ПРАВОСЛАВНАЯ ЖИЗНЬ «КАК ВЕЛИКА ТВОЯ ЛЮБОВЬ, (О приходе в псковской глубинке и его настоятеле о.Романе) Всего один рубль В шестидесятые годы жил в г.Челябинске один молодой человек, трудился древоделом и регулярно ходил на богослужения в храм праведного Симеона Верхотурского. А на улице Краснознаменной жил прекрасный священник о.Александр (который жив и по сей день) с матушкой Анастасией (ныне покойной) и сыном Глебом. Сам батюшка служил в г.Еманжелинске. Заметив однажды молодого человека в храме, что было редкостью для прежних, советских, лет, он попросил молодого мирянина приехать помолиться в его храм. Почтя за великое счастье приглашение такого батюшки, молодой человек пообещался в следующую субботу быть у него. Неделя прошла, по каким-то причинам не выдали получки, и у паренька недостаточно было денег для поездки, но обещания ради он все-таки отправился в путь. Набрав гостинцев для сына священника, он взял билет стоимостью 95 копеек и сел в трамвай. По узкоколейке, соединяющей два города, он отправился в 70-километровый путь на богомолье. Всю дорогу беспокоила его одна мысль: «Как же я поеду обратно? Ведь рубля на билет у меня нет». Когда он приехал, батюшка уже служил, тихо и сладкозвучно лились знакомые напевы божественных молитв. Наутро, после скромного ночлега, молодой человек вновь пришел в храм на богослужение, и те же мысли стали опять одолевать его: «Как же я поеду обратно?» Конечно, можно было бы попросить рубль у батюшки. Но, к несчастию, он был очень стыдливый, да притом это выглядело бы странно: рабочий человек – и без денег? Вдруг кто-то тронул его за плечо сзади, и чья-то рука подала ему один рубль. Он обернулся и, увидев бабулю, спросил: – Почему вы мне подаете? Ведь я не нищий. Я же работаю, и у меня всегда есть деньги. – Молодой человек, – сказала она в ответ, – когда у вас действительно есть, извольте не брать, а сегодня у вас нет. – Откуда же вы знаете? – удивился он. Все происходящее его очень заинтересовало. – Я сегодня ночью видела ангела, представшего предо мной и сказавшего: «Раба Божия, ты завтра будешь в храме Божием и увидишь паренька, просто одетого, у него нет одного рубля, чтобы доехать до г.Челябинска, дай ему!» Молодой человек улыбнулся и, считая себя недостойным такой милости, признался: «Раз так, то скажу откровенно, бабушка: мне действительно нужен один рубль». Монастырь Этот молодой человек сейчас, спустя годы, – игумен Роман (Загребнев), настоятель храма в с.Заянье на Псковщине. Мы сидим у о.Романа в келье. Батюшка вспоминает. Я же, внимая словам, пытаюсь представить его молодым. Трудно. Родом он из Тамбовской области. Такой характер, что детства уклонялся от всех увеселений, стремился к одиночеству и, как сам он выразился, «по девкам не ходил». После строительного училища отправили на отработку в Благовещенск, где и попала ему в руки книга «Русский инок». Прочитал ее и подумал: «Неужели и в наше время есть еще монахи и монастыри?» Когда приехал к брату в Челябинск, познакомился с одним послушником из Печерского монастыря. Звали его Василием. Опять удивился, а Василий говорит: «Чего удивляешься, приезжай к нам, да посмотри». Дождался отпуска, поехал. И так понравилось там, что подумал: «Что этот мир? Пустота одна». Тогда в монастыре подвизался старец Алипий, к нему-то и обратился юноша: «Батюшка, мне здесь понравилось. Могу я сюда приехать жить?» – «Придумал – зимой приезжать, – ответил он. – Что ты тут будешь делать, горячие лепешки есть? Весной приезжай». – Рассчитался я до зимы и начал собираться, – продолжает о.