ПЕРВОЕ МЕСТО

Одна из постоянных подписчиков «Веры» – Наталья Царук, активная прихожанка Свято-Стефановского собора в Сыктывкаре. Она участвует во многих церковных акциях, занимается делами милосердия, часто заглядывает и в редакцию, чтобы расспросить о новостях. Как-то за чаем решил я поинтересоваться, как Наталья пришла в Церковь. Вот что она рассказала.

Все предки у меня верующие. Родная сестра моего деда Марфа была игуменьей Тверского Христорождест-венского женского монастыря. За веру её репрессировали, сослали в Казахстан, правда, потом реабилитировали. А приходу к вере, к Богу я обязана маме и бабушке Аполлинарии Фёдоровне, которая любила повторять: «Без Бога ни до порога, а с Богом можно и за моря улететь». Ещё она говорила, что для человека Бог всегда должен быть на первом месте, а всё остальное, даже семья – на втором. А когда Бог для души главный, тогда и в жизни всё будет складываться хорошо. Господь всё устроит наилучшим образом.

Дом у бабушки стоял в начале деревни, и когда люди из других сёл приходили на богослужения в храм Владимирской иконы Божьей Матери, то непременно заходили к ней отдохнуть. Гости знали: Полинушка согреет самовар, угостит богомольцев чаем с ватрушками. Бабушка была очень доброй, и все люди, даже мы, внуки, за великую доброту звали её просто Поленькой или Полинушкой. Она жила по принципу: сколько бы Господь ни дал, себе нужно оставить самое необходимое, а остальное раздать нуждающимся.

Кроме родных детей, баба Поля подняла на ноги ещё четверых приёмных. Мама у них умерла, когда они были совсем маленькими, и Аполлинария Фёдоровна вышла замуж за их отца, от которого родила ещё двоих деток. Сама бабушка тоже воспитывалась в благочестивой многодетной семье. Родители назвали её старших сестёр Верой, Надеждой и Любовью, а она была последним ребёнком, и её назвали… нет, не Софьей, но, хотя у бабушки было всего два класса образования, житейской мудрости хватало на несколько семинарий.

Мама переехала на Север, когда ей исполнилось 22 года. В селе Иб, где она вначале поселилась, познакомилась, а потом связала свою жизнь с папой, Иваном Васильевичем. Он тоже из верующей семьи. Детство его было трудным. Отец погиб на фронте. Мать однажды на лошади везла копну сена по крутым ибским горкам, копна наклонилась, бабушка упала и разбилась насмерть.

Папа рано повзрослел, всему научился сам. Выучил и меня сено косить, на охоту ходить, рыбу ловить, мотоцикл водить. Сам он хорошо готовил и шил. Очень добрый, никогда с мамой не ругался. Я даже не помню, чтобы они когда-то разговаривали на повышенных тонах. Уже много лет, как папа пришёл к Богу, не пьёт и не курит. Пятнадцать лет назад на Параскеву Пятницу они с мамой обвенчались. В монастыре в посёлке Первомайском он жил по несколько месяцев, помогал матушке Василисе строить храм и гостиницу.

Несмотря на то что мама была активной коммунисткой, всю свою жизнь она верила в Бога. Всегда при себе носила во внутреннем кармашке нательный крестик. Сама тайно молилась в церкви и меня маленькую водила.

Мама три года проработала учителем в Ибе, а потом мы всей семьёй переехали в посёлок Кемьяр. Но каждое лето родители возвращались, и мама ходила на богослужения в Вознесенскую церковь и в монастырь к матушке Серафиме.

С игуменьей Серафимой (Волковой) у нашей семьи сложились очень добрые отношения. Матушка рассказывала, как она, с больными ногами, на костылях, в первый раз приехала в Сыктывкар из Краснодарского края к сыну – Сыктывкарскому епископу Питириму. Тогда он ещё служил дьяконом в Кочпоне. И здесь во сне увидела то ли монаха, то ли ещё какого-то человека, который сказал ей, чтобы она поехала в Иб, там искупалась в источнике Архистратига Михаила, после чего получит исцеление. Ни про какой Иб и источник до этого не слышала, но попросила сына туда отвезти. Буквально на руках её принесли к источнику. Она окунулась и обратно уже шла на своих ногах.

И ещё один похожий случай рассказала. Когда она уже была настоятельницей монастыря в Ибе, к ним привезли девушку из Воркуты. У неё был рак мозга, она умирала. Зимой матушка повела её к этому источнику, облила холодной водой – и девушка впоследствии тоже исцелилась. Матушка и мне постоянно говорила: «Приезжай к нам, Наташенька, здесь такие благодатные места, такие святые источники. Это твоя родина и родина твоего отца. Никуда за святостью ехать не надо, здесь у нас всё можно найти».

