МОНАСТЫРСКАЯ ЖИЗНЬ
БОЛЬ ЗА ВОТЧУ
Богородица с нами
Вот уже на протяжении трех лет, с самого основания в поселке Первомайске Республики Коми Стефано-Афанасьевского женского монастыря, от эжвинского Спасо-Преображенского храма г.Сыктывкара ездит туда машина МЧС. Возит пожертвования эжвинских прихожан и самих паломников, помогающих этой обители. На Крещение сестры и меня пригласили поехать в монастырь к матушке Василиссе. Еще затемно утром перед службой, взяв благословение у настоятеля эжвинского храма о.Владимира Дунайчика, мы отправились в дальний путь. На этот раз мы взяли с собой не только продукты, но и дивеевскую икону «Божьей Матери над канавкой». Эта иконка была привезена недавно местными прихожанами из Дивеево от цельбоносных мощей батюшки Серафима.
Как только мы выехали из Эжвы, сестры сразу стали читать в дороге Богородичное правило. Так наказала им настоятельница Дивеевского монастыря: «Если будете всю дорогу читать правило, то Сама Царица Небесная придет из Дивеево вместе со Своей иконкой и землицей в то место, куда эти святыни предназначаются». Словно специально для нас погода в тот день переменилась: жгучий 35-градусный мороз отошел четырехградусной оттепелью, и за окном повалил мягкий пушистый снежок. Вскоре я тоже включился в соборную молитву, с радостью пел вместе с сестрами «Отче наш» и «Богородицу», которые постоянно повторяются при Богородичном правиле.
В микроавтобусе на этот раз нас собралось шесть человек. В дороге я познакомился с хозяином машины Павлом Гавриловичем Подрядчиковым – помощником генерального директора по гражданской защите и спецработам крупнейшего в Европе гиганта лесохимии, Сыктывкарского лесопромышленного комплекса. Это структурное подразделение МЧС, поэтому мы и ехали на машине спасателей. Когда на середине пути встали «на перекус», жена Павла Гавриловича – Валентина Ивановна – рассказала мне о том, как начались эти поездки.
«Ничего не было»
– Когда три года назад, в ноябре, матушки обосновались в сплавной конторе п. Первомайска, – начала она свой рассказ, – у них там ничего не было: ни ложки, ни тарелки, ни одеяла, ничего. На дверях нашего храма повесили объявление с просьбой помочь монастырю, и прихожане стали собирать пожертвования: кто половики нес, кто одежду, кто кастрюли. Отец Игнатий благословил отвечать за сбор вещей послушницу Нину Григорьевну, и мы наполнили вещами целую часовню. Уже некуда нести. Тогда Нина Григорьевна все стала переправлять на квартиру к бабушке Евдокии Васильевне. И там мы собрали целую комнату. Так получилось, что Евдокии надо было вскоре лечь в больницу. Она и говорит мне: «Ой, Валя, вот сколько всего принесли, а как все это отвезти-то? Мне ведь скоро на операцию надо ложиться». Я отвечаю: «Не знаю. Спрошу своего мужа». А он, когда я к нему подступила, только спросил: «Когда надо ехать?»
Загрузили мы всю машину вещами. А это было в Филиппов пост. Приехали к матушкам. Они нас не ждали. Обрадовались. Столько всего им привезли. Не знали, чем нас угостить. Матушка Ефросинья натерла капусту, дали нам макароны. Потом несут пирог к чаю.
– С чем пирог-то, – спрашиваем, – с рыбой?
– Нет, с горькой редькой.
|
Вот так в монастыре мы впервые отведали это «фирменное блюдо» бедных монахинь. А матушка Василисса и говорит: «У нас ни одной картошки нет, а я так хочу пюре».
Валентина Ивановна смеется, вспоминая это. Теперь тяготы прошлых лет воспринимаются как шутка, казус. Но ведь все так и было! Тут в наш разговор включился Павел Гаврилович:
– Я приехал домой после монастырского «обеда», а в яме у меня картошки навалом. Нагрузил машину картошкой, луком, еще огурцов набрали, да и прихожане принесли всего – и снова в монастырь. И вот с тех пор раз в квартал обязательно туда езжу. Встречают они нас постоянно с большой теплотой. Если что нужно купить, на свои покупаю – зарабатываю хорошо, с работы пока что не гонят. Чего ж не помочь? Но сейчас они уже сами столько всего посадили: и картошку, и свеклу, и морковку, и огурцы. Все у них теперь есть. Еще и другим жертвуют.
...Приехали мы в монастырь, когда уже рассвело. Находится он на краю поселка. Матушка Василисса, встречая нас, стояла около деревянного забора, которым огорожена небольшая заваленная снегом обитель. С великой радостью, как дорогих гостей, она приветствовала каждого. Очень обрадовалась иконе Пресвятой Богородицы. С иконой и пением «Богородицы» трижды обходим вокруг жилого корпуса, где находится домовая церковь. Матушка идет впереди и крестит стены...
Раскол
Позже я расспросил ее, как образовалась обитель.
– Владыка нам сказал, что надо здесь обосноваться, – просто говорит матушка, – мы и обосновались. Раньше здесь сплавконтора была. Когда еще она только возводилась, к строителям пришел один старичок и говорит им: «Что, молитвенный дом строите?» – «Да нет, мы контору строим». – «Нет, – говорит, – здесь молельня будет». Сейчас-то мы обустроились: баню поставили, хлев, дровяник, колодец. Сделали гараж, погреб верховой. Живем помаленьку.
– Вас ведь поначалу было мало? – спрашиваю матушку.
– Нас и сейчас мало. Всего четверо, да еще две матушки в Сыктывкаре на послушаниях. Вот приезжают эжвинские сестры, слава тебе, Господи! Да из других мест приезжают, кто откуда, тоже помогают.
|
– А батюшка у вас кто?
– Отец Владимир Ольшанский. Он из Сыктывкара, из епархиального храма. Хороший батюшка. Мы вообще всех батюшек любим. Первый у нас служил о.Алексий (Копеин). Он сейчас в Архангельске. Мы с ним переписываемся, поздравляем друг друга. Второй был о.Варфоломей. Но в женском монастыре монаху тяжело, и он уехал, сейчас в Айкино настоятелем. Потом о.Иоанн (Бугаев) был. У него сейчас свой монастырь. И еще много батюшек приезжало.
Показала матушка мне теплицы, где помидоры, огурцы растут. Матушка Василисса – отличная хозяйственница, я знаю это еще по Печорскому монастырю, где она была благочинной. Но сейчас уже и здоровье у нее не то, и сил стало поменьше. Как-никак в этом году ей исполняется семьдесят лет.
Необходимость же образования Стефано-Афанасьевского женского монастыря возникла после того, как Вотчинский монастырь перешел под юрисдикцию Русской Православной Церкви Заграницей. Он тоже называется Стефано-Афанасьевским, только мужской. От Первомайска до Вотчи всего пятнадцать километров. И монастырь в Первомайске был образован владыкой как бы вместо Вотчинского монастыря. А также для того, чтобы с его помощью можно было легче бороться с этой бедой – расколом. Но до сих пор существуют два монастыря. Мало того, мужской стал центром большого Коми благочиния РПЦ Заграницей, объединившего большую часть Севера России. Сами «отколовшиеся» утверждают, что в их благочиние входят не только Коми, Карелия, Вологодская область, но даже Финляндия и другие скандинавские страны. Это объясняется тем, что сами зарубежники недавно разделились на сторонников митрополита Виталия (радикально настроенного против Московской Патриархии) и архиепископа Лавра (более умеренного). К первым, радикальным, и примкнули вотчинцы. Паства у митрополита Виталия сравнительно небольшая осталась, поэтому и оказались коми зарубежники центром огромного благочиния.
Христиане в Вотче и Первомайске разделились на два прихода и стали двумя враждующими лагерями. Это страшно, когда православные христиане в одном селе считают друг друга врагами, словно и не христиане вовсе. Между епархией и раскольниками постоянно идут суды за храм мученика Виктора. Освящал его весной 96-го года владыка Питирим. Это было первое его архиерейское освящение. Мы всей редакцией присутствовали на нем, а потом подготовили об этом радостном событии фоторепортаж. Кто же знал, что со временем храм мученика Виктора станет яблоком раздора! Там сейчас постоянно проводят службы монахи Вотчинского монастыря. На историческом месте, где раньше располагался Вотчинский монастырь, основанный 620 лет назад просветителем зырян Стефаном Пермским, они построили свой небольшой монастырек, который огородили крепостной стеной.
