СПАСЁННОЕ ФОТО

С весны не видел давнюю нашу знакомую Тамару Григорьевну, ассирийку по национальности (о Т. М. Гурмизовой мы рассказывали в очерке На этом языке говорил Христос в № 625 «Веры», декабрь 2010 г.). Знал, что она куда-то уезжала, потом у нас начались отпуска. И вот заглянула в редакцию, гостинцы к чаю принесла.

– С городского кладбища возвращаюсь, устала, – присела гостья отдохнуть.

– Слышал, вы там заброшенную могилу участника войны восстанавливаете?

– Почему я? – не согласилась Тамара Григорьевна. – «Молодая гвардия» нам помогает, двое парнишек сегодня десять носилок песка натаскали. А мы с подругой по краям плитку укладывали, перенесли её с участка моих родителей.

– Родителей?

– А я решила бабушке крест поставить вместо памятника, заодно сделала и перепланировку. И смотрю: почему бы не объединить оградой два участка, где родственники лежат? Большой такой пантеон получился – и плитка оказалась лишней.

– Как вам только сил хватает, – удивляюсь. – Вам ведь семьдесят седьмой годок пошёл?

– Да, силы не те, что прежде. На кладбище мы уже пятый год часовню строим, под крышу подняли – дело к завершению идёт. И вот скоро разнесётся колокольный звон над родными могилами – тогда душа и будет на месте. И родственники покойные порадуются. Тем более в такой юбилейный год. Сто лет прошло, как бабушка, дедушка и папа вместе с тысячами беженцев покинули родину, Иран. Тогда в Османской империи христиан истребляли, и своё спасение они нашли здесь.

– Ваши родственники о родине никогда не забывали?

– Конечно!

– Что-то рассказывали о геноциде?

– Об этом не любили вспоминать. Но знаю, что мой дедушка хранил фотографию ассирийского Патриарха Мар Беньямина Шимуна, которого тогда убили в Иране. Ассирийцы очень его почитают, о нём сложены песни и баллады. Во время войны, когда немцы наступали, дедушка в землю закопал эту фотокарточку вместе с семейными снимками, чтобы не потерялись при эвакуации. А в начале лета я показала её нынешнему Патриарху Ассирийской Церкви, и он мне сказал...

– Подождите, а когда вы с Патриархом встречались?

...Так, слово за слово, получился целый рассказ.

Первым делом надо сказать об Ассирийской Церкви Востока. Она очень древняя, основана в Месопотамии, в Багдаде, в I веке. Первым её главой считается Шимун Кифа (апостол Пётр), вторым стал Мар Шимун Тума Шликха примерно в 35 году от Рождества Христова. «Мар Шимун» переводится как «Святой Симон», и это звание ассирийские патриархи носят в память об апостоле Петре (Симон – его имя от рождения, а Петром ученика назвал Иисус Христос). Что интересно, на протяжении веков титул ассирийского первоиерарха был наследственным. Он передавался сыну брата главы Церкви – при условии, что мать будущего первоиерарха строго постилась во время беременности. И вот такая доля в начале прошлого века выпала Беньямину.

В ту пору резиденция ассирийских патриархов находилась в селении Кочанис, на юго-востоке современной Турции. Когда Мар Шимун XVIII Рувель почувствовал приближение смерти, он решил подготовить себе замену. И 2 марта 1903 года, за 14 дней до смерти, состоялось рукоположение его племянника Беньямина в архиепископы. А 30 марта, в Вербное воскресенье, юношу поставили в Патриархи. Было ему 16 лет. На плечи Мар Шимуна XIX Беньямина сразу же свалилось множество дел – не только духовных, но и светских, поскольку традиционно ассирийские патриархи были вождями народа, приходилось заниматься и политикой. Например, под владычеством турок Патриарх собирал налоги со своего народа.