А мне тогда было всё некогда. Уже когда матушки Серафимы не стало, как только заскучаю, еду на её могилку – лето, зима ли на дворе. Посижу, поговорю с ней, поброжу по кедровым аллейкам, которые она посадила, к монастырским святынькам приложусь. Уезжаю окрылённая.

Поведала она мне, с какими трудностями ей приходилось строить монастырь. Например, как-то раз краски хватило лишь на то, чтобы покрасить один купол храма, а когда разжились – краска была уже другого цвета, ею и покрасили второй купол.

Ещё матушка вспомнила случай, как они с сёстрами в самый первый монастырский год вечерние молитвы в Стефановской часовне читали. В ту пору в ней на носилках икона Стефана Пермского стояла, с которой крестным ходом ходят. А электричество в часовню ещё проведено не было. Вечерело, и они подошли к подоконнику дочитывать. Но и возле окон ничего не было видно. Но вдруг всё помещение осветилось – и непонятно было, откуда этот свет шёл. «И мы, – рассказывала матушка Серафима, – легко всё дочитали». Вышли из часовни, закрыли её, разошлись по своим кельям. А когда утром пришли на службу в Вознесенскую церковь, которая стоит от Стефановской часовни на соседнем холме, настоятель отец Георгий спросил: «Матушка Серафима, ты, что ли, свет в часовню провела?» – «Нет…» – «Как же мы видели вчера, что у вас там свет горит?»

Матушка Серафима подарила маме книгу про Ульяновский монастырь, хотя она просила у неё совсем другую. Но матушка сказала: «Тебе эта книга больше пригодится». А потом так получилось, что мама стала ездить на службы в Первомайский монастырь к игуменье Василисе, которая для всех нас была как духовная наставница. В то время в монастыре служил отец Антоний (Ольшанов). Он стал маминым духовником. Потом отца Антония перевели в Ульяновский монастырь, и мама вынуждена была к нему постоянно ездить в Ульяново. Иногда она по несколько недель трудилась там на послушаниях. Говорила: «Это моя духовная баня». Папа её отпускал, оставаясь сам ухаживать за скотиной.

Поездки в Ульяново для неё как праздник. За несколько дней мама начинает готовиться, покупает подарки для детей-сирот, которых воспитывает игумен Савва. Там мама ухаживает за ними как за родными детьми. Домой возвращается окрылённая. Приезжая, с такой любовью про этих деток рассказывает!

Мама всю жизнь проработала преподавателем начальных классов, учила сельских деток читать, писать, жила их проблемами, радостями и горестями. С утра до вечера пропадала в школе с учениками. Мы с братом её и не видели почти. Я даже ревновала её к ученикам, которые часто приходили к нам домой.

Помню, как мы с ней ходили в неблагополучные семьи, где дети были брошены, и отдавали им свои продукты: бруснику, сало, мясо. Когда я её спрашивала, почему она всё отдаёт другим, когда у нас самих ничего нет, она говорила: «Тебе плохо, но ведь кому-то ещё хуже. Помоги тем, кому ещё хуже». Урок я усвоила, и сейчас тоже собираю одежду и продукты, помогаю брошенным детям. Мне стыдно даже в молитвах просить у Бога больше, чем нужно для жизни, когда рядом люди, у которых вообще ничего нет.

Будучи коммунисткой, мама переживала за благополучие людей. Помогала во всём секретарю партийной организации посёлка Кемъяр Николаю Гарбузу, который потом стал священником и настоятелем нашего храма иконы Божьей Матери «Всех скорбящих Радость». Храм уже восемь лет как оборудован в здании бывшего детского садика. И когда у нас образовалась православная община, мама продолжала активно помогать уже приходу, продавала духовную литературу. Она даже хотела открыть в посёлке православную школу, но в районной администрации ей это запретили. А потом лесопункт и сельскую школу закрыли. Работы в посёлке не стало, молодёжь разъехалась.

Наши жители буквально брошены на вымирание, потому что дорога до Яснога, а это 26 километров, в ужасном состоянии. Зимой она не чистится. Случись несчастье, даже невозможно вывезти человека в больницу. Как мама говорит, «только молитвами ко Господу и спасаемся».

Мы с братом и детьми нашими каждое лето приезжаем к родителям, заготавливаем сено. Всегда в доме свои молоко, сметана, творог. Хотя маме уже 70 лет, а папе 74, они продолжают трудиться и на огороде, и за козочками ухаживают. Вечером, ложась спать, я замечаю, как мама уходит на веранду – чтобы нам не мешать, молится там часа два-три на коленочках, вычитывая вечернее правило и акафисты, которые благословил ей читать отец Антоний.

С первых номеров мама выписывает «Веру». Она живёт вашей газетой, для неё это как глоток чистого воздуха. Ещё когда я только приходила к Богу, она просила, чтобы я тоже почитала «Веру». А потом и сама я стала выписывать. Теперь живу с Богом и, как моя бабушка и мама говорили, ставлю Господа всегда на первое место.