О возведении храма он объявил во Владивостоке, отметив, что восхищен высокой духовностью русского народа и что духовность эта, по его мнению, опирается на православную веру. Надо сказать, что это была не первая поездка Кима в Россию. Приезжал он к нам и в прошлом году. Тогда его, кстати, спросили об отношении к религии, но реакция была более чем прохладной.

И вдруг все решительно изменилось. На вопрос о том, кто будет ходить в православный храм в столице КНДР, Ким ответил с какой-то избыточной уверенностью: «Паства Православной Церкви в столице КНДР появится». По разнарядке, что ли? А может, Ким Чен Ир оценил таким образом ту тягу к вере, которая существует в Северной Корее?

Причем не просто к вере, как таковой, а именно, к вере во Христа. Местные, древние религии терпят поражение как на Юге, так и на Севере этой некогда единой страны. Что-то не ладится и с идеологией чучхе, пообещавшей полвека назад построить рай на земле. С раем не вышло, это ясно сейчас даже самым твердолобым коммунистам. Но и сдаваться на милость Запада, превращаться в людей второго сорта, у них нет ни малейшего желания. Что же делать?

Вопросов здесь много. Но радостно видеть, как последний атеистический бастион на земле дал столь широкую трещину. Какие-то верующие в КНДР, конечно, имелись всегда, но одно дело терпеть их, и совсем другое – самому построить церковь. Знаменательно, что именно поднятие на купол осьмиконечного креста положит конец безбожной эпохе.

* * *

Вслед за возвращением Кима в Пхеньян столицу КНДР посетил священник Русской Церкви отец Дионисий Поздняев – известный специалист по истории православия на Востоке. Именно он курирует в Патриархии вопросы, связанные с этим регионом.

Реакция отца Дионисия на решение Кима носит пока сдержанный характер. Мотивы, которые двигают вождем Северной Кореи, ему не известны. Возможно, лучше в них разберется митрополит Кирилл Смоленский, который по своему статусу может лично встретиться с Ким Чен Иром.

А пока впервые за полвека состоялась панихида на русском кладбище в Пхеньяне. Здесь лежат наши солдаты, погибшие во время освобождения этой страны от японских захватчиков.

По возвращении отца Дионисия из поездки на Восток мы задали ему несколько вопросов.

– Есть ли в КНДР какие-то христианские общины?

– Да есть. Общее число католиков в стране, по статистике, 3 тысячи, протестантов 20 тысяч.

– Насколько легально они там существуют?

– По официальной информации, легально. Неофициально не было возможности уточнить.

– Их преследуют?

– Нет, не преследуют. По крайней мере, тех, кто находится на виду у власти. Собственно говоря, с ними мы и ведем пока диалог. Во время поездки я встретился с председателем совета общества верующих Чан Че Оном. Он католик по вероисповеданию. Общество объединяет всех северокорейцев, которые исповедует хоть какую-то религию. То есть и христиан, и буддистов, и приверженцев чондоге («Религия небесного пути»). Но в целом верующих очень немного – около 50 тысяч. У католиков есть один храм, у протестантов – церковь и несколько десятков молитвенных домов.

– О чем шла речь на встрече?

– Чан Че Он заявил, что есть намерие северокорейской стороны построить православный храм. Просил нас оказать содействие.

– То есть курировать проект будет католик. Как он относится к православию?

– Меня удивило, что он очень хорошо осведомлен о православии в России. Приятно удивило. Речь не идет о встрече с чем-то новым, неизведанным. Думаю, что нам удастся сработаться. В конце года в Москву должна приехать делегация, и мы подробно обсудим перспективы. В том числе и вопрос о назначении священников Московской Патриархии в Северную Корею.

– Уже есть кандидатуры?

– Да, есть батюшка, из российских корейцев – отец Феофан Ким. Он сейчас находится в Сеуле при греческом храме. Изучает корейский язык. Мы были бы рады, если бы Северная Корея приняла и какое-то количество наших семинаристов, готовых на месте изучать язык. Когда приедет делегация из Северной Кореи, мы эти вопросы будем ставить.

– На каком языке будет вестись служба в храме, когда он откроется?

– Сначала на церковнославянском, потом, надеюсь, и на корейском.

– Есть ли у нас тексты служб, церковная литература на этом языке?

– Есть. Что-то осталось от миссии. Кое-что было переведено на Юге греческими миссионерами. В общем, есть книжки.

– Насколько в корейской диаспоре в России много православных?

– Трудно сказать. О корейских общинах я ничего не слышал. Но православные корейцы есть, и, возможно, их не так уж и мало. Но языка своих предков они не знают, говорят только на русском.

– То есть широко использовать их для работы в Северной Корее не удастся.

– Да, это маловероятно. Но предполагается, что в российские православные учебные заведения будут направлены пять студентов из КНДР.

– Ким Чен Ир дал загадочное обещание, что когда будет построен наш храм в Пхеньяне, то паства у него появится. Что он имел в виду? Есть ли в Северной Корее православные?

– Официально считается, что их там нет, за исключением иностранцев. Но я подозреваю, что еще жив кто-то из старых воспитанников Русской духовной миссии. До сих пор они не афишировали свою веру. Но думаю, что если появится храм, то они смогут объявиться.

– Когда миссия прекратила свое существование?

– Она базировалась в Сеуле, но в Северной Корее было несколько храмов и миссионерских станов. Ее деятельность была свернута во время войны Севера и Юга и американской агрессии против Северной Кореи.

– Что известно об этой миссии?

– Существовала она очень скудно, потому что поддержки из России не было. Занималась в основном эмигрантами, хотя были и корейцы.

– Она принадлежала Московской Патриархии или Зарубежной Церкви?

– Зарубежная Церковь там не действовала. Начальник миссии архимандрит Поликарп Приймак был чадом Московской Патриархии.

– Вы сказали, что Чан Че Он попросил Патриархию оказать содействие... условно говоря, в продвижении православия в Северной Корее. Как было встречено у нас предложение построить храм в Пхеньяне?

– Это было неожиданным шагом, потому что мы не обращались к корейскому руководству с такой просьбой. Думаю, что на корейского лидера повлияло посещение православного храма в Хабаровске. Он пришел к выводу, что православие не представляет опасности для Северной Кореи, наоборот, может сыграть положительную роль.

– Какую именно? Не собирается ли Ким Чен Ир противопоставить восточное христианство западному, которое получило не столь широкое распространение в Южной Корее?

– Это знает, наверное, только сам Ким Чен Ир. Не берусь судить обо всех мотивах, которые привели его к необходимости строительства православного храма. О чем можно сказать определенно – это жест уважения к России.

– А если Ким решит не останавливаться на строительстве одной православной церкви, насколько мы готовы к этому? Как я понимаю, за последние полвека ни перед одной верой двери в Северную Корею не открывались так широко, как перед нами.

– Да, это так. Нам даны какие-то официальные возможности. Отношение к нам очень дружеское. И мы, конечно, сделаем все возможное. Тем более, что руководство страны само нас приглашает.

– У протестантов и католиков есть возможности заниматься миссионерской деятельностью в Северной Корее?

– Думаю, что нет.

– Что мы можем сейчас сделать для того, чтобы упрочить свои позиции в Корее?

– Во-первых, молиться о том, чтобы храм был достроен. В Северной Корее очень сложная экономическая ситуация. И я думаю, что христианские организации могут оказать гуманитарную помощь. Корейцы очень на это рассчитывают. Это наш долг.

– В Патриархии обсуждался этот вопрос?

– Пока нет.

– Пообещав, что паства у нас в Пхеньяне появится, Ким, по сути, разрешил какому-то числу корейцев обратиться в христианство. Он что, готов уступать нам тех людей, которые сегодня пусть не являются, но, во всяком случае, числятся атеистами?

– Формально в Корее разрешено придерживаться не только коммунистической идеологии. Там есть еще несколько политических партий. И только члены правящей демократической трудовой партии не могут быть верующими. Остальные, в принципе, могут. И Ким Чен Ир это действительно подтвердил.

– Речь идет о миллионах людей...

– Если коммунистический режим продержится недолго, они, очевидно, станут членами тех конфессий, которые распространены сейчас в Южной Корее. Самыми сильными из них являются протестантизм и буддизм. А ситуация меняется очень быстро.

– То есть мы можем не успеть.