ВЗГЛЯД
МУЖСКОЕ ДЕЛО
Размышления священника о современной армии
Недавно мы отметили очередной ежегодный «мужской праздник» – 23 февраля. Прошел он тихо и незаметно, не в пример советским временам. Не было ни громких
парадов, ни салютов.
Наверное, это и хорошо. У нас уже не Красная Армия. Она у нас... пока что никакая. Она еще обретает свои черты, вбирая из прошлого все самое лучшее. Так считает о.Сергий Леликов (он на снимке ниже),
настоятель небольшого храма в деревне Гора-Валдай, что в Ленинградской области. Сам он после института служил в армии, где и принял святое крещение, потом приобрел несколько специальностей, основал семью – и только недавно стал священнником, окончив
семинарию. По древним канонам, именно в этом возрасте и положено получать иерейский сан. Выбор же свой он сделал под воздействием старца о.Николая (Гурьянова) с о.Залит, который его благословил. Сегодня о.Сергий поделится своими размышлениями об армии
и чеченской войне, на которой он побывал летом прошлого года.
Домино и пушки
Война – мужское дело. Там почти одни мужчины. Поэтому на войне мало верующих. И это беда... Да, у нас в храмах мужчин, в отличие от женщин, мало. Почему? Десятилетиями советская идеологическая машина корежила их: укрепляла внешне, а в душе оставляла пустоту. Пьянство, бездеятельность, бесхозяйственность... Все делали вид, что работали, государство делало вид, что платило. Мужчина потерял чувство лидера, хозяина и в обществе, и в семье. Мужики стали играть в домино, либо пить портвейн. Будто из них вынули стержень. Какие же из них теперь солдаты?
А вот что радует. Волна людей, воспринявших православие как очередную идеологию, уже прошла. Из той категории мало людей осталось в Церкви. Оставшиеся трудятся во имя спасения
своей души. Сейчас люди идут искренне. Могу
засвидетельствовать, зная это через таинство исповеди и
общение с людьми. Здесь лицемерие сразу видно. Прихожан стало меньше и денежных поступлений – соответственно. Но в сознание людей вошло понимание, что вера – это каждодневный, тяжелый труд по изменению самого себя. И те мужики, что приходят в Церковь,
проявляют себя по-настоящему. Потому что религия на самом деле имеет мужское начало.
Это я говорю о мирянах. У церковного клира другая проблема. Когда-то я прочитал, что в советское время только 10 процентов священства имело богословское образование. И духовенство в 90-е в основном не было готово принять ту массу людей, которая пришла в храмы. И тогда, разочаровавшись в духовенстве, некоторые люди в искушении отошли от Церкви. В настоящий момент ситуация иная. Внешне все выглядит даже очень благоприятно. Образовательный уровень духовенства повышается: семинарии забиты до отказа, есть даже конкурс, учатся люди и заочно. Но есть у всего этого и другая сторона.
До 90-х годов многие пришли к служению, что называется, от сохи. И эти люди знали, на что они идут. Сейчас молодые люди, приходящие в семинарию, не готовы к тяготам. Некоторые, я встречал, задаются даже такими вопросами: «Почему у меня не может быть иномарки?» Действительно, почему?! Мой класс, который выпускался из семинарии, в этом отношении был еще более или менее. У нас учились люди, отслужившие в армии, им было за 25 и даже за 30 лет. За нами же шли классы, в которых учились юнцы 18-20 лет. Без армии, без жизненного опыта, по протекции родителей – высокопоставленных иереев, под чье крыло в богатые соборы они и вернутся. И я боюсь, что эта молодежная волна может повторить печальный опыт 90-х годов. Они окажутся не готовы к приходу в храмы серьезных, думающих, перестрадавших людей, русских мужиков. А ведь духовно руководить ими – не то, что женщинами, это намного труднее.
Я не прощаюсь!
Как я поехал в Чечню? Дело в том, что я еще являюсь настоятелем храма св.Николая в поселке Лебяжье Ломоносовского района. Там расквартировывается бригада спецназначения МВД. Приходит ко мне однажды молоденький лейтенант Димитрий, немного навеселе, и бухается передо мною на колени: «Батюшка, простите мне грехи и благословите. Еду в Чечню». Я оторопел от неожиданности проявления такого благочестия. Поднял его с колен, расспросил подробности, исповедовал. И этот случай навел меня на размышления. Появилось желание прийти, проводить ребят. Созвонился с командованием бригады, и в 5 часов утра я был около КПП. В 6.30 построение, и меня провели на плац. Стоит группа людей, как я потом узнал, 127 человек, среди них несколько женщин. Представили меня, дали мне на все про все пять минут. Раньше такую ситуацию я себе не мог и представить. Понятно, что не на праздник они туда ехали. Сказал краткое слово, вспомнил о наших предках, православном воинстве, долге, чести, окропил святой водой. Запомнились мне тогда их глаза, особенно одна мысль во взгляде: «Да, хорошо, что ты пришел нас провожать. Но мы улетаем туда, а ты – остаешься здесь». Очень выразительно.