Роман. – Но какие же были трудности у меня тогда, Боже мой! Послал Афанасия – друг у меня был – за билетом. Он мне билет взял в г.Печору – это на Севере, в Коми. Увидев билет, я спрашиваю: «Что ж такая большая цена-то?» Разобрались. Опять отправляю его в кассы. Тут надо паспорт выписывать – не получается. Этого нет, другого нет, а время поджимает. Вызвали такси. Только трогаться – мотор заглох. Думаю, что же такое! Кое-как завели – развернуться не можем. Туда-сюда, и стоп! «Да у меня поезд уйдет! Поторопись, брат!» Поехали, наконец. Сел в поезд. Вагон стал качаться! Народ возмущается: «Что такое?!» Колдовство, одним словом. В Печерах о.Алипий сказал: «Если пропишешься, то Матерь Божия возьмет и сюда». А прописаться было очень сложно. Висело даже объявление, что никого не прописывают. Льгот не было. Что делать!? Отправился я к градоначальнику. Говорю: как хорошо у вас тут дышать, я бы тут пожил, но без вашей резолюции не прописывают. Поглядел он на меня и говорит секретарю: «Этого пропиши. Есть у тебя где прописаться?» – «Есть». – «Через неделю ко мне придешь на работу». Узнал, что я плотником работать мог. Прихожу через неделю, а он меня не узнает: «Я тебя не знал и знать не хочу! Куда хочешь, туда и ступай». – «Спасибо вам», – отвечаю и отправился в монастырь. Давненько это было. Три года послушником, затем постриг. «Написала мне мама письмо, что хочет приехать. Давно, мол, не виделись. Выхожу встречать. Смотрю – идет с автобуса. Говорю: «Здравствуйте, бабушка!» (Это я ее решил испытать, узнает ли она меня. Мы не виделись тогда уже лет пять, и бородка у меня небольшая отросла). «Здравствуйте». – «Вы откуда?» А она мне: «Вы не видели тут Федора?» – «Какого Федора? Тут их много». – «Он такой... Загребнев». Пригласил я ее почаевничать и успокоил, что потом будем искать этого Федора. Завел в келью, поставил чай и говорю: «Мама, неужели ты меня не узнала? Я ж твой сын». Заплакала: «Феденька, неужели это ты!» Такая была встреча. А в 1995-м благословили о.Романа на приход. В Заянье. Люди верующие с радостью приняли батюшку, стал вокруг него народ собираться. Из города потянулись: кто помочь, кто за духовным советом. Так постепенно и образовалась эта женская обитель в далеких псковских лесах. В Заянье ...Накануне дорога сюда и вправду оказалась не ближней. Несколько часов я, корреспондент газеты «Вера», шел мимо заброшенных полей, мимо редких деревень с заколоченными окнами домов, через лес... Январь, а с погодой непонятно что творилось. То ли весна, то ли поздняя осень: сплошной гололед и вода. Ни одной попутки. Кто же добровольно поедет по такой дороге?! Вот и Заянье. Уже у околицы взгляд невольно искал церковный купол, но лишь пройдя более километра, увидел красавицу-церковь.
Около деревянного храма Николая Чудотворца – маленькое кладбище, чуть дальше – хозяйственные и жилые строения. За церковной оградой мужики распиливали дрова, изредка кто-нибудь спешил по своим делам – для всех в селе это был обычный будний день. Отец игумен был в отъезде. Получив благословение на ночлег у матушки Серафимы, я отправился искать свое новое жилье. В мансарде двухэтажного деревянного дома нашлась свободная кровать. Едва поздоровавшись с хозяевами, прилег и только под вечер проснулся – дорога отняла все силы. Приехав на следующий день, отец Роман привез с собой мешки с продуктами. Нашелся добрый человек – пожертвовал на обитель, а батюшка и сельчан не забыл. Сразу же стали делить на пайки крупу, консервы, сахар: что-то – для обители, а это – для малоимущих и нуждающихся. «Не ведаем, где найдем» С трудниками на приходе я познакомился раньше, чем с о.