ХРИСТИАНСКОЕ ВОСПИТАНИЕ
УРОКИ РУССКОГО
О Вятской православной гимназии
Многим сентябрь 1998 года запомнился как разгар экономического кризиса. Страна опять себя обманула, пустившись в финансовые спекуляции.
У вятского священника отца Сергия Гомаюнова остались в память о тех днях совсем другие воспоминания. Незадолго до этого школа олимпийского резерва, потеснившись с лыжами, отдала несколько комнат под православную гимназию. Архиепископ Хрисанф благословил начинание. Провели небольшой ремонт, набрали детей.
Два этих события – дефолт, когда обесценились наши жалкие накопления, и создание школы – совпали с такой точностью, что можно задуматься, а не было ли это первым уроком, который преподала гимназия вятским жителям. Нужно растить честных детей – вот мысль отца Сергия, с которой ходили по инстанциям он и Елизавета Борисовна Волохова, руководитель миссионерско-образовательного отдела Вятской епархии, добиваясь своего. Это цепляло людей во власти, заставляло ставить подписи.
Альтернативы православному образованию в России нет и не будет. Можно сколько угодно рассуждать про общечеловеческие ценности, но наши «рыночники» даже друг другу привить их не сумели. Можно говорить о достоинствах воспитания при социализме. Но это мнимые успехи. Когда исчерпан, промотан был в России нравственный капитал, накопленный за тысячу лет, закончилась и коммунистическая эпопея.
Что впереди?
«Бог владеет»
Окончательно здание школы перешло к гимназии спустя два года. Лыжники вывезли свой инвентарь, а отец Сергий к этому времени уже успел изучить историю этого дома.
Расскажу по порядку. Закладной камень в его основание был заложен в 1902 году. Решено было создать при храме Иоанна Предтечи церковно-приходскую школу. Общество выделило средства, строили тогда быстро, и уже в следующем году, то есть ровно сто лет назад, состоялось открытие.
– Нам радостно, – говорит отец Сергий, – что вскоре после этого к нам в город приехал святой праведный Иоанн Кронштадтский. Он отслужил в Вятке единственную Божественную литургию. И где, как вы думаете? – в храме св.Иоанна Предтечи. Мы прекрасно понимаем, что вся школа была на этом богослужении. С этого благословения и начала она свое бытие.
* * *
|
О дореволюционных преподавателях известно совсем немного, если не считать совсем юной еще тогда, в 1903 году, Аполлинарии Николаевны Тепляшиной, которой суждено было стать самой яркой звездой в истории вятского учительства.
За свои труды она была награждена двумя орденами Ленина... К орденам прилагались деньги, они были очень кстати. Ученики вспоминают, как во время войны Аполлинария Николаевна спасала их от цинги. Покупала лекарства. В начале урока подходила к каждому ребенку с серебряной ложечкой и клала в рот витаминку. Заканчивались деньги – она ломала веточки с елок во дворе школы, заваривала хвою. И снова обходила класс со своей знаменитой ложечкой, оставшейся от прежней жизни.
– Словно причащала, – говорит отец Сергий. – Аполлинария Николаевна проработала в школе шестьдесят лет. Обратите внимание: не прожила, а проработала. Само по себе это подвиг.
Сказать, что ее любили, – это ничего не сказать. Отец Сергий передает:
– У нее с семьями учеников была договоренность. Приходит похоронка, и эту похоронку сначала приносят ей, чтобы не кто-то в семье, а она сказала ребенку, что произошло. Потому что она могла так сказать и так принять ребенка в его горе, что оно для него становилось по силам.
В памяти горожан бывшая церковно-приходская школа осталась как начальная школа № 9. Ее воспитанники продолжают встречаться, создав общество, названное в память об Аполлинарии Николаевне «Теплушкой». Один из учеников, писатель, председатель Российского детского фонда Альберт Анатольевич Лиханов, рассказал о своей первой учительнице в книге «Русские мальчики». Но существовала в судьбе Аполлинарии Николаевны тайна, о которой знали в советское время немногие.
Когда-то, на выпускном вечере Мариинской женской гимназии, Тепляшиной подарено было, как и всем другим ученицам, карманное Евангелие. На нем стоит дата – 1898 год, начертано благословение священника. Врач, который присутствовал при кончине Аполлинарии Николаевны, свидетельствует, что это зачитанное, старенькое Евангелие было для нее святыней, чем-то самым дорогим из небогатого имения. Эта самая, наверное, уважаемая в Кирове женщина была христианкой.
