| ПОДВИЖНИКИ БЛАЖЕННАЯ МАРИЯ ХОТОЛЬСКАЯ О блаженной Марии Хотольской услышал я в Воркуте от прихожанки храма Архистратига Михаила Аллы Спиридоновой. Эта подвижница скончалась в 1999 году на 94-м году жизни. Четыре года перед ее кончиной Алла приезжала к ней в Хотоля, когда старица уже стала известной по всей России. Алла рассказывает: «К ней отовсюду съезжались паломники. Около ее сарая-кельи летом они разбивали целый палаточный лагерь. По советам старца Николая с острова Залит, почитавшего блаженную, в Хотоля к матушке за благословением приезжали паломники, направлявшиеся из Санкт-Петербурга в Хутынский монастырь. Навещал ее архиепископ Новгородский и Старорусский Лев, советуясь по духовным вопросам. После ее кончины он распорядился похоронить матушку в Хутынском монастыре, рядом со своими родителями. Как оказалось, матушка Мария была в тайном постриге и до конца дней выполняла свое монашеское правило. Когда мы в первый раз приехали в Крестцы, в гости к своим родственникам (это сорок километров от Хотолей по трассе «Великий Новгород – Тверь»), мне рассказали, что в Хотолях есть прозорливая матушка. Я очень удивилась этому, потому что там место считается нечистым из-за множества колдунов. Но, видно, где святость – там и колдуны. Впервые я увидела Марию у нас в Крестцах во время крестного хода на Параскеву Пятницу. Ее привез на коляске к нам раб Божий Юра из Новгорода, который постоянно возил ее по городам и монастырям. Я подошла к ней и попросила: «Матушка, благословите!» Мария говорит: «Благословенна раба Божия Алла». А она же совсем глухая, видела меня в первый раз и, конечно, не знала моего имени. Я быстро нашла Димку, своего внука, говорю: «Димочка, иди к матушке, благословись». Она назвала и его имя. Узнав о матушке побольше – о том, что она прозорливая, что читает мысли людей и видит их болезни, которые может исцелить, – мы с мужем собрались к ней в Хотоля. Встали рано и уже в шесть часов утра были у матушки. Из Хутынского монастыря к ней постоянно благословляли иноков на послушание. Настоятель говорил вновь поступившим: «Идите к матушке Марии. Научитесь у нее смирению и терпению, потом придете в монастырь». Она их «моими иноками» звала. Раньше она жила с ними в большом доме, а потом попросила их сделать ей отдельную келью-сарай: «Сделайте мне дом: вкопайте четыре столба так, чтоб кровать влезла, с трех сторон обейте их досками, а четвертую открытой оставьте».
Родилась она в 1906 году в Хотолях. Мама ее при родах умерла, и отец женился на другой, потом у него от новой жены еще восемь или девять детей было. Блаженная Мария говорила: «Я такая удаленная от них была. Все идут, а я впереди них поскакиваю, как лягушка. Они обо мне говорят: вон как Маша быстро бегает!» Марию научили разному рукоделию, вышивать, прясть, умела она и читать. В годы гражданской войны недалеко от Хотолей подвизалась монашка, и они вместе с ней постоянно молились – так она научилась монашескому правилу. С того времени и до конца жизни она монашеское правило постоянно выполняла. Потом Мария попала в Дом инвалидов в Ярославле. Росту в ней всего метр десять, может, было. В 20-летнем возрасте врач предложил ей сделать операцию: «Будешь ходить как нормальный человек». Согласилась, но у нее после операции отказали руки, и она осталась на всю жизнь недвижимой. Ни шить, ни читать, ни писать уже после этого не могла. Потом-то Мария поняла, что это Божий промысл о ней такой был. Там, в Ярославле, вскоре все узнали, что она – не простая калека. У нее открылся дар предвидения, к ней в Дом инвалидов стали приходить и спрашивать, как поступить в жизни. В ответах она не отказывала, и в благодарность по ее просьбе благодетели купили ей домик у нее на родине, в Хотолях. Потом все стали приезжать к ней уже туда. Отогрела матушка мне мои руки и говорит: «У тебя ведь и коленочки болят. Откинь одеяло-то, потрогай, потрогай мои коленочки». Я откинула одеяло, а из-под одеяла меня так и окатило жаром, словно из парника. На улице холодно, а у