Когда началась Первая мировая война, Мар Шимуну исполнилось уже 27 лет. К этому времени он прошёл много испытаний, когда приходилось защищать свою паству от гонений. Ведь геноцид против ассирийцев и армян в Османской империи начался не в 1915 году, а намного раньше. Спасение Патриарх видел в православной России, с которой Турция вступила в войну. Поэтому ассирийцы избегали мобилизации в турецкую армию, создавая свои отряды самообороны. Чтобы надавить на Патриарха, власти арестовали его родного брата Хормизда, который обучался в Константинополе. При этом поставили ультиматум: юношу повесят, если ассирийцы немедленно не сдадут оружие. Мар Шимун ответил, что после всех ужасов, творимых турками над ассирийцами, это невозможно, и добавил: «Поскольку брат мой один, а народа моего много, я вынужден предпочесть потерять брата, но сохранить свой народ!»

После того как Хормизда казнили, турецкие войска и курдские отряды начали массированное наступление на ассирийский анклав в горах Хеккиари. Ассирийцы сражались с многократно превосходящими силами до последнего патрона. Рискуя жизнью, Мар Шимун дважды тайно пробирался в соседний Иран, надеясь добиться помощи от вступивших туда в 1915 году русских войск. Не получив оружия, ассирийцы вынуждены были пробиваться в Северо-Западный Иран, где стояли русские и проживали местные ассирийцы, уже пережившие страшный геноцид от турок. Как пишет историк, «героический переход всем народом в Иран, совершившийся осенью 1915 г. в условиях постоянного нападения неприятеля, стоил ассирийцам огромных жертв».

В Иране Мар Шимун стал сотрудничать с русскими, рассчитывая, что братья-христиане помогут спасти его народ. Приехав в Тифлис, он встречался с Наместником Кавказа, Великим князем Николаем Николаевичем. Государь Николай II тогда написал ему: «Прошу… передать Патриарху… Мар Шимуну Беньямину, что Я глубоко тронут его молитвами, верю, что Господь поможет нам закончить дело освобождения турецких христиан от векового ига. Искренне благодарю Патриарха за его нравственную поддержку и готовность оказывать нам содействие». Патриарху было обещано, что в случае победы России на Востоке ассирийцам будет гарантирована автономия в пределах Мосульского вилайета в Иране.

Но в 1917 году в России случилась революция, и надежды на лучший исход стали рушиться. В 1917–1918 годах единственной силой, вставшей на пути полного уничтожения христиан в Иране, оказались ассирийские отряды. В течение полугода им удавалось оборонять от турецких войск и курдов древний город Урмия, который считается одним из очагов возникновения ассирийской цивилизации. И Патриарх Мар Беньямин Шимун продолжал оставаться для защитников символом единства, борьбы и спасения. Уже тогда стал складываться героический фольклор об этом народном герое.

Роль Патриарха в ассирийском сопротивлении понимали и его враги. Для убийства Мар Шимуна они подкупили одного курдского вождя – Исмаила ага Симко, шейха племени Шеккак. Тот предложил ассирийцам мир и пригласил Патриарха в своё селение Конашар, где бы можно было договориться о совместной борьбе с турками. Армяне, проживавшие в Конашаре, отговаривали Патриарха, мол, нельзя верить курдам. Но Мар Шимун положился на совесть хозяина и традиционное восточное гостеприимство. К Симко он прибыл не один, в числе сопровождавших были русские офицеры – полковник Кондратьев и поручик Зайцев. Очевидец Малик Яку Исмаил так вспоминал:

«В комнату вошёл слуга с чаем. Он раздал всем чай, кроме русских. Я спросил его, почему тем не разносят. Ответил мне один из тех курдов, что сидел в собрании: "Они пусть полынь пьют!" Я сразу понял, что эти собаки не на совет собрались. Вся беседа заняла чуть больше часа. Когда все вышли из дома во двор, Симко по-прежнему сопровождал Мар Шимуна. Они попрощались, и Патриарх направился к коляске. Не успел он занести ногу на ступеньку, как внезапно грянули выстрелы с крыш домов». В спины отъезжавшим стреляли из пулемёта и винтовок. Мар Шимун Беньямин и часть сопровождавших, в том числе поручик Зайцев, были убиты. Позднее его тело было отбито ассирийцами у курдов и предано земле в армянском селе Хосробад, во дворе армянской церкви Св. Георгия.