Во всей Вотче сейчас и двухсот человек не наберется. Верующих – с полсотни человек. А перед революцией это было крупнейшее процветающее село Коми края с 5-тысячным населением.
Монастырская молитва
Когда мы вошли в храм нового Афанасьевского монастыря, сестры читали там монастырское правило. Домовой храмик небольшой, но вполне способен вместить около пятидесяти человек. Столько людей на службы приходит только в большие праздники. Но матушка говорит, что местные жители им постоянно помогают: заготовляют лес, дрова, возят воду.
За трапезой разговор зашел о преп. Серафиме Саровском. Матушка Василисса рассказала нам о своей поездке в Дивеево, которое она совершила в 93-м году, когда переворот случился в Москве, в парламент из пушек палили: «В те дни мы акафисты постоянно читали Божией Матери Державной и Серафиму Саровскому...»
Все мы замолчали, вспомнив происходившее тогда.
Вдруг тишину прервал чей-то голос:
– И сейчас Державной надо молиться. Время тоже тяжелое.
– А мы каждый день ей молимся, – ответила матушка Василисса, – каждый день вот уже четвертый год и акафист, и молитвы читаем.
– А почему именно Державной? – спрашиваю матушку.
– Так владыка благословил. Как только сюда приехали, он сказал: «В Печорском монастыре вы читали акафист Скоропослушнице, а здесь читайте Державной». Вот и читаем. Там, в акафисте, можно и одной молитвой ограничиться, но мы прочитываем все три. Они ведь все сильные. Также в среду и пятницу по благословению владыки читаем акафист «Неупиваемой чаше». Молимся за наркоманов, пьяниц, курильщиков. Вот недавно тут женщина звонила, говорит: «Матушка, ваша молитва помогла. Не пьет ведь невестка, не пьет. Дай Бог, чтобы она совсем не пила!»
* * *
В трапезной висит большая икона «Тайной Вечери».
– Откуда, матушка, она у вас?
– Владыка привез, она тогда совсем черная была. А я приехала из Сыктывкара, увидела ее и говорю: «Что это за доска здесь стоит?» Не поняла, что икона. Мы с о.Алексеем повесили ее в трапезной и начали молиться. Уже через две недели она начала проявляться: сначала стол, потом хлеб, соль, солонка, лики апостолов. А сейчас даже седина в бороде у апостола Петра видна, и небо все просветлело. Есть у нас еще частицы мощей евангелистов Матфея, Марка, Луки, а также Андрея Первозванного, Иоанна Крестителя, великомученицы Варвары, мученицы Иулиании, благоверных князей Василия, Нефеда, Константина, Давида. Нам владыка привез. Они в алтаре на престоле хранятся. Когда батюшка приезжает, надевает епитрахиль, выносит мощевичок, – мы к ним прикладываемся.
Боль за Вотчу
Съездили мы и в Вотчу – в молитвенный дом, относящийся к женскому монастырю. Павел Гаврилович для хозяйки этого дома, Марии, привез свечей, мешок сахарного песка, рыбы, других продуктов. Каждой женщине и даже матушкам он подарил по шоколадке «Бабаевский». Муж у Марии умер два года назад, и она согласилась сделать в своем доме молитвенную комнату. Владыка освятил ее. Здесь собираются на молитву те вотчинцы, которые остались в нашей церкви.
В селе - два храма. Деревянный, действующий, он принадлежит «зарубежникам». И большой, каменный - наш. Он основательно разрушен при советской власти, и неведомо, найдутся ли силы и средства для его восстановления. Два храма рядышком на заснеженном поле. Но какая между ними пропасть...
Когда уезжали мы из монастыря, разговоры наши невольно сводились к расколу. «Такая боль за Вотчу! Такая боль! И не знаешь, как этой беде помочь», – как-то сказала в сердцах Валентина Ивановна. Она, не ведая того, выразила наше общее настроение. Подобные высказывания мне приходилось слышать и от прихожан-«зарубежников», которые тоже тяжело переживают и раскол, и, как они говорят, начавшиеся гонения на мужской монастырь. И многие согласны с тем, что взаимными обвинениями конфликт не загасить. Так его можно только сильнее раздуть. А чем его излечить? Кто знает, может быть, молитвы монахинь новой Афанасьевской обители, наша соборная молитва не останутся втуне...
Е.СУВОРОВ
Фото автора.
 | назад |
| вперед |  |