Она так никогда и не вышла замуж, жила монахиней в миру. «Это подвиг совершенно сокровенный», – говорит батюшка. Аполлинария Николаевна отошла ко Господу в конце шестидесятых годов, 19 декабря – в день памяти святителя Николая и тезоименитства своего родителя. После ее смерти школа закрылась, словно Господь отнял со смертью праведницы свое благословение, данное когда-то. Но она – Учительница – вернулась. Я видел ее портрет высоко на стене, перед входом в тот зал, где ныне совершаются молебны. «Вы посмотрите на ее глаза, они вам очень многое скажут», – сказали мне.
* * *
А этажом ниже на той же стене, на той же высоте, если вглядеться внимательно, можно увидеть, как проступают сквозь штукатурку буквы. Первые два года работы гимназии они были невидимы, но вот настал день, когда лыжники согласились съехать окончательно. Это было, с одной стороны, замечательно. С другой – здание внутри превратилось от соприкосновения с миром спорта в руину. Все лето шла работа, но первое сентября надвигалось, как встречный поезд. Отец Сергий Гомаюнов пребывал в тревоге: «Не успеем». Накануне праздника Успения Пресвятой Богородицы на батюшку посыпались взволнованные вопросы: «Что делать? Не успеваем, просто не успеваем. Можно ли нам будет белить после литургии?»
Он благословил. А вечером раздается звонок: «Батюшка, у нас чудо!» Отец Сергий отнесся к заявлению скептически: «Ну что там у вас?» – «Нет, батюшка, правда чудо. Буквы на стене появились».
Духовник гимназии пожал плечами, но потом его разобрало любопытство, поехал поглядеть. А история была такая. Две женщины-маляра белили под потолком, и вот одна другой говорит: «Что-то потеки у меня по стене идут». Другая советует: «А ты попробуй хлоркой». – «Пробовала уже». – «А скребочком?» – «И скребком пробовала. Ничего не получается... Слушай, да ведь это же буквы».
И они обе с лестницы чуть не попадали, потому что сквозь сырую штукатурку, сквозь белила очень четко выступили два ряда букв. Когда батюшка подоспел, белила уже высыхали. Буквы были довольно большие, красиво начертанные, но слов не разобрать, за исключением двух. В первой длинной строке видно было: «Бог», а во второй: «владеет». «Бог владеет» – все остальное нечитаемо.
– И вот первого сентября я сказал, – вспоминает отец Сергий, – что нет ничего страшного в том, что мы не смогли разобрать всей надписи. Нам сказано самое главное. Бог владеет этим местом. Поэтому не унывайте. Мужайся, малое стадо. Да, нам очень трудно, существование нашей гимназии остается под вопросом, но мы не имеем права отчаиваться.
Капля камень точит
Мечта о создании гимназии появилась у отца Сергия достаточно давно, еще когда он был больше известен в Вятке как ученый-историк. С самого начала упор делался на то, чтобы создать не просто православное учебное заведение.
«С точки зрения советской, таких школ вообще не должно быть, – говорит отец Сергий. – С точки зрения либеральной системы ценностей, любая часть общества имеет право на удовлетворение религиозных потребностей.
Но если мы согласимся с таким узким пониманием, это будет наше поражение. Мы не имеем права превращаться в гетто, хотя, между прочим, многие православные педагоги именно этого и желают: «Вы нам не мешайте, а мы будем делать то, что хотим». И после стольких лет атеизма, давления со стороны государства – эта позиция понятна. Хорошо, если нам хоть что-то дадут делать.
Но для общеобразовательной школы это в принципе тупиковый путь – становиться конфессиональным учебным заведением. Православная гимназия должна быть образовательной площадкой, где опробываются методы, способные вытянуть все российское образование».
Помните притчу о луковке у Достоевского? Женщина за всю жизнь совершила одно доброе дело, подала луковку голодному. И вот по смерти ангел подал ей эту луковку и потянул в Царствие Небесное. Тут за ноги женщины другие грешники ухватились. А она, нет чтобы порадоваться за них, возмутилась, стала стряхивать и сорвалась, на этот раз навсегда. Если мы, православные, не поможем своему народу, он нас утащит за собой.