матушки в келье всегда тепло. Так ее Господь согревал. Потом она говорит мне: «Давай ложись за мою спину!» Я легла за спину. Все стали читать акафист Господу. Я про себя думаю: «Как же так, акафист-то надо стоя читать». А она мне: «Ты лежи-лежи. Тебе можно полежать, ты же болеешь». Ну, думаю, сейчас еще полежу и вообще не встану: в стенке за мной между досками щели, в них дует, а я как раз спиной к этим щелям, с моим-то радикулитом. Закончили акафист. Она мне: «Ты чего там, спишь, что ли? Ты не притворяйся, давай вылезай оттуда!» А я в такой неудобной позе застыла, всю спину в щели продуло, думаю: как же я выйду, сейчас, наверное, вообще не разогнусь. «Чего ты там телишься, как корова, – торопит меня матушка Мария, – ты, как стрекоза, должна вылететь». И, действительно, я легко так, свободно встала, вышла, и спина у меня перестала болеть, и, слава Богу, с тех пор больше ни разу не болела. Так матушка исцелила меня от радикулита. Прошла боль и в руках, и в ногах. Так она очень многих исцеляла. Еще когда я забралась к ней за спину, одна курица залезла на кровать, села мне на живот – и вот лапами мой живот разгребает. Я думаю: «Сейчас вшей куриных насадит на меня». У матушки в келье жило семь кур, которых ей привез Юра из Новгорода. Они какие-то у нее ученые были, слушались ее, очень хорошо неслись, и у Марии постоянно ведрами яйца стояли. Она всех ими угощала. Здесь же у нее кролики бегали и две кошки жили. Одну звали Окуловка (там недалеко городок так называется Окуловка), а другую – Купчиха. Так вот эта Купчиха очень часто котилась – в год, наверное, раза четыре приносила по семь котят. И все, кто приезжал, этих котят разбирали. Бывало, придешь к матушке, а на ней и эти кошки с котятами лежат, и кролики с курицами расхаживают. Рядом с сараюшкой у нее огородик был, послушники сажали там и картошку, и морковку, и укроп – все, что нужно в хозяйстве. Как-то раз приехали из Воркуты в Крестцы на целое лето и пришли к ней. Шел июль, у нас совсем не было картошки, а в магазинах там она не продается. Она нас спрашивает: «Ну что, у вас картошки-то нет?» – «Нет, матушка, а сажать уже поздно». Она и говорит: «Дайте им картошки». Дали нам немного картошки в полиэтиленовом мешке. И что поразительно! Все лето у нас картошка не переводилась. Когда кончается, кто-нибудь да обязательно еще принесет. Паломников, приезжавших к ней на автобусах, она благословляла такими гостинцами – кому яйца, кому укропа, кому картошки со своего огорода. ...Тем временем Сашка сварил картошку, принес нам. Матушка говорит: «Ну что, сейчас будем есть картошку и огурцы». А огурцы, укроп, петрушку, соль послушники побросали прямо в залитый водой бак, стоявший у нее в углу. Огурцы очень вкусные получались. Матушка смотрит на меня: «Ты меня корми!» Я беру картошку, а она: «Ну-у, горячая, подуй!» Я подула, даю ей. «Большими кусочками даешь, у меня же зубов-то нет». А ей уже девяносто лет, действительно нет ни одного зуба. Я ей даю на ложечке. Она возьмет чуть-чуть: «А остальное доешь сама». Я за ней доедаю. Думаю: «Наверное, матушка знает, что у меня еще живот болит, заставляет после себя доедать». Покормила ее, спрашиваю: «Чай будешь пить?» – «Чай – он содержит кофеин, я буду пить кофе». Как же так? – думаю, – в кофе-то больше кофеина. «Налей-ко мне кофе вот из того маленького чайника». А у нее на столе стоят два чайника: один большой – для паломников, другой поменьше, в одном чай заварен, а в другом – ячмень с медом. Вот этот ячмень с медом она и называла кофе. «Ты кофейку-то попей, попей, – говорит она мне, – да с моего чайника-то, с моего»... * * * Как-то мы с мужем привезли матушке одного мальчика, он заболел комплексом неполноценности – он был уверен, что никому не нужен. Мой муж Георгий подвел его к ней (матушка моего мужа очень любила, Георгиюшкой звала). «Матушка, – говорит муж, – скажи ты ему, что он женится, у него будут дети, и все у него в жизни будет хорошо». – «Конечно, у него все будет хорошо, и дети, и внуки будут», – сказала