НА ГРАНИ

По стране идёт обсуждение инициативы одного депутата – ставить в паспорта штемпели с согласием человека на изъятие у него органов после смерти. Не совсем это укладывается в голове: живёт себе человек, а в кармане – разрешение пустить его на «запчасти», случись что. Дескать, вместо «бесполезной» смерти – полезные почки, печень, сердце… Такое перепрыгивание через смерть: вроде как и умер, а живой в чужом теле.

А ещё в Сыктывкаре в октябре состоится конференция под бодрым названием «Здоровье населения – качество жизни», на которой речь пойдёт… о качестве смерти, помощи умирающим. Область медицины, занимающаяся этим, именуется «паллиативной» от слова Pallios, что в переводе с латыни значит «плащ», «укрытие».

Несколько мыслей по этому поводу. Смерть бывает разной. И слово-то «смерть» – от слова «мера». Нам эту меру знать не дано, и мало кто её угадывает. Как-то довелось прочитать исследование западных социологов, которые провели большой опрос в 70-х годах прошлого века. У жителей нескольких стран в возрасте за сорок лет поинтересовались: как вы представляете собственную смерть? Люди пытались угадать место, сроки, обстоятельства и прочее. А через 35 лет исследователи снова прошлись по тем же адресам. И что же они обнаружили? Оказалось, что более-менее точно смогли предсказать меньше двух процентов опрошенных. Остальные расстались с жизнью совсем не так, не тогда, не там и не в том окружении, как они это себе когда-то представляли.

Это очень важно для понимания, что нужно быть готовыми ко всему. На каждой литургии в православных храмах звучит молитва о «безболезненной и непостыдной кончине», но сколько же людей уходят через боль, которой нет конца. Например, в результате травм, не совместимых с жизнью, онкологических заболеваний.

И появляются весьма острые, неоднозначно звучащие вопросы. Как относиться к тому, что человек при болях пользуется психотропными и наркосодержащими средствами? Однозначного ответа нет. Вот пример из нашего времени. Умирала от рака сравнительно молодая женщина – 43 года. Около шести месяцев пользовалась обезболивающими и наркосодержащими средствами, но перед смертью решила причаститься. Несколько дней мучилась в адских болях, без наркотика состояние было доведено до пограничного с безумием. Но исповедалась, причастилась, весь день провела в болях, а на ночь приняла укол с морфием. К утру умерла... Она считается причащённой? Или это чуть ли не осквернение святых даров?

Кто-то пользуется промедолом и морфием, кто-то мучается сам и клянёт, мучает родных. Кто-то благодарит Бога, кто-то проклинает. Но Бог знает сердце. А мы не знаем, но помним, что «в чём застану, в том и судить буду», т. е. важно состояние души и сердца. Это малая часть вопросов, связанных со смертью, которые мы себе обычно не задаём. Мы вообще стараемся о ней не думать, страшимся соприкоснуться. Хотя иногда это очень важно, по-настоящему насущно.

Как-то на семинаре познакомился с журналисткой из Вологды. На вечеринке, где журналисты под бокал шампанского ударялись в «глубокую философию» и отвлечённые темы, кто-то ляпнул про смерть во сне. Кто-то дежурно откликнулся – дескать, «счастливый, хотел бы и я умереть во сне...» На что очень взволнованно и аргументированно откликнулась та самая вологодская журналистка: «У меня муж – чернобылец. Умирал во сне. Несколько раз.

Я несколько раз во сне чувствовала это, успевала проснуться, растолкать его сердце, сунуть под нос нашатырь... Он рассказывал, что минуты умирания страшны, слишком ты беспомощен». Это мы потом думаем, что человек умер во сне. «Я лежал, будто парализованный, и не мог даже толкнуть тебя, находящуюся рядом...» – передавала женщина слова мужа, добавляя: «Получается, что я просыпалась от его какого-то мысленного крика, духовного вопля... И он продолжал жить. И мы мечтали с ним о тех временах, когда встретимся потом – там, где нет боли, где сном является вся жизнь здесь. Мне иногда с тех пор кажется, что людям выгодно говорить про смерть во сне. Чтоб оправдать свою духовную глухоту, свой сон здесь, среди боли и криков».

Христос просил апостолов и словно завещал всем нам: «Не спите!» Не спите, когда рядом кому-то плохо, когда кричат от боли и «умирают во сне». Поддержка умирающих, помощь им – одно из самых высоких деяний, на которые способен человек. Но как часто мы слышим о смертях в одиночестве!

В Москве и Питере очень развито волонтёрское движение, развёрнута сеть обез-боливающих кабинетов при поликлиниках, оказывается духовная и моральная помощь людям, у которых уже нет шансов победить болезнь, но которые пытаются уйти достойно. Церковь практически во всех регионах формирует корпус сиделок и волонтёров в помощь умирающим. Хосписы открываются в столицах и крупных региональных городах. Хотя кое-где, как, например, в Коми, пока тишина. Причём такая тишина, что не слышно даже самой темы. Хотя, согласно рекомендации Всемирной организации здравоохранения, хосписов должно быть не меньше одного на каждые 500 тысяч населения – это нижняя планка милосердия, соответственно в Республике Коми их должно быть два. Нет ни одного.

Нигде не сказано лучше о страхе смерти, беспомощности в последние минуты жизни, чем в Евангелии. «Боже, Боже, зачем Ты меня оставил» – это последние слова Христа на Кресте. Но в эти мгновения рядом были обратившийся разбойник, Пресвятая Дева, Мария Магдалина, Мария – мать св. апостола Иакова, Иоанн Богослов и святой Лонгин-сотник. Нас там не было, но это легко исправить. Помочь тем, кто умирает где-то рядом с нами, а мы не знаем, чаще всего по одной причине – не хотим знать.

К Христу людей не допускала стража из римских воинов, но и среди них нашлись те, кто старался Ему помочь. Кто не пускает нас? Стража равнодушия, обесценивание смерти в суете. Но, обесценивая смерть, обесценивают жизнь. Раньше говорили: «Человек хотя бы дважды в жизни отмечается перед Богом – при крещении и при отпевании...» И в первом, и во втором случае подразумеваются свидетели. При крещении свет поддержки от крёстных родителей, при смерти – молитвенная поддержка, свет тех, кто может отсюда, из этого мира, помочь направлением в вечность. Само по себе знание того, что впереди тебя всегда (вдумайтесь – всегда!) есть свет Любви, сострадания, причастности к общей судьбе, само по себе это, как и поддержка в последние дни и часы жизни, есть ещё одно подтверждение, что смерти нет.