Романом. Самый старший еще совсем недавно бичевал по подвалам, иногда подрабатывая на рынках грузчиком. Квартиры лишился по пьяному делу, так и попал в бичи. Ночевал по подвалам или еще каким-нибудь укромным местам. Не разговорчив. Как сюда попал? Отец Роман взял. Видно, не оттаял еще человек. До сих пор еще не привык, что можно спокойно и вдоволь поесть горячего. Поэтому и носил, наверное, тайком из трапезной хлеб. Про запас, на всякий случай. Другого тетка родная привезла. Возраст – за двадцать. В городе пристрастился к наркотикам, из дома пропадать стал, работать не хотел. Не сказать, что к вере потянулся, но работает. По ночам отвечает за кочегарку, дрова колет. Ну а наркотиков в селе нет. Пока держится. Третий несколько лет работал в милиции. Еще и теперь по привычке пытается показать свою значимость. Но чувствовался какой-то надлом в человеке. После смерти матери покатилась жизнь под уклон. Последняя работа – лесорубом. Перестали платить, подался к о.Роману. Как объясняет, время переждать. Сидя в трапезной, я вглядывался в лица людей, пытаясь понять, что их собрало здесь в обители вместе. За правым столом – мужики. За левым – трапезничают матушки, в основном пожилые. Ведут себя чинно, слушают житие. Несколько монахинь, инокини, одинокие старушки, которых он берет к себе на зиму (в одиночку им зимы не перенести), – такая у о.Романа женская обитель. Батюшка за кем съездит неведомо куда, привезет, кто-то сам приходит, кого-то сельская администрация сюда пристраивает. Виноградная нива Два района на Псковщине окормляет о.Роман – Струги-Красные и Плюссу. Бедно живут люди. Основные кормилицы – пенсионеры. Только у них и осталась стабильная «зарплата». Остальные, как правило, перебиваются случайными заработками. Поэтому и тянется народ поближе к этой обители. Хотя, конечно, не это главное. Духовное наставничество, молитва – это притягивает сюда людей. Виктор работает чтецом в церкви. Но эта работа для Господа. Во всем остальном он – «правая рука» у батюшки: дрова заготовить, сарай, дом построить – на все руки мастер. В семье пятеро детей. Сам – городской, из Питера. Но не сложилась там жизнь. В Заянье же и хозяйством обзавелся, батюшка помог коровенку купить, землю возделывает – даст Бог, поднимет ребятишек на ноги. Много таких нашло пристанище здесь: сирота Андрей, алтарник Роман... Леша – совсем еще мальчик. Отец у него умер, остались у матери, кроме Алексея, еще две девочки. Девочки подросли, а Леша с мамой теперь – у о.Романа. Мама – регент, Алексей батюшке в алтаре помогает. Трудом и молитвой спасаются. Сейчас у общины 10 гектаров земли. Надо и вспахать, и засадить, и убрать. Да и в других деревнях и селах ждут батюшку. Расстояния в районе большие, не могут больные и немощные бабули добраться до храма – вот и идет к ним этот пастырь: причастить, поддержать, продуктов дать, случалось, и глаза закрыть в последний раз. Пятиглавая мечта От каменного пятиглавого храма Николая Чудотворца в Заянье остались фундамент и стены первого этажа. Паломников к о.Роману (Загребневу) приезжает много, да и своя обитель растет – не вмещает всех нынешняя деревянная церковь. Мечта батюшки – возродить старый поруганный храм. Как-то так сложилось, что у этих мест какое-то особое покровительство Николая Чудотворца и Божией Матери. Чудотворный источник около колодца носит имя Николая Чудотворца. Не так давно обнаружили в этих местах еще и сероводородный источник. Брали эту воду на анализ. Целебной оказалась водичка. Надо теперь сделать купальню, чтобы люди могли окунаться, да и крестит тут о.