«Кто-то должен квалифицированно нащупывать связи между обучением и воспитанием, знаниями и нравственностью и т.д., – размышляет батюшка. – Но мы не можем просто прийти и сказать: «В нас ваше спасение». Нужно показывать и доказывать на своем опыте, предлагать пособия, программы – для этого и нужны такие гимназии, как наша. Потребность в нас есть, но не хватает доверия».
* * *
Отец Сергий с улыбкой вспоминает, как уже после создания гимназии один чиновник, впервые появившийся в ее стенах, оглядевшись, спросил директора: «Ну, где тут алтарь, в котором ты сидишь?»
– Такой уровень понимания мы иногда встречаем, – комментирует батюшка. – Некоторые думают, что здесь все только и стоят на коленях, беспрерывно молятся, чтобы подготовить уход учеников в монастыри. Нам говорили: «Да мы и не сомневаемся, что вы можете воспитывать. Но в то, что вы способны выпускать образованных людей, способных побеждать на олимпиадах, поступать в хорошие вузы, простите, не верится».
Между тем дети-то побеждают. Одна девочка из пятого класса гимназии заняла второе место по городу на математической олимпиаде. Первое заняла ученица физико-математического лицея.
Случайность ли это? Один раз в гимназию приехали гости. Познакомились с детьми, а после встречи директор одной из школ города вдруг сказала, обращаясь к отцу Сергию:
– Я, кажется, поняла, чем ваша гимназия отличается от нашей школы.
– Чем?
– Я смотрела на их лица и видела глаза людей, которые способны слушать взрослого человека. У нас такого даже к пятому классу уже не встретишь.
То есть без воспитания образования не бывает. Поэтому терпит сегодня катастрофу американская школа. С тех пор, как ее отсекли от религии, резко начал падать уровень усвоения знаний.
Но понимание этого приходит не сразу.
– Это целая история, с продолжением, – говорит батюшка, – как мы готовили документы на открытие гимназии. Первая реакция юристов, к которым мы обращались, была такая: «Это невозможно».
В законодательстве есть акты, которые можно трактовать и так, и сяк, есть акты, которые противоречат друг другу, – они принимались не просто в разные годы. В разные эпохи. А есть пробелы, которые вообще никакими законами не покрываются.
И вот начинается долгая, кропотливая работа. Выписывается список вопросов, страниц на пять. Начинаешь по каждому из них работать. Большую поддержку, постоянное внимание и заботу мы всегда получаем от нашего владыки. Очень помогает и Российский детский фонд. Авторитет председателя этого фонда Альберта Анатольевича Лиханова сыграл свою роль. У нас ведь три учредителя. Церковь, государство и общество, представленное Детским фондом. После долгих переговоров, доработок,компромиссов вопросы один за другим снимались, утверждались необходимые документы. А потом приходилось все начинать сначала, так как меняются законодательство, ситуация, да и гимназия непрерывно растет. Сейчас, например, требуется свою трапезную открыть, думать о кабинете химии и т.д., все это требует новых площадей. Это, как девятый вал, катится за нами. И надо находить решение, иначе школу не сохранить. И, слава Богу, что так, потому что это отличный стимул – понимание, что пока школа не станет одной из лучших в городе, ее в покое не оставят, да и мы сами не можем быть спокойны...
Когда гимназия уже начала действовать и стали видны результаты, произошло нечто неожиданное и радостное. Работники управления образования – ведомства, которое так долго и непросто меняет свое отношение к гимназии, – начали отдавать в гимназию своих детей.
Батюшку часто спрашивают: «Как вам все удалось?» Ответ: «Надо постоянно работать». Необходимо сохранять имеющийся статус, без которого школа рано или поздно придет к тому, к чему пришли все негосударственные православные гимназии. Придется брать огромную плату за обучение.
* * *
Плату за обучение...
– Есть у нас несколько семей, – говорит отец Сергий, – которые живут в труднейших условиях. Знаете, такие вот «барачные» семьи. Если бы видели, как они поздравляют нас с Рождеством, Пасхой. Дарят что-нибудь со словами: «Ну, это от нашего барака».
Эти люди существуют в огромной коридорной системе, где квартира – это не квартира, а угол размером с кухню, где ютится несколько человек. И там сплошная пьянка и блуд. Барак – это когда не скроешься никуда, стенки тонкие, сквозь них доносятся мат, проклятья. И дети там растут непростые, но они знают, откуда они и что Господь – это единственный, Кто им может помочь. Они, как никто, открыты тому, что дает Церковь, становятся близкими и родными людьми. У меня есть один мальчик. Успеваемость худо у него идет, ну что тут сделаешь, ну, худо. По идее, нужно было бы перевести его в другую школу, не гимназическую, но он – наш! У него чуткая душа. Никто из тех ребят, кто ко мне приходит на исповедь, не имеет такого дара покаяния, как он.