Патриарх стал мучеником в 31 год, не дожив до возраста Христа. Но свой путь он прошёл, явив твёрдость в вере и христолюбие. Таким его народ и запомнил.

Позже Тамара Григорьевна принесла фотографию убиенного Патриарха – ту самую, которую её дедушка в земле прятал. Поразительно, сколь печален и добр его взгляд, не поблёкший на старом пожелтевшем снимке.

– Этот снимок ваш дедушка из Ирана привёз? – спрашиваю.

– Нет, в отличие от дедушки по отцовской линии, он эмигрировал не из Урмии, а из Турции. И беженцами их семья стала ещё до того, как Беньямин стал Патриархом. Знаю, что уже в 1902 году дедушка работал в Новороссийске на цементном заводе. А снимок Патриарха ему, наверное, передали другие беженцы. То есть вживую дедушка Патриарха не видел, но дорожил его образом – ведь тогда вся надежда была на Бога и Патриарха. Очень они хотели перемен на родине, чтобы обратно вернуться.

– А к вам фото прямо от дедушки перешло?

– Через маму.

– Они вместе жили?

– Это долгая история... Когда моему отцу было три годика, его родители в 1914-м из Урмии бежали в Россию. Сначала они были на юге, затем переехали в Архангельск. Оттуда в 1935-м папа отправился на юг подбирать себе невесту из ассирийских беженок. Там, в Новороссийске, встретил мою маму, которой тогда было 16 с половиной лет. Отец её, мой дедушка, был против брака, но папе удалось уговорить, и он увёз её в Архангельск. Началась война, немцы наступали, и дедушка, закопав личные вещи в землю, эвакуировался из Новороссийска куда-то на Украину. Мама не знала об этом, переживала, ведь Новороссийск оказался под оккупацией. К тому времени родителей моих как иностранных граждан с иранскими паспортами отправили вглубь страны – в Яренск, затем они оказались в Сыктывкаре. О дедушке ничего не знали, жив ли. А он после войны вернулся в Новороссийск и устроился работать на железнодорожном вокзале. У пассажиров, прибывавших с Севера, он спрашивал, видел ли кто его дочь. И вот в 1946 году одна женщина, приехавшая на юг отдыхать, ответила: «Конечно, знаю, мы рядом живём». Вернувшись в Сыктывкар, она сказала маме: «Отец твой жив-здоров, он в Новороссийске». И мама отправилась за ним... Ехать в Сыктывкар он отказался. А потом, когда дедушка умер, его фотографии и перешли к маме.

– Вы сказали, что с ассирийским Патриархом разговаривали. Как это получилось?

– В начале лета он приезжал в Россию. Освящал ассирийские храмы в Москве и Краснодаре, а в Ростове-на-Дону – закладной камень для будущего строительства. В Москве были большие торжества, посвящённые 100-летию исхода ассирийцев в Россию. Также должны были открыть памятник Патриарху-мученику Мар Шимуну Беньямину рядом с новопостроенным храмом Деве Марии. И мне позвонил московский священник: «Тётя Тамара, приезжайте».

– Этот храм в Москве, что близ метро «Дубровка», за сквером, строился на моих глазах. И многих прихожан его я знаю, – продолжает Тамара Григорьевна. – Усадили меня под большим красивым шатром... В первом ряду сидели Святейший Патриарх-Католикос Мар Дынха IV с ассирийскими и русскими епископами, за ним – дипломаты из разных стран, приехавшие на машинах с флажками, профессора и учёные, а дальше мы. Было очень торжественно, и я жалела, что не все российские ассирийцы это видят. Патриарх говорил очень добрые слова о России, благодарил нашу диаспору, что сохранили культуру и древние обычаи, обещал, что поможет обучению ассирийских священников на второй родине.