Роман тех, кто пожелает принять веру православную. Полным погружением, как в святых водах Иорданских. Есть в деревянном храме и икона Николая Чудотворца. Икона же Богородицы с Младенцем Иисусом во времена гонений сама этот храм выбрала. Задумали в безбожные время власти разорить храм в селе Ляды. Но не захотела Богородица принять это надругательство. Просыпаются утром люди верующие – нет в храме иконы. Чудным образом оказалась она в Заянье. Привезли ее обратно. И снова икона вернулась в церковь Николая Чудотворца, что в Заянье. Так и осталась она там. Думая об этом, вспоминаю рассказы о судьбах людей, услышанные мной в Заянье: вот так же многие из них, уходя, возвращались сюда, находя возле храма благословенный мир для души. Особенно ярко врезалась в память мне история одной женщины... Рассказ матушки Евгении Певучая речь матушки Евгении невольно вызывала воспоминание о темных украинских ночах, охрипших со сна голосах бредущих на сенокос мужиков, приветствиях хозяек, выгоняющих на пастбища скотину. Все это и многое другое было в долгой и нелегкой судьбе этой женщины. За ее появление на свет Божий мать заплатила жизнью. Отец вскоре женился, и в доме появилась мачеха. Совсем как в сказках сказывается. Школа, акушерский техникум, замужество. Не успели пожить – война. Фронт, медсанбат. Так с мужем раскидало, что и после войны не сразу встретились: «После войны меня направили на Западную Украину заведовать фельдшерским пунктом. Написала письмо домой. Муж же лежал в госпитале и в письмах спрашивал про меня. Так и сообщили ему, где я. Приехал, и стали вместе работать». Полюбопытствовали – Сильно нас по ту пору бендеровцы беспокоили. Таких, как мы с мужем, они называли «наши». Привезла я один раз медикаменты, прилегла отдохнуть. Входит хозяйка и говорит: «У нас тут хлопцы пришли, стучат дюже. Будем пускать?» – «Ну, конечно». Входят, поздоровались и говорят: «Як тут вам на нашей на Украйне живется?» Отвечаю: «А чего она ваша? Украина вся наша: и Западная, и Восточная». Они: «А вот если к вам придут наши раненые – примете?» – «А я не знаю, какие «ваши» и какие «наши». Мне все равно: если он раненый, то больной, надо лечить». Потоптались и ушли. Развод – Обжились мы там, и детки народились. Да муж к водке пристрастился. Хоть и дом новый успели построить, но уехала я от такой жизни в Казахстан. Старшему Олегу было 16 лет – он школу музыкальную заканчивал, и на пианино, и на бандуре мог играть. Он остался, а остальных забрала. Но на этом мои несчастия не кончились. Это было только начало. Когда мы с мужем еще только поженились, то запомнился мне такой случай. Лежим мы на печи, свечерело, а хозяйка с сыном Сашей решили блюдечко покрутить. Нам интересно стало, и мы тоже это поганое блюдечко спрашивать стали: «А есть ли Бог?» Отвечает: «Бог есть. И как ни хотят люди постигнуть тайны Божии, через грехи свои прийти к Нему не могут». И тут Саша – сынок хозяйки – вдруг почувствовал, что нельзя ему гадать (а эта нечисть любит забирать непорочные души), и отказался. Так на этом все и закончилось. «Бомба» – И вот, когда уехала я от своего пьяницы горемычного, вспомнил муж про этот случай. «Давай, сыно, погадаем, шо нас дальше ожидает», – предложил он Олегу. Нарисовал чего там надо, взял блюдечко, и запустили они это дело. Целый месяц, почти каждый вечер, они крутили блюдечко. Сынок потом говорил мне: «У меня, мама, тогда в голове словно бомба разорвалась. А после мне и блюдечко не надо стало. Ответ у меня напрямую в голове стал слышен». Так и вошел в него бес. «Что вы с ним сделали?!» – Стал сынок рвать и палить деньги, в школу перестал ходить, отца не пускал на работу. Сообщили об этом мне. Вернулась