БЕСЕДА
БЛАЖЕННЫ АЛЧУЩИЕ
Беседа со священником Александром Мусиным
Вкратце скажу об отце Александре. Он преподаватель Петербургской духовной академии, кандидат богословских и исторических наук, заведующий историко-археологическим музеем при академии. Беседу с ним мы начали с разговора о Болотове:
– Отец Александр, что вы лично можете сказать о Болотове, чем вам он дорог?
– Что можно сказать о Болотове? Он был верным сыном XIX века и, естественно, выражался в терминах позитивизма. Это был единственный язык, на котором готов был говорить научный мир того времени. Но, будучи православным, глубоким человеком, Болотов был шире позитивизма, и он его, по сути, воцерковлял. Оказалось, что честность, объективность историка способны не только уживаться с верой, но и служить Богу. А искренняя религиозность, в свою очередь, может облекаться в строгие научные формы.
– Какое место занимает Василий Васильевич в мировой исторической науке?
Его лекции по истории древней Церкви стали настоящей энциклопедией по этому периоду. В некоторых моментах этот труд устарел, что естественно, церковная археология постоянно обогащается новыми данными. Но ни у нас, ни в Европе, а значит, и в мире, нет более полного труда по истории Церкви, написанного одним автором. Есть французский фундаментальный труд «История Церкви», но его писали 40 человек. Отдельный разговор о понимании, чувствовании этой темы. Ведь история первой тысячи лет христианства – это преимущественно история православия, а занимались ею католики, протестанты. И это тоже усиливает значение Василия Васильевича Болотова для науки.
К сожалению, Запад его почти не знает. Была попытка перевести Болотова на немецкий язык, но она была прервана революцией. Болотова Европе еще предстоит открыть для себя и обогатиться его наследием.
– Кто первый поднял вопрос о необходимости проведения конференции, посвященной памяти Василия Васильевича?
– Ученый совет принял решение, владыка Константин вместе с сотрудниками «Православной энциклопедии» и Эрмитажа. Были приглашены виднейшие наши специалисты по Византии, востоковеды. Этот опыт общения, по всей видимости, будет иметь продолжение. Академия согласилась принять участие в проекте Эрмитажа по созданию Русского археологического института на Святой земле. Ну и самое главное – мы восстановили памятник Василию Васильевичу.
– Что на нем написано?
– «Блаженны алчущие и жаждущие правды» ...исторической правды – я так для себя продолжил эту надпись.
– Узнав, что вы возглавляете историко-археологический музей при ДА, я немало удивился тому, что такой музей существует. Он, наверное, появился совсем недавно?
– Само его открытие при Петербургской духовной академии стало возрождением традиции создания подобных музеев. На Соборе 1917-1918 гг. было установлено, что каждая епархия обязана иметь церковно-археологическое общество или учреждение. Ставилась задача собирания и охраны церковных памятников. Сейчас этого нет, и во многом именно этим объясняется отсутствие общего языка между Церковью и музеями, где хранятся наши иконы, наши древности. Ведь с чем они сталкиваются? Большинство священников, чьи церкви были обворованы, не способны сказать, каких икон они недосчитались, не говоря уже о том, чтобы назвать, например, тип похищенной Богородичной иконы.
Поэтому стоит ли удивляться, что музейщики не спешат расставаться с церковными ценностями. Им говорят, что они должны передать такой-то образ, потому что это святыня. Православному человеку здесь все ясно: раз святыня, ее нужно вернуть верующим. И музейному работнику тоже все ясно: раз святыня – ее нужно особо тщательно хранить, о ней должны заботиться специалисты. То есть обе стороны правы, и поэтому друг друга совершенно не слышат и не понимают.
Это положение можно изменить только одним способом. В Церкви должны быть созданы учреждения, способные позаботиться о православных памятниках. И работать в них должны, естественно, профессионалы, благо, их даже среди нашего духовенства хватает – есть и дипломированные историки, и в недавнем прошлом музейные работники, и реставраторы, и т.д.
Вот с ними ученые смогут говорить на одном языке. Здесь можно будет говорить о духе партнерства, сотрудничестве в культурном строительстве, и это облегчит возвращение церковных ценностей. Наш музей стал одной из первых попыток создать недостающее звено между научным миром и Церковью. Сейчас мы достаточно активно общаемся с Эрмитажем, Русским музеем, Музеем истории религии. Проведение конференции, посвященной памяти Василия Васильевича Болотова, оказалось плодом именно этого сотрудничества. Часть заседаний прошла в Эрмитаже. Издательство этого крупнейшего нашего музея выпустило в очень сжатые сроки книгу с материалами конференции.
– Что из себя представляет ваш музей?
– Он существует всего 1,5 года. Что успели сделать? Создан зал древнерусской археологии. Там собраны не только церковные, но и дохристианские памятники, представлены палеолит, неолит, античность – то есть показано, как человеческая культура развивалась ко Христу. Наиболее ценная часть коллекции – нательные крестики XI века, найденные у нас, на Севере, в сельской местности.
Есть залы, посвященные истории академии, Патриарху Алексию Второму, который немало сделал для ленинградских, а потом петербургских духовных школ. Есть его детские фотографии, личные вещи, научные труды, облачение. Особый уголок посвящен владыке Иоанну (Снычеву) – там тоже имеются его личные вещи, панагия, молитвослов. И так далее.
– Что нового добавила церковная археология за последние годы к нашим познаниям об истории православия на Русском Севере?
– Я уже упоминал о нательных крестиках XI века, найденных на деревенских кладбищах. До сих пор считалось, что христианство было распространено в то время только в городах, а в сельской местности царило закоренелое язычество. И вот оказалось, что это не так. То есть если вспомнить грамоту 1136 года князя Святослава Ольговича, где в качестве христианских поселений перечисляются несколько погостов на Севере, то выясняется, что это было не началом христианизации нашей глубинки, а завершающим этапом.
В Новгороде недавно найдена берестяная грамота 70-х годов XI века, где упоминаются имена князей-страстотерпцев Бориса и Глеба. А они, между тем, лишь в 1072 году были канонизированы. То есть найдено одно из первых свидетельств об их прославлении.
В Старой Ладоге нашли маленькую печать митрополита Леонтия, приехавшего к нам из Византии. И еще об одном открытии в Старой Ладоге хочу сказать с некоторой осторожностью. Там был найден сосуд с христианской символикой, который можно соотнести с миссией святого Ансгария, просветителя Швеции.
Поясню, что существует гипотеза, будто знаменитый князь Рюрик – родоначальник русской аристократии – был христианином. В прошлом веке академик Крузе предложил отождествить нашего Рюрика с Рориком Ютландским, который вместе со своим дядей Харольдом Вороном принял крещение в Реймсе в 826 г. И есть ряд свидетельств, что святой Ансгарий был хорошо знаком с Рориком Ютландским. Находка христианского сосуда, имеющего отношение к миссии Ансгария, в какой-то степени связывает все эти звенья в одну цепь. Во всяком случае, гипотеза Крузе получила еще одно косвенное подтверждение.
– Как к вам попала коллекция крестиков с деревенских кладбищ XI века?
– Нам их подарили. Нашелся человек, который смог их выкупить и передать нам. Сами мы слишком бедны, чтобы предпринимать какие-то шаги в этом направлении. Вот недавно получили в подарок прижизненный образок святого Иоанна Кронштадтского. Он принадлежал одному из его почитателей. Так, с миру по нитке собираем свой музей.
Г.ДОНАРОВ,
наш спец. корр.
 | назад |
| вперед |  |