К нему под благословение я подошла после освящения памятника мученику Мар Шимуну Беньямину. Переводчик-семинарист, который прислуживает при храме и чисто говорит по-ассирийски, представляет меня Патриарху: «Это женщина с Севера. Она часто приезжает сюда, всегда бывает в нашем храме, мы её знаем». А у меня фотокарточка убиенного Мар Шимуна была с собой. Показываю, говоря, что её мой дедушка в земле прятал. Святейший Патриарх взял фотокарточку, посмотрел и на открытке, в которую фото было вставлено, написал: «С молитвой и благословением, хакатья Дынха IV, милостью Божией Католикос Ассирийской Церкви Востока».

– С кем ещё там довелось пообщаться? – спрашиваю Тамару Григорьевну.

– Со многими, кого знаю и кто не занят был. Подошла к епископу Мар Исхаку Иосифу, который этот храм построил, а его обступили со всех сторон, каждый хочет сфотографироваться с ним. И племянница моя рядом с ним, и невестка. Думаю: «Господи, все уже давно на трапезе, а он с народом разговаривает». Владыка уже двадцать лет живёт в Москве, понимает по-русски, и для нас он уже как родной человек. Он епископ Северного Ирака и России, недавно отправился в Ирак к своей пастве.

– Там же сейчас война, исламисты христиан убивают!

– Вот поэтому и поехал, чтобы быть с народом. Ещё я подходила под благословение к Мар Апрему Мукену – Митрополиту Индии. Он с такой большой окладистой бородой. В Индии ассирийцы-христиане с древних времён живут, оттуда и в Китай часть переехала, в VI веке в столице Китая действовал ассирийский монастырь, а всего там одно время было три тысячи монахов. И в Корее, и в Японии они миссионерствовали. И вот индийский Митрополит меня благословляет, читает надо мной молитвы по-ассирийски. А мне так жаль, что языка своих предков я не знаю.

А перед этим я была в Краснодаре, и меня пригласили на празднование Кха б'Ниссан – ассирийского Нового года. 1 апреля наступал 6764 год по древнему календарю. «Приходите обязательно, будет Линда Джорж выступать». Это ассирийская певица, ей 50 лет, но такая красавица! В детстве она пела в церковном хоре в Багдаде, а сейчас живёт в США. Подошла я к ней, и матушка, жена священника Петра, перевела ей: «Это женщина с Севера, она не знает ассирийского языка, но всё понимает». Линда стала со мной говорить, а я и ответить не могу. Она обняла меня: «Очень жаль, что народ не знает родного языка, очень жаль». А на следующий день, в воскресенье, она пела на богослужении в храме. Все слушали и плакали. И я тоже.

Отца Петра из Краснодара и священников из Москвы я пригласила к нам в Коми Республику. Они говорят, мол, у вас, наверное, очень холодно. А я им: «Ничего не холодно, у нас край гостеприимный, нам никакие морозы не страшны». Отец Филипп, секретарь Сыктывкарской епархии, звонил, официально приглашал. Но мало у них священников, всё время заняты...

На прощание Тамара Григорьевна заметила:

– А у нас народ и вправду отзывчивый. Начиная с Главы республики – это ведь он нам помог часовню на городском кладбище построить. Дважды была у него на приёме, и одна, и с отцом Филиппом. А могилу фронтовика обустроить помогли председатель сыктывкарского совета ветеранов Владимир Пыстин и депутат горсовета Галина Лапшина. А сколько ещё людей там по своей доброй воле работало... Всё-таки люди понимают, что без почитания памяти предков у мира нет будущего.