я обратно: «Олег, что с тобой?» – «Мама, у меня в голове все время голоса! Смеются и приказывают мне делать разные гадости». Отправили Олега в областную психиатрическую больницу в городе Шевченко. Потом как-то предложила мне соседка: «Вера Ивановна, вот у вас такой хороший голос, а нам в хор дисканты нужны. Пойдемте к нам. У вас ведь с сыночком плохо, вдруг Господь и помилует его». Священник в этом храме был молодой, эрудированный, я и рассказала ему о сыне. Спросила: «Как узнать, может, это у него от какой-нибудь травмы?» А он в ответ: «Давайте проверим. Возьмите, матушка, просфорочку, священной воды и придите к нему в больницу. Дайте ему попробовать эти святыньки». Поехала я. Вышел сынок ко мне, я ему и говорю: «На вот это съешь и водичкой запей». Гляжу, он нервничает и возбужденный становится: «Я пошел!» И – юрк в палату. Выбегает тут медсестра: «Что вы Олегу дали?! Идите, посмотрите, что с ним творится». Захожу, а он распростертый лежит, все рвет на себе. Ужас, что творил. Вышла я и подумала: «Господи, значит, сидит в нем нечистая сила». И заплакала. Сила бесовская – Что же мне делать? Приехала к священнику, рассказала все. Решили, что надо добиваться выписки Олега. Врачи – ни в какую: «Мы его выпишем, а он вас прирежет». А священник мне сказал, что, как только я приеду, то надо освятить водичкой и питание, которое привезу, и палату. Сынок же и выходить ко мне не захотел, не токмо что кушать. Одна знакомая, у которой сестра 9 лет лежала в психбольнице, мне посоветовала, что надо, мол, взять Олега домой, намочить простынь святой водой, и чтобы лежал он девять дней. Простынь менять. Говорю это врачу. Он мне снова: «Ой, не знаю, как вы его довезете!?» – «Я рискну взять его». – «Нет, давайте мы по-другому сделаем. Приходите завтра сюда. Возьмите простынь и воду, я же скажу сестре, чтобы она помогла вам». Подогрели мы святую воду, окунули простыни, два санитара ведут Олега. Упирается: «Обратно пришла ко мне со своею святынею!» И чуть дверь не выломал. Ужас. Куда мне такого домой везти?!» С тем и уехала. Отчитка – Поехала я в Пюхтицы узнать насчет возможности заочной отчитки. Собралось утром в Никольской церкви человек 30-40, если не больше. Записали нас, пришел священник и стал нас по списку начитывать. Все как будто здоровые. Потом батюшка принялся окроплять каждого святой водой. И ужас, что стало там твориться! Один загавкал, другой закричал истошно, кто-то запел. А я крещусь от страха, а в голове же одна мысль: «Вот батюшка подойдет до меня, и я тоже гавкать начну?» Потом батюшка стал давать крест. И всем по-разному говорил: «Ты можешь ехать домой, а ты – останься». Подошла я и говорю, что, мол, так вот и так. Выслушал и сказал: «Надо привозить сына сюда. Заочно ничего почти не действует – только еще хуже им бывает от этого». «Это не я, мама!» – Как везти!? Дома мать 90-летняя, дочка с мужем решила разводиться, до моего мужа не подступиться – пьет. Выпросила Олега у врача, и поехали летом в Пюхтицы. «Будь что будет!» В больнице его медикаментозно напичкали, спокойный стал. Как он не хотел в эту церковь заходить! И на причастии сопротивлялся! Бил меня. «Олег, что ты меня бьешь?» – «Та не я это, мама. Это он бьет моею рукою». Несколько раз его батюшка отчитывал. Уже как будто и облегчение у Олега настало: песни петь начал, повеселел. Тут мне телеграмма: «Баба упала и побилась. Некому за коровой смотреть». Враг и там поработал. Срываемся мы с сыном – и домой, хотя батюшка сказал, что надо еще долго отчитывать. Положила Олега снова в больницу. Поняла я окончательно, что в нем за «болезнь», и стала за