Количество учеников, умевших уже и читать, и писать по-зырянски, и службы править, росло на глазах. И зимой 1382 года, после четырехлетних трудов апостольского служения, Стефан отправился в Москву – просить, чтобы поставили на Великую Пермь епископа, который бы зырян во священники рукополагал и правил всем. Митрополит Московский Пимен решил никого туда не посылать, а поставить епископом самого Стефана. Этому был рад и Великий князь Димитрий Донской, хорошо знавший молодого иеромонаха и любивший его. Вернувшись в свою епископию Святитель, утвердил свою кафедру в Усть-Выми, а при кафедральной церкви Благовещения устроил Архангельский монастырь и дом для всех бедных сирот и странников. Прибытие Святителя было великим торжеством для всей Пермской страны, видевшей в нем своего покровителя и к Богу усердного молитвенника. О том, что было дальше, жизнеописатель так написал:
     «Стефан заведенных порядков держался, и дело обычное исполнял, и слово Божие проповедовал с усердием, и беспрепятственно учил оставшихся ему некрещенных, разыскивая их там и сям. И грамоте пермской учил их, и книги писал им, и церкви святые ставил им, иконами украшал и книгами наполнял, и монастыри приготовлял, и в монахи постригал, и игуменов им назначал, и священников, попов и дьяконов сам поставлял, и церковных чтецов и помощников дьякона приготовлял. И попы его на языке пермской служили обедню, заутреню и вечерню, пели на пермском языке. И конархи его по пермским книгам службу отправляли, и чтецы читали по-пермски, и певцы пели по-пермски». Стоит добавить, что Святитель не оставил дальних миссионерских походов – на север он доходил с проповедью до Удорской земли, а на восток – до Чердыни (Нынешней Пермской области).
     Помимо Устьвымского, Стефан основал еще несколько монастырей. Предание говорит, что при нем в верхнем течении Вычегды возникла Ульяновская Спасская пустынь (нынешний действующий Троице-Стефановский монастырь), но прямых свидетельств тому нет. С большей уверенностью можно сказать об Афанасьевском монастыре, что находится в древнем селе Вотча – в верховьях реки Сысола (на слиянии Сысолы и Вычегды впоследствии выросла столица края – нынешний Сыктывкар). При Стефане, возможно, появилась и Архангельская пустынь в Цылибе, в нижнем течении Вычегды. Основал ее ближайший Стефанов ученик из зырян, впоследствии прославленный как святой, Димитрий Цылибинский. Для этой обители, скорее всего, и написал Стефан Пермский знаменитый образ «Зырянская Троица», который хранился в Цылибе, а потом в Вожеме – в соседнем селе за речкой.
     То что эта икона, обретенная в Вожеме в 1788 году, принадлежит руке самого Святителя, говорит не только предание, но и другие убедительные факты. Во времена Стефана немногие русские мыслили о Троице и, тем более, могли Ее изображать. И тем более в Перми, еще недавно языческой. Но как доходчиво и «осязательно» показан на иконе сложный для понимания догмат о неслиянности и нераздельности трех Божественных Ипостасей! Огромное древо, поставленное в центр иконы, расходится тремя цветущими ветвями... Чтобы суметь нарисовать такое, нужно было самому умным взором зреть Пресвятую Троицу!
     Судя по совершенству письма и тонкой богословской мысли, отраженной в образе, писал его человек весьма образованный, начитанный. Интересно, что иконописец для своей иконы взял иной образец, чем было принято в то время. В Ростове, например, Пресвятую Троицу изображали так: посередине Христос, а по бокам два ангела. У Стефана же Троица нераздельна, средний ангел выделяется только тем, что склоняет главу к Аврааму – в знак внимания к нему. В этом тоже отражено прозрение о Троице – неслиянной и нераздельной. На столе перед Ангелами изображены не явства, чашки и тарелки, как обычно рисовалось, а одна только Чаша... Впервые в русской традиции, предвосхищая Рублевскую «Троицу» (она была написана позже) святитель Стефан Пермский поместил на престоле Св.Троицы Чашу причастия, символ евхаристии. На иконе его – «Предвечный Совет трех Божественных Ипостасей, где Сын добровольно принимает на себя чашу, чтобы избавить людей от чаши скорбей и страдания...»
     Удивительно тонкое богословское видение отражено и в надписи на иконе, написанной по-зырянски буквами Стефановской азбуки. Эта надпись – всего лишь выдержка из Библия о явлении Троицы Аврааму. Но есть в ней несколько особенностей, например, в переводе имени ветхозаветного мужа. В книге Бытия имя Авраама имеет два написания: Аврам и Авраам. Первое имя пастух получил при рождении, оно относится к «физическому лицу». Второе – пастух получил от Господа, оно содержит духовный смысл. В сцене явления Троицы он именуется только одним именем – Авраам, во всяком случае так переведено в церковно-славянской Библии. И автор иконы придерживается этого традиционного перевода. Но в двух местах все-таки пишет «Аврам» – когда пастух еще не видит Бога, и когда он отходит от Бога к Сарре по хозяйственной нужде. Этот момент как раз изображен на иконе – и, наверное, поэтому иконописец в надписи над фигурой пастуха также пишет «Аврам». Тем самым подчеркивая бытовую суть момента и как бы отстраняя его от величия и великой тайны явления на землю Пресвятой Троицы. Даже такие тонкости библейского события передает иконописец. Им мог быть только Стефан – щепетильный, вдумчивый «собеседник» старцев Ростовского Затвора, чтимый на Руси богослов и защитник чистоты вероучения.