И я вдруг сказал им нечто совершенно для себя незапланированное: «Я с вами не прощаюсь, ждите, я навещу вас в Чечне». Потом я стал понимать, что сказал. Там идет война. Признаюсь, я не герой: приходские дела, жена, дом, и, ко всему прочему, я же не полковой священник. А что скажут в епархиальном управлении? Но слово выскочило из уст, и мы начали подготовку поездки. При этом случались интересные события. Первоначально мы определились для себя, что везем только церковную утварь. Продовольствие, вещи шли отдельным грузом, помимо нас. Финансовых возможностей, чтобы купить крестики, молитвословы было мало, и мы бросили клич в народ. За два дня нам пожертвовали 2.300 рублей! И мы закупили все необходимое по себестоимости (!) в епархиальном складе. Один из прихожан, брат Василий, задался целью поспрашивать средств у людей зажиточных, и не нашел у них отклика. Для них война – это где-то там, это дело политиков. Не нам их судить. Бог с ними. Зато простые люди реагировали на нашу нужду очень сочувственно.
Перед строем
В конце июня рано утром отправили нас из аэропорта Пулково военным самолетом с новой группой, которая была сформирована. Через 3 часа с небольшим – Моздок. База располагается в большом поле между двумя населенными пунктами: Черноводском и поселком Самашки. Попали на День части – 30 июня. В этот день производилось награждение отличившихся. Подошел за наградой очередной военнослужащий, у которого вся грудь была в орденах, и генерал пошутил: «Ну, тебе-то уже и некуда цеплять очередной знак. Значит, в следующий раз Героя получишь». Тот невозмутимо ответил: «Получу!»
После торжественной части отслужил я панихиду. Бригада понесла в Чечне много потерь. Она многострадальная. В первую кампанию потеряли 36 человек, и в эту еще около 60.
Запомнились мелочи. Дым от горящих нефтяных скважин. Где-то стреляли. Ребята с боевым оружием то и дело уезжали на задание... Все было обыденно и просто. И то, как показывали яму, в которой держат пленных. Метра три глубиной, сверху решетка. Жутковато. Бравады у офицеров не было, о каких-то там переделках не рассказывали. Для них это – работа, пот, грязь. Мы прилетели во вторник, а перед этим трое ребят были тяжело ранены – «Урал» попал на фугас.
Объехали опорные пункты, нам дали по 15 минут на посещение каждого – такова военная специфика. На мне камуфляж,
чтобы я своей рясой не привлекал внимания местных жителей. Ехали на броне. Это не лихачество. Находящиеся внутри при попадании на фугас сгорают заживо, тех же, кто снаружи, отбрасывает взрывной волной: больше шансов остаться в живых.
Были и крещения. Где-то 60 человек приняли таинство. Как они его воспринимали? Да никак. Степан Васильевич, замполит, строит ребят: «Кто не крещен?» Подняли руки человек пять. Я говорю: «Кто хочет креститься?» Из пятерых – двое. Остальные отказываются. «Не хотите креститься?» – «Не хотим». Даже в тех, боевых, условиях у человека есть выбор. Берем ведро чистой воды и сокращенным чином крестим. Но те трое не уходят. И весь строй стоит. Я говорю замполиту: «Степан Васильевич, можно распустить народ». Не расходятся.
Спрашиваю одного солдата из Архангельска: «Как тебя зовут?» – «Иван». – «Хочешь креститься?» – «Нет. Я уже просвещенный». – «Кем ты просвещенный?» Показывает фотографию какого-то индуса. Гуру. «Ваня, Господи помилуй, зачем тебе это нужно?» Пока думает.
Такая война может длиться бесконечно
Но Господь не зря попускает войну. За неделю пребывания там ко мне подходило несколько офицеров, которые изъявили желание исповедоваться: «Не могу, вот тут все это сидит! Нужно покаяться». В чем я убедился, так это в том, что у наших воинов нет внутреннего стержня: нет ни религии, ни идеологии. Пустота. Приказали: «Иди и стреляй!» – и стреляют. Включаются инстинкты самосохранения. Кто первый выстрелил, тот и остался жить.
После трех-четырех длительных – по 3-4 месяца – командировок в зоны боевых действий у человека что-то происходит с психикой. После пятой командировки человек становится явно больным. Чем была крепка русская, императорская армия? Духом, православными традициями, которые поддерживали в армии полковые священники. Нынешняя армия в этом плане расплывчата, размазана. И все держится на каком-то чуде. Господь еще бережет нас.
Я, к своему удивлению, узнал, что в том районе, куда я приезжал, я был первым церковнослужителем. Там, среди воинов, должен был быть, конечно, иеромонах. Крайне необходимы его беседы, проповеди, исповеди. Офицеры в шутку говорят, что лучше один поп, чем пять замполитов. Иначе у солдат постоянно водка, наркотики, глаза круглые. А в руках-то ведь оружие!
Мы приехали и уехали, а
часть там наша в поле осталась. И эффект от нашего приезда вот такой мизерный. По большому счету, такие поездки требуют серьезной организации, вопрос этот нужно решать, но это дело высших властей: и светских, и церковных.
Чечня – показатель того, что, какое бы современное оружие ни применяли, победить без внутренней силы духа мы не сможем. Когда я побывал там, то понял это очень отчетливо. Спрашивают: зачем мы сюда приехали? что мы здесь делаем? Я бы раньше, до поездки в Чечню, ответил: «За Родину, за Церковь, за православие бейте этих ваххабитов». Я этого не сказал. Смог только напутствовать: «Выполняйте свой долг. Вы приняли присягу, вам дали приказ». И выступая перед солдатами, офицерами, говорил: «Вы перед Богом оправдаетесь, если выполните свой долг». Если же говорить о смысле происходящего там... то его, по-моему, нет. И такая война может длиться бесконечно. Это не с политической, а с церковной точки зрения. Пока в русских душах не поселится правда, не будет и Божьего благоволения победить в этой войне.
Записал И.ВЯЗОВСКИЙ
 | назад |
| вперед |  |
