| НА НИВЕ ГОСПОДНЕЙ
ПРИЮТ ДЛЯ СТРАННИКОВ Отдохновение для ног, утешение для души Крыша над головой Тот, кто ездил в паломничества, знает, что самое сложное – это найти крышу над головой. Господь помогает богомольцам, в конечном итоге где-нибудь паломник да притулится на ночь. Но сколько беспокойств, волнений, случается, доставляет эта забота, как она мешает молитвенному настроению... Я уж не говорю о газетных наших командировках, в которых уже с утра думаешь о ночи: куда бы пристроиться переночевать? В этом смысле поездка в Вологду оказалась благополучной. Сразу же разместили меня в странноприимном доме, что при Спасо-Прилуцком монастыре. Впервые довелось увидеть такое заведение, созданное специально для странников и богомольцев. А раньше, как рассказывают, такие странноприимные дома были не только при каждом монастыре, но их содержали и люди – да не только богатые купцы, но и благочестивые крестьяне. Чуть ли не в каждом селе имелся такой приют для богомольцев. Русская земля была необыкновенно милостива к Божьим людям. Приютить и накормить странника считалось великой заслугой перед Богом. А паломников, калик перехожих, путешествующих по святым местам, в ту пору было не то что сейчас. Шли пешком с окраин Руси не только в Троице-Сергиеву лавру, в Киев и на Афон, но до самого Иерусалима доходили. И в древний вологодский Спасо-Прилуцкий монастырь благодаря странноприимному дому сейчас приезжает много паломников.
Через странноприимный дом каждый год проходит по 600 человек. Те, кто приезжает в монастырь с желанием потрудиться на послушаниях, тоже поначалу живут здесь. Из таких трудников, может, один или двое в год остаются в монастыре, остальные уходят. И то уже хорошо, ведь монашеская жизнь далеко не для всех. Матушка-хозяйка С хозяйкой этой странноприимной обители Людмилой Альбертовной Андрея я разговаривал в небольшой кухоньке, расположенной на втором этаже дома. Все обитатели приюта называют ее не иначе, как матушка, – и не столько потому, что так принято, сколько за доброту и постоянные ее заботы о них. Матушка, угощая меня чаем, все хлопотала возле плиты. При этом она умудрялась делать еще кучу дел: то кормила кошек, которые, как видно, тоже нашли здесь приют; то давала поесть огромной добродушной собаке, тоже не отстающей от нее ни на шаг; то отходила на помощь старушкам, звавшим ее. – Вы давно здесь работаете? – спросил я ее. – С самого начала, как этот дом открыли в 97-м. Мы с дочкой и внуками были первыми его жителями. Слово за слово, поведала мне матушка Людмила свою трудную историю жизни. «Родилась я под Петербургом в 32-м году. Родина моя – Вырица, где св. Серафим Вырицкий жил. Моя бабка хорошо знала его, она всю жизнь в церковь ходила. А мама старостой в церкви в Латвии была, пела в хоре. Ее около этой церкви и похоронили. В 92-м году мы переехали из Латвии под Выборг. У дочки Натальи тогда двое детей было: Кирюша и Наташа пошли в школу. А мы при зеленоборском храме устроились: дочь вела воскресную школу, а я батюшек кормила. Дочка и сейчас здесь воскресную школу ведет. Только у самой уже пятеро детей: своих трое, да еще двух сирот на усыновление берет. Муж ее на Украине, стал монахом, пошел таким путем. А мы одни остались. – А зачем же она приемных-то детей взяла? Со своими бы справиться. – А куда их денешь? У них родители умерли. Отец Дионисий попросил нас вначале присмотреть за мальчиком Женей, жившим при монастыре. Тот стал называть ее мамой, а потом и сестричку его Лену пришлось взять. – А кого вы принимаете на постой? – Странноприимный дом – от слова «странники». Вот и принимаем странников, паломников да богомольцев. Но я-то сама без благословения батюшки никого не принимаю. Дом-то монастырский, в монастыре эти люди и получают благословение на ночлег. У нас за это отвечает благочинный, отец Игнатий. – А если у человека паспорта нет? – Бывает, и без паспорта берем, по-христиански. – Подолгу живут? – Паломники, богомолки останавливаются на ночь, на две. Из Петербурга, Москвы, Архангельска приезжают группы верующих, иногда целыми