     Известно, что епископа Стефана не раз вызывали в Москву для разрешения богословских споров. Именно ему церковным собором было поручено выступить против страшной ереси стригольников, и он горячо берется за дело, пишет «Поучение» еретикам, едет к ним в Новгород, где побеждает в полемике. Есть свидетельства, что своим авторитетом он остановил сползание Руси к унии с католическим Римом. Чем удивителен святитель Стефан, так тем, как свои богословские знания он неуклонно воплощал в практические действия. Это касается и его руководства по управлению Российским государством, написанного для св.Димитрия Донского – «Стефана епископа Пермского учительное послание к православному царю и великому князю Димитрию Иоанновичу, победившему безбожного царя ордынского». В послании богослов призывает Царя быть «оком вселенной», «направлять подвластных к свету» и в то же время весьма предметно советует «обрезывать железом дерево от чуждых наростов». Как тут не вспомнить срубленную им прокудливую березу? Это касается и его владычного хозяйствования в вотчиной Пермской епархии.
     Так случилось, что Стефан стал не только духовным отцом крещенного им народа, но и управителем – чем-то вроде князя. Случилось это так. Знавший заслуги епископа Стефана и уважавший его личные достоинства Великий князь Димитрий Иоаннович решил предоставил ему особенные преимущества пред прочими владыками по управлению епархией и в делах судных. Он отдал всю Устьвымскую волость с богатыми пашнями и лугами в архиерееву вотчину, с правом беспошлинной торговли для туземцев. Кроме того, дань с приезжавших в Пермь купцов, дотоле собираемая в казну великокняжескую, была предоставлена Пермскому владыке с братиею.
     Став управителем этой земли, Святитель вершил суд как истинный пастырь Христов, с любовью к своим чадам. Порой рисковал и жизнью своей...
     В третий год епископства напали на его вотчину вогулы (народность манси). Опустошив верхневычегодские и сысольские селения, войско кочевников двинулось вглубь Перми. У Святителя не было своего войска и он послал гонцов за помощью в Устюг. Сам же тем временем возглавил всенародное моление к Богу Защитнику, вселяя в сынов духовных мужество и крепость. После Богослужения, взяв с собой несколько священников и мирян-добровольцев, Святитель сел в лодку и поплыл вверх по Вычегде навстречу врагам -язычникам. По преданию, вогулы издали приметили ладью Стефана: лицо его казалось грозным, святительское облачение было в пламени, а сам он представлялся мечущим в них огненные стрелы. Объятые ужасом, враги бежали, оставив на месте все разграбленные богатства. С тех пор, до самой кончины Стефана, вогулы не решались нападать на зырян-христиан.
     Около того же времени вычежане много пострадали от новгородской вольницы ушкуйников. Святитель ездил в их стан, в самое логовище, для увещания и преклоняя их на милость. Но набеги их продолжались. Тогда Стефан отправился в Новгород – и там уже просил не убивать и не грабить зырян. Новгородцы настолько прониклись словами Христова пастыря, что не только запретили ушкуйникам касаться пределов Устьвымской епархии, но было велено вознаградить потерю, понесенную зырянами от их нападения.
     В 1386 году, когда зыряне страдали от голода (что случалось и прежде в этих местах), Стефан для всех страждущих открыл свои житницы и снабдил их деньгами. Когда недоставало хлеба, бывшего в его руках, то он обращался за помощью и в Устюг, и в Вологду, и тем спас свою паству от напрасных смертей. Не раз он ходатайствовал в Москве, чтобы для зырян уменьшили налоги, поскольку край этот северный и хлеб здесь растет плохо. В 1392 году Стефан столкнулся с другой сложной проблемой – Пермский край наводнили вятские переселенцы, изгнанные из своих пределов татарами. С одной стороны было жалко этих людей, с другой – как же всем здесь прокормиться? «Чего ж вы ушли с своих плодородных земель? – укорил вятчан Святитель. – Зачем отдали их разбойнику-иноверцу?» Святитель выдворил беглецов из пределов своей епархии и те, вернувшись на Родину, соединившись с земляками, разгромили татар.
     Начинался золотой век Руси, освободившейся от татаро-монгольского ига, вырастающей на глазах в огромное многонациональное государство. И не удивительно, что именно в эту пору у нас утверждается догмат Пресвятой Троицы, в церковный календарь вводится праздник Троицы. Образ гармонии, единства и предвечной любви трех Ипостасей Бога вдохновлял собирателей русских земель в единое Московское государство. Великий Русский мир строился под знаком Троицы – на соборных началах, и всем было место в нем – и русским княжествам, и иноязычным племенам. Первым же строителем этого мира был святитель Стефан Пермский – ведь именно его духовные чада, зыряне, были первым народом осознанно, добровольно вошедшим в Русское государство. Впоследствии они сыграли активную роль в присоединении земель за Уралом – всей Сибири.
     Своим прозрением Св.Троицы Стефан был духовно связан со строителем Троицкой лавры – преподобным Сергием Радонежским. Возможно они были частыми собеседниками и друзьями. И этому есть подтверждение.

(см. на карте IX)