии. И войско бежало. На Неё, Пресвятую Богородицу, и уповаем.

Благословив нас, духовник Лавры поинтересовался, сколько дней мы ещё пробудем. Узнав, что послезавтра собираемся ехать в Киев, удивился: «А что вам там делать?» Действительно. Здесь, в Почаеве, дальнейшее наше путешествие ощущается каким-то бессмысленным.

До вечерней службы было ещё время, и мы решили сходить на монастырское кладбище. Пока собирались, я не утерпел и включил Интернет на своём телефоне – что там, в Киеве, происходит? «10 сотрудников МВД и 26 гражданских убито. Завтрашний день, 20 февраля, объявлен траурным». Реальность произошедшего не сразу дошла до сознания, словно всё это происходит на другой планете... Переключился на польский форум, где у меня есть приятели, – а что думают об убийствах «братья-славяне», по-соседски поддержавшие «демократическую революцию»? В глаза бросилась карта Украины, уже кем-то из поляков поделённая на части. Закарпатье помечено указанием «Do Wegier» (то есть передать Венгрии), Одесская и Николаевская области – «Do Rumunii», весь запад – «Do Polski», а центр с Киевом – это «Polska kolonia». Не забыли остряки и о России – ей отрезали узкую полосу днепровского левобережья с Крымом.

В холле гостиницы на стене была большая карта, и я, водя дужкой очков по Украине, показал Игорю этот польский расклад. И вдруг затылком почувствовал чей-то взгляд. У противоположной стены на скамейке сидела женщина в платочке и смотрела прямо на меня. Она как-то вся выпрямилась, вскинув гордо голову, а в глазах стояли слёзы...

Пока мы спускались к Святым воротам и дальше, в город, я всё думал: «Может, вернуться, объяснить этой женщине, что я вовсе не “делил” её страну, что это чужая, не моя шутка?» Подошли к городскому скверу. На краю его чуть колышется ветром жовто-блакитный прапор с транспарантом на флагштоке: «Украiньский народе! Приеднуйся до нациiональних патрiотичних сил! Слава Украiни!». А внизу памятник с портретами Мазепы, Бандеры, Шухевича, Петлюры... Неподалёку установлен обелиск «жертвам геноцида», с подписью: «От верных наследников Киевской Руси». Ухоженный, в цветах. А рядом с ним третий памятник – Богдану Хмельницкому. Табличка на нём сбита, кто-то хорошо зубилом орудовал, и весь он какой-то обшарпанный. Глядел я на этот мемориал, и та женщина с пронзительно укоряющим взглядом сразу вылетела из головы. Мы, что ли, виноваты в вашей «руине»? Наследники Руси... Вон Богдан был наследником, называл себя русским, а его – зубилом! А Бандера и Шухевич наследники чего?! Э-эх...

Сфотографировали новый украинский пантеон и пошли дальше.