автобусами. Некоторые живут подолгу, лечат свою душу. Бывают образованные, известные люди. Вот, например, молодой пианист из Петербурга Николай Ивановский. Он за границей учится, очень обходительный, приятный человек. А то и группы инвалидов – детей и взрослых – на колясках привозили. Я когда ухаживаю за этими немощными, мне самой становится тепло и хорошо. – А бомжей вы принимаете? – Бывают и бомжи. Приходят в монастырь грязные, рваные, изголодавшиеся, стонут: «Я не ел четыре дня». Их приводят ко мне: «Матушка, покорми!» Кормлю их, я это люблю делать. Накормишь его, хлеба дашь с собой и одежду какую-нибудь найдешь: свитер, куртку, сапоги, рукавицы. Одежду монастырю жертвуют, но все больше женскую и детскую. Случалось так, что и женскую одежду надевала на голого мужика, он и этому был рад. Оделся в женскую кофту и куртку и пошел довольный. Есть очень падшие мужчины, а женщин падших еще больше. Сейчас поменьше таких принимают, их не оставляют ночевать. А то у нас пришел один из тюрьмы: раз выпил – простили, второй раз выпил – простили, третий раз... А когда стали его выгонять, он нас обокрал. Как-то раз фальшивый монах останавливался. Удостоверение показывал, что он архимандрит. А вечером, смотрю, он на батюшку не похож: напился, всех батюшек осуждает, предложил день рождения у дочки отметить, вина купил. Детей просил оставить на ночь. С детьми уже договорился, чтобы они с ним в одной комнате спали. Хорошо, настоятель справки навел, нам позвонил, велел гнать его. А потом мы узнали, что это никакой не батюшка, а просто грабитель рясу одел, он так несколько храмов обворовал... Блаженный Николай Пока мы разговаривали с доброй хозяйкой, которая крутилась на кухне, как веретено, к ней то и дело приходили старушки: то одно спросят, то другое. Вдруг в дверях появилась добродушная физиономия тщедушного мужичка. «Желаю всем радости и счастья! – расплываясь в улыбке, заговорил мужик. – Чтоб у всех было мирное небо, чистые светлые глаза...» – «Коля, иди отсюда, не мешай! Видишь, с человеком разговариваю! – выпроводила матушка нежданного гостя. – Это наш блаженный Николай. У него жена детей зарезала, он после этого таким стал». На следующий день Николай так же внезапно, как и к матушке на кухню, зашел ко мне в комнату и долго изливал свою
душу. Коля – русоволосый хохол, ему 44 года, говорит со смешным украинским акцентом. – Коля, сколько у тебя детей-то было? – Шестнадцать лет девке, четырнадцать лет девке, мальчику четыре годика. – Как же это мать их?.. – Из-за наркотиков. Я в монастыре был, брат. Она купляла наркотики, маковое молочко, маковую соломку курила. Обкурилась и всех за одну ночь порезала... Не знаю даже, брат, как это было. Кума сообщила мне... – огромные, с горошину, слезы покатились по Колиному лицу. Несколько лет Николай выполняет нехитрые послушания при монастыре. Когда была скотина, пас скотину, прошлым летом охранял по ночам монастырские огороды. Любит удить рыбу на реке Вологде и без рыбы, как говорит матушка, редко приходит. Нашел он здесь свой приют. Пустынник Поселили меня в комнату с двоими постояльцами. Как оказалось, оба они отшельничают, спасаются в лесу и по два-три раза в месяц приезжают в монастырь на службу, чтобы исповедоваться и причаститься Святых Таин. Николай и Владимир спасаются на месте подвигов свт. Игнатия Брянчанинова в шести километрах от знаменитой Семигородней пустыни, которая находится в 70 километрах от Вологды. Древняя пустынь эта, основанная еще в начале XV века иноками монастыря преп. Дионисия Глушицкого, просуществовала до советского времени и прославилась не только своими угодниками, но и знаменитой чудотворной иконой Успения Божией Матери, именовавшейся Семигородней. По преданию, она была написана самим Дионисием Глушицким. С этой иконой ежегодно совершалось три крестных хода: 1 июня – в Николаевскую Пустораменскую церковь, 20 июля – в Вологду и 16 августа – в город Кадников. Икону возили по всем городам и домам Вологодской области. Но после разорения пустыни пропала и ее главная святыня. Где она сейчас