матушка. Слава Богу, комплекс неполноценности у паренька пропал. * * * В Хотолях на Марию неоднократно набрасывались колдуны. Особенно один все не давал ей покоя. Он постоянно вредил всем, на людей, на скот наводил порчу, а она постоянно боролась с ним молитвой. Там такие чудеса творились! В конце концов она освобождала людей от его чар, а потом случилось так, что, лишившись своей злой силы, он и вообще погиб. Матушка хоть и глухая была, но слышала мысли людей. О чем-нибудь подумаешь, а она тебе уже отвечает. Послушники разговаривают между собой, а она вступает в разговор, как будто участвовала в нем с самого начала. Когда мы в последний раз к ней приехали, за ней тогда уже послушница Ирина ухаживала. Картошку уже не сажали, а на месте огорода стояли палатки с паломниками – целый палаточный лагерь. Богатые русские люди ей было построили еще один дом, но она от него отказалась. Потом решили построить часовню, чтобы вместе с матушкой паломники могли молиться соборно. У нее ведь такая сильная молитва! Когда предложили матушке перебраться в дом-часовню, она сказала: «Нужны мне ваши часовни, пусть там корова стоит». Ей кто-то подарил корову, и по просьбе матушки корову пришлось поставить в эту часовню, которая была еще не освящена. А матушка так до конца жизни в своем сараюшке и прожила. Вставать она не могла, все делала под себя, за ней раз в день по утрам убирались, но, что удивительно, никакого запаха не было. За всю жизнь у нее ни разу не было пролежней, так ее Господь оберегал. Перед смертью она нам с мужем жаловалась, что уже ничего не соображает, а к ней люди приезжают целыми автобусами: «А я им ничего и сказать-то не могу». * * * В позапрошлом году мы ездили к ней на могилку в монастырь. На могилке стоит простой деревянный крест. На нем написано «Потапова Мария» и годы жизни. По окружности могилка обложена белым кирпичом. Мы пришли ночью, потрогали земельку на могилке, а она оказалась теплая. Мы еще специально проверили в других местах: везде холодная, а на ее могилке теплая, даже рукам жарко. Как раньше она всех согревала своим немощным телом и пламенной молитвой, так и сейчас всех исцеляет и спасает. Упокой ее Господи!» Записал Е.СУВОРОВНа снимке: Алла у Марии Хотольской
На глав. страницу.Оглавление выпуска.О свт.Стефане.О редакции.Архив.Почта |
Так они и сделали, и в этом, продуваемом со всех сторон, сараюшке-развалюшке матушка жила последние годы. Спасалась там летом и зимой. У нее там, в углу, буржуйка стояла, которую топили послушники. А в доме останавливались паломники. Когда мы пришли, необитая сторона сарая была прикрыта одной простынкой. Около входа стоял таз, в нем грязная посуда плавала. «Что это, – думаю, – поели и не убрали ничего». Я быстро помыла посуду, сложила. Вдруг слышу: «Кто там?» Голос у нее такой чистый, как у ребенка. Мы зашли, рассказали о себе. Когда мы пришли, у нее за спиной лежал мальчик Сашка – она всех больных так исцеляла: просила лечь к себе за спину. Матушка ему и говорит: «Ну-ка, иди, накопай картошки, навари им». Он вскочил и босиком побежал копать картошку. А на улице колотун, дождь идет, мы замерзли. Я говорю ему: «Холодно же, чего ты босиком-то побежал?» – «А меня матушка благословила с апреля по октябрь ходить босиком. Мы собираем грязь с земли своими ногами». Как я потом узнала, блаженной Марии было видение Иоанна Предтечи, который сказал, что на земле очень много грязи и ее надо собирать своими ногами. Вот послушники и бегали босиком, собирали грязь, а она их отмаливала.
После чего Мария говорит мне: «Ну, заходи, заходи, давай руки-то. Подсовывай, подсовывай под мои руки, у тебя руки-то болят». Руки у меня закоченели все и действительно болели: от ревматизма все суставы на руках и ногах выворачивало. Откуда она узнала, что они у меня болят? А ручки у нее тепленькие, она их у себя на груди держит. Делать ими ничего не может. Дело в том, что она с рождения не могла ходить. Ни одного шага по земле своими ногами не сделала, а только прыгала – с ног на руки.