него молиться. И в церковь уже по-настоящему пошла. Длилось это все, в общем, 27 лет. Борьба – Как мой сынок мучился! Когда рассчиталась с работой, снова повезла его в Пюхтицы. Мне говорили, что Олег у вас – ангел домашний. Никого не осудит, добряк. А враг все держал его. После 12 ночи, обычно, его мытарить начинало. У меня крест наготове, молитвы, и когда начиналось, говорила: «Бес, смотри, вот сейчас я тебя этим крестом и с молитвой выгоню!» Он мне дулю в ответ показывает. И гримасы строит, усмехается. Но все же успокаивался. Начинаю читать Евангелие и Олегу говорю: «На, читай!» Сначала не хочет, но потом читает. Так и усмиряли «его». Думаю, буду Олега водить в церковь. Не хочет. Как подниму утром – не идет, и все. Начинаю уговаривать, а он совестливый – нехотя, но пойдет. Возила я его и в Черкассы, к местной святыне. Первый раз он меня и бил, и крестик срывал, и рвал все на себе. Не хотел идти, но уговорила. Потом, как четверг подходил, уже (сам!) спрашивал: «Что, поедем в Черкассы?» – «Конечно, сынок!» Съездили мы так десять раз, осталось еще два раза. Олегу уже совсем хорошо стало. Конец – Бывало, спрашиваю Олега: «Сколько в тебе бесов?» То 24, скажет, то 12. Но, говорит, сильные они очень. Уводили они его. Видят бесы, что меня нет рядом, и уводят. Один раз Олежек выбежал из церкви, я – за ним. Заскочил на почту и спрятался между людьми. «Ну, пойдем, пойдем, Олежек». – «Только не в церковь!» – «Хорошо. Домой пойдем». Знал враг, что я мешаю ему, боялся меня. Однажды все-таки лукавый увел его. Ехали в автобусе, на одной из остановок вышел Олег из автобуса тихонько и исчез. Искала я его потом: и по радио передавали, и по телевизору показывали. Через шесть месяцев нашли. Умер в больнице под новый год. Три дня его перед смертью било беспрестанно. Случилось это, когда Олегу исполнилось 45 лет. «Последняя капля» – Дочь развелась, когда Олег жив был еще. Ее муж тогда на суде сказал: «Разные мы, нет у нас общего языка – она верующая, а я атеист». Хотелось дочке все ж семью сохранить, тогда муж нанял мужиков. Пришли они ночью и побили ее. Голову повредили. Пришлось дочке дать развод. После смерти Олега она мне иногда говорила: «Мама, боюсь я! Ко мне враг по ночам приходит и за горло берет. Боюсь, что не проснусь однажды». Через три года, тоже в возрасте 45 лет, она умерла: заснула и не встала. Через все это я и пришла к вере. Сколько я каялась! А с чего ведь все началось: сидела на печи да вопросы задавала. Муж в последнее время тоже психически заболел: белая горячка. Хохочет один в комнате, с кем-то разговаривает. Я же в монастырь ушла, грехи свои замаливать. Стихотворчество После нашего разговора с матушкой Евгенией я как-то невольно, пока был в Заянье, все время выделял ее среди других насельниц обители. Смотрел на эту маленькую, хрупкую матушку и поражался ее смирению. Тяжела ее плата, но не возненавидела она Господа, поняла свой грех и смирилась. И Он дал ей силы перенести горе. На другой день с о.Романом мы заговорили о том, как начал он впервые писать стихи. «Лет в десять отправил я свои стихи в газету «Труд». «Пишете вы от души, – ответили мне, – но излагать правильно мысли не можете, так как не знаете основ стихосложения». Очень я тогда был удивлен, и с тех пор писал сам для себя, потихонечку. Сейчас идет такая духовная война, что мы, православные, не должны молчать. Может, и мое слово кому-то пригодится, и через него Господь удержит чью-то душу от падения?» И отец Роман прочитал мне свое стихотворенье:
И.ВЯЗОВСКИЙ
На глав. страницу.Оглавление выпуска.О свт.Стефане.О редакции.Архив.Почта.Гостевая книга |