находится, неведомо. Николай пустынничает уже десять лет. На такую отшельническую жизнь взял благословение у старца Николая с острова Залит. Питается только тем, что дает лес и огород. Деньги зарабатывает ягодами и грибами. А Владимир работает в тех краях лесничим. Но благодаря Николаю пять лет назад он пришел к Богу и с тех пор тоже ведет напряженную молитвенную жизнь, борясь со своими страстями. Местное население их не понимает. Особенно не понимают женщины, видящие здоровых, умных, нормальных мужиков, которые не пьют, не курят, любят работать, а живут холостяками. И, естественно, многие пытались заполучить их себе в мужья, не понимая того, что стезя пустынника исключает возможность семейной жизни. – До ухода в пустынь я жил полгода в Прилуцком монастыре, учился в духовном училище, – рассказывает мне Николай. – Потом мне предложили монашеский постриг, а я еще не чувствовал себя готовым. Поехал к старцу Николаю на Залит. К нему очередь большая. Все подходят, в ноги падают, он поднимает их. Передо мной стоял здоровенный парень. Подходит. А старец как даст ему по щеке, потом как даст с другой стороны! Пару таких сильных затрещин влепил и говорит: «На отчитку, на Валаам». Ну, думаю, сейчас мне тоже как вмажет и отправит в монастырь на отчитку. Подхожу к старцу. «Батюшка, – говорю, – есть проблемы». А он похлопал меня по плечу: «Да никаких проблем у тебя-то нет». Как нет проблем?! Так и так, говорю, отец Лаврентий заставляет принимать монашеский постриг, а ведь это дело серьезное, это не так просто. Он взглянул на меня: «А сам-то ты как?» Я объяснил все, и он меня благословил на пустынножительство. Проблем, которые можно назвать большими, у меня действительно, как потом понял, не было. И вот в сорок лет я все оставил и уже десять лет спасаюсь в пустыни, молюсь, борюсь со страстями. Сколько за это время всего было, и не рассказать! Особенно с блудными страстями трудно было бороться. Я в молодости до женского пола был большой охотник. А каким страстям больше всего подвержен, с теми больше всего и бороться приходиться. Такие искушения от лукавого пришлось преодолеть... Голые девки прямо ко мне в келью после бани прибегали, блудный бес пригонял их. Претерпел все с Божьей помощью... Сейчас даже не хочется уходить из своей кельи. Вот только в лес с Володей за грибами да за ягодами ходим. В чаще костер разведем, помолимся... А с мирскими людьми не хочется встречаться. Поначалу-то ко мне приходили люди, а потом смотрят: что-то не то, иконами все уставлено, в окне большое распятие. А в монастырь обязательно езжу два-три раза в месяц на причастие. Как чуть какая задержка, чувствую, тяжело становится. Николай, как узнал я, бывший спортсмен – кандидат в мастера спорта по боксу, перворазрядник по борьбе и тяжелой атлетике. Своим крепким телосложением, спортивной подтянутой фигурой он мало похож на современных монахов. И в свои 50 лет продолжает тягать гири, занимается на перекладине, которую установил перед домом, а летом устраивает с местными детьми футбольные поединки. – Как же, Николай, занятия спортом соотносятся у тебя с молитвенной жизнью? – удивляюсь я. – Очень хорошо соотносятся, молюсь и спортом занимаюсь. Там у нас без хорошего физического здоровья не выживешь. Мне и дрова надо заготовить: распилить их, потом полтора километра на себе нести, затем расколоть. Да и другой физической сельской работы там очень много. Это же тоже борьба с плотью. Как старцы пишут? «Надо томить томящего меня». Часика полтора на перекладине позанимаешься, гири потягаешь, слава Богу, утомился. Схиигумен Савва тоже пишет, что физические упражнения для утомления тела не есть грех. Возьми хотя бы батюшку Серафима Саровского, он ведь обладал завидным физическим здоровьем, потому и нес такие подвиги, постоянно пребывая в труде. В своей суме постоянно два-три килограмма песка носил, утомлял свою плоть. А вот, например, Амвросий Оптинский очень болезненный был человек, имел слабое здоровье. Поэтому ему не было нужды плоть свою томить. Он только мог с койки сойти на молитву в своей келье, где температура не выше и не ниже 17 градусов поддерживалась – иначе слабый организм сразу реагировал болезнями. Или святитель Игнатий Брянчанинов – он тоже был очень болезненный старец. Так он и пишет, что у кого болезненная плоть, тому не следует утруждать ее излишними подвигами, а у кого кровь с молоком, тому и надо нести их. Я ведь утомляю плоть физическими упражнениями для того, чтобы получить здоровье духовное, а не физическое. Вот ведь какая, Евгений, моя главная-то задача... Рассказал мне Николай еще об одном пустыннике, Олеге, который построил свою пустыньку прямо в Прилуках, между жилыми домами рядом с монастырем. «Очень интересный мужик, – говорит про него Николай, – келью свою построил напротив монастыря. До этого начальником работал, институт пищевой закончил. И мазанка-то у него получилась суперсовременная: все сварное, все цивильное, три туалета. Тоже не просто так пустынничает, а по благословению настоятеля. Подошел к о.Дионисию и говорит: «Батюшка, благословите на духовную жизнь». Отец Дионисий от него отмахнулся: «Бог благословит». Прежде Олег изучал восточные науки. Теперь занялся православием, объединив его с учением о карме. В голове полный винегрет. Я беседовал с ним, в гости ходил. Он на гитаре играет, песни духовные поет, сам сочиняет. Как заходишь к нему в келью, висит большой портрет Кришны, тут же внизу – Серафим Саровский. Он и мантры читает, и молится. «С женой, – говорит, – жить не буду, потому что вся сексуальная энергия уходит на утоление страстей, а я хочу, чтобы она к Богу уходила». Да... Но ведь тоже – ищет спасения, старается, надо бы ему помочь... Сам Николай хоть сейчас готов возвратиться в монастырь, если будет на это воля Божия. Но пока что видит промысел в том, чтобы спасаться в пустыни. Живет сейчас на краю заброшенного лесного поселка, в финском фанерном домике. К нему все там привыкли и обращаются по всем духовным вопросам как к священнику. Хотя пока что на соборные молитвы он людей не собирает, да, собственно, и некого. Очень любят его келейку маленькие дети, многим из которых он стал как родной отец – родные отцы и матери беспробудно пьют и о детях вспоминают лишь тогда, когда хотят задать им порку. Чистые детские души тянутся к дяде Коле, который им рассказывает о Боге и святых, учит молиться, почитать родителей. В поселке нет ни школы, ни магазинов, ни больницы, ни телефона. Недавно одной женщине стало плохо, сын повез ее на санках до Семигородней, но не довез: по дороге мать скончалась. «Хоть аппендицит, хоть инфаркт – первую помощь все равно некому оказать, – досадует Николай. – А умирают без исповеди, без причастия, не приготовившись к смерти». Быть может, в этом и есть промысел Божий, чтобы как раз через Николая и монахов Спасо-Прилуцкого монастыря, которые приезжают к нему летом в гости вкусить пустыннической жизни, заготовить для монастыря грибов и ягод, возродилась древняя обитель «Пречистыя Богородицы на семи горах» – как раньше именовалась Семигородняя пустынь в старинных окладных книгах Вологодской епархии. * * * Такие люди встретились мне в вологодском Спасо-Прилуцком странноприимном доме. Тем и хороши эти церковные приюты, что можно здесь не только крышу над головой получить, голод утолить, но и собеседника найти, побеседовать о духовном. Е.СУВОРОВ
На глав. страницу.Оглавление выпуска.О свт.Стефане.О редакции.Архив.Почта |
– Дом у нас уже три с половиной года существует, – рассказал настоятель обители о.Дионисий
(Воздвиженский). – Мы всегда сталкивались с тем, что в монастырь приезжают паломники, которых негде разместить. Многие желают задержаться на несколько дней, помолиться. Бывает, что людям просто переночевать надо, разные ситуации... А тут появилась
возможность иметь такое здание. Это бывший филиал детской психиатрической больницы. Они выехали отсюда, а здание осталось. Мы договорились, чтобы его передали монастырю в безвозмездную аренду. Дом хоть и деревянный, но большой, удобный. Быстро
оборудовали, освятили (на снимке). Теперь мы можем большие группы принять и разместить.
