ТВОРЧЕСТВО
«СКОЛЬКО Я СЕБЯ ПОМНЮ...»
Дело жизни фотографа Льва Перескокова
Мое знакомство с фотохудожником Львом Перескоковым началось с выставки в областной библиотеке. Минут сорок я там пробыл, вглядываясь в храмы пермской земли. Разрушенные церкви и церкви, построенные совсем недавно, – чувствуется, как строители боролись с навыками создания безликих многоэтажек. Деревянные – покосившиеся, каменные... железные – оказывается, и такие здесь ставились в прошлом веке, благо, Урал – кругом заводы. Как я понял, металл наваривался поверх кирпича.
Девушки в библиотеке помогли мне найти телефон Льва Валентиновича, и на следующий день мы встретились. Так родилось это небольшое интервью.
– Лев Валентинович, как давно вы снимаете храмы, с чего все началось?
– Я родился в революционной Мотовилихе – там находились пермские пушечные заводы. Путешествовать по нашим краям начал, наверное, еще в бессознательном возрасте. Дело в том, что у моего отца была старенькая «Победа», которая никогда у нас без дела не стояла. Первые мои впечатления в жизни связаны с дорогой. Мы ездили с отцом по городу и по области, изучали пермские древности, рыбачили, собирали грибы и ягоды.
Приезжали в какую-нибудь деревню. Договаривались о том, чтобы кто-то присмотрел за машиной. Брали лодку и плыли. Сылва, Обва, Чусовая – на этих реках прошло мое детство. Там раньше было очень много рыбы. Перед созданием Камской гидроэлектростанции отец поехал порыбачить. Выловили два ведра всякой всячины и одну стерлядь. Отец предложил: ему стерлядь, а двоим его товарищам все остальное. Они с радостью согласились. А потом собирались втроем и вспоминали – это была последняя стерлядь в их жизни.
В сторону с.Юг были известные грибные места. Там росли только красноголовики – и так много, что некуда было складывать. Землянику собирали в бельевую корзину, причем очень быстро. Сейчас там воинская часть. Да и грибов больше нет. Недавно заезжал я в Юг. Там замечательный священник живет, отец Петр Шошин – лучший проповедник из всех, кого я знал. Мы с ним часа два, наверное, беседовали, он все меня наставлял. Потом привезли старушку на отпевание. Лет 90 ей было. И как-то все сложилось в душе в светлую, грустную картину: и грибные места, которых больше нет, и храм, чудом уцелевший, и эта бабушка, которую пришел провожать целый род, из нее взявший начало.
|
Меня завораживали храмы всегда, сколько я себя помню. Отец был человеком, уважающим историю. Когда мне было лет пять, мы приехали в центральную часть Перми. Отец хотел мне показать бывший кафедральный собор. Я не знал, что такая архитектура существует. Храм, стоящий на горе, стройный, строгий, а вокруг – открытость огромного пространства... Я и сейчас могу вспомнить эту картину в мельчайших деталях, свой восторг. Но он был неожиданно оборван. Из рядом стоящего здания ракетного училища вышел военный человек и порекомендовал срочно убрать фотоаппарат.
Когда я путешествую, то невольно ищу глазами купола храмов. Я думаю, что физически было бы тяжело жить в стране, где нет церквей.
– Вы специально ездите по области, чтобы фотографировать?
– У меня бы не хватило никаких средств на то, чтобы ездить в свое удовольствие. Обычно нанимаюсь в качестве шофера, чтобы сопровождать экспедиции областного центра охраны памятников.
– Расскажите немного о впечатлениях, связанных с этими поездками?
|
– Они перед вами, на снимках. Что-то сверх этого передать очень сложно... Обрывочные воспоминания. Помню священника в г.Чусовом – седовласого старца мощного голоса. Каких-то чудаков в гостиницах, еще одного священника, который бродит среди руин храма, клубную роспись – языческую, внутри церковного иконостаса. Все это, как облака, клубится в памяти, а что-то конкретное трудно выделить.
Иногда, когда попадаешь на какое-нибудь историческое место, появляются мысли, наблюдения. Например, в Березовском районе у нас в 1918 году произошли события, которые можно было бы назвать концом «Оптимистической трагедии». Сюда прислали тогда Первый кронштадтский полк, который Вишневский описал в своей пьесе. Только прибыл, в первую же ночь его вырезали. Я так полагаю, что столкнулись старые знакомые. У Колчака в армии было много морских офицеров с Балтики. Мне кажется, они сознательно пошли на риск, предприняв эту вылазку. Хотели наказать предателей флотских традиций. Ведь мятежные моряки убили немало своих командиров в 1917 году.
Или вот другая история. Рассказал мне ее сторож Александров, караулящий Свято-Николаевский женский монастырь. В своей фамилии он требует ударение на последнем слоге делать. Любопытный человек. В монастыре этом прежде располагался пионерлагерь. Дети любили лазить на колокольню, да и взрослые от них не отставали. И как-то раз спортивный инструктор решил подняться на купол, на крест, чтобы распяться на нем понарошку, в шуточное подражание Христу. Да только не вышло пошутить. Сорвался инструктор и стал калекой.
– Меня удивил на одном из ваших снимков храм, покрытый чугуном или железом. Я о подобном раньше даже не слышал.
– Да, гордились пермяки делами рук своих, одевали церкви в кованые одежды. У нас здесь было множество заводов железоделательных, пушечных. В двадцатые годы большевики стали железо с храмов обдирать, но кое-где оно осталось в память о старых временах.
– Какие места вам больше других дороги на пермской земле?
– Наверное, верхнечусовские городки – места Трифона Вятского. Там есть женский монастырь, при церкви Всех святых. Местный батюшка еще в советское время предрекал, что храм восстановят. Рядом с обителью есть источники святой воды – главная достопримечательность здешних мест.
|
Неподалеку от г.Чусового располагается спортивная база по подготовке олимпийского резерва «Огонек». Там всем заведует интереснейший человек – Леонард Постников. Он создает музей под открытым небом. Какие-то мельницы реконструирует, свозит из окрестных сел гибнущие памятники деревянного зодчества. Однажды привезли они к себе из соседней деревни полуразрушенную церковь Георгия Победоносца, а она вдруг сгорела. Постникова это поразило, он свою вину почувствовал. И решил возвести новый просторный храм. Когда я был там в последний раз, начинали возводить стропила.
– Мир Божий шире наших возможностей отразить его. Насколько это вами, профессионалом, переживается?
– Солнце для меня много значит. Но в любой погоде можно попытаться найти свой выигрышный момент. Люблю туман, изморось – называю это состояние «влажное откровение природы».
Но бывает, когда действительно тебя – фотографа – обстоятельства смиряют. Бывал я, и не раз, в селе Николаевском. Это дягилевские места, и церковь там построена дедом Дягилева. Как ни приеду, весь день погода пасмурная. А ночью небо проясняется, звезды видать. Вот не дается это место, и все тут. Так ничего сфотографировать и не удалось. Отец Амвросий, священник из тех мест, мне снимок никольского храма подарил.
Подобные неудачи помогают что-то почувствовать очень важное. Что есть места, которые даны тебе, как человеку, а не как мастеру.
Г.ДОНАРОВ
 | назад |
| вперед |  |