И если бы открыли нашу школу только для воцерковленных детей, то этот мальчик к нам бы не попал. И если бы мы пошли по пути создания негосударственной, платной, гимназии – у него не было бы никакой надежды стать в ней учеником.
И тогда был бы отвергнут тот, ради кого, возможно, и стоило затевать дело. Мы не знаем путей Господних: мыслим одно, выходит другое. Главное – вовремя понять и смириться с тем, что не мы строим школу. Бог!
Учителя
Несколько женщин сыграли решающую роль в истории Вятской православной гимназии.
Первой пришла нам на помощь Елизавета Борисовна Волохова, возглавляющая в епархии миссионерско-образовательный отдел. Помогла пробить идею школы через чиновные заслоны. Она же привела первого директора. Вопрос тогда был поставлен очень остро. Без опытного директора во главе гимназии не стоило бы и браться за дело.
А где его найти? В то время педагоги, мягко говоря, недоумевали, узнав, что их коллега уходит преподавать в православную школу. Спрашивали: «Ты понимаешь, куда идешь?»
И были правы. Во многих епархиях результаты подобного эксперимента оказались неутешительны. Нет опыта. Невероятно трудно выстроить отношения между Церковью и системой образования. Каждая удача – это чудо, и смешно говорить, что у вятских риск был меньше, чем в других местах. Но вот откликнулась, дала себя уговорить человек удивительной судьбы – Зинаида Борисовна Плетнева. В свое время она подняла две крупные школы, авторитет в городе имела огромный. Когда сил физических, здоровья уже не хватало, ушла на пенсию – и вдруг такой поворот. Это было самопожертвование, которое переломило отношение к гимназии. В педагогической среде Вятки стали присматриваться к школе с каким-то недоуменным уважением.
Зинаида Борисовна вела школу в два самых трудных первых года, заслоняя собой неокрепший коллектив, детей, которых родители приводили со словами: «Или он будет учиться у вас, или погибнет». А отец Сергий, понимая, что ей мучительно трудно, не мог ничем поддержать, кроме доброго слова. Нужно было искать достойного преемника. Некого было ставить на это место, от которого зависит все – какой быть школе и быть ли ей вообще.
* * *
Решение пришло неожиданно. В Вятском государственном педагогическом университете, не ведая, что вот-вот решительно переменится ее судьба, работала опытный филолог Елена Николаевна Мошкина. Академическая среда была ее жизнью, изучение вятских и вообще русских говоров, фольклора – любимым делом, карьера ее считалась блестящей: научная лаборатория, поездки за границу ради общения с интереснейшими людьми, коллегами-славистами, следовали одна за другой. И вдруг время словно остановилось.
Внешне она немного похожа на тех русских девушек, которых любили снимать в фильмах про войну. Да, она и правда такая. Из этой неистребимой породы наших соотечественниц, которых Бог вечно бросает в какое-то пекло, потому что больше некого. Ей и предложил отец Сергий стать директором православной гимназии.
Они были старые знакомые, еще по университету, одновременно заканчивали аспирантуру, оба подавали большие надежды, примерно в одни и те же годы защищали диссертации и пришли в Церковь. Услышав предложение отца Сергия, Елена Николаевна запереживала.
– Ропот был такой, – говорит она, – что я два месяца плакала. Не могла смотреть ни на отца Сергия, ни... У меня была большая надежда на своего батюшку, духовника отца Иова. Что он не благословит. У меня ведь планы были. Шла работа над докторской, лабораторию закончили создавать в университете, где я была руководительницей. И такие были контакты и с немцами, и с москвичами, экспедиции. И не было мысли это бросить. А отец Иов все это выслушал, сказал: «Надо подумать».
Я восприняла это хорошо. Конечно, это так. Батюшке ведь тоже надо подумать. Неделя прошла, прихожу, спрашиваю: «Батюшка, ну как?» А батюшка так взял меня под локоток и перевел с того места, где принимал исповедь к раке преподобного Трифона Вятского. И все. Можно было ему ничего больше не говорить. Это ничего, ничего. Всего два месяца продолжалось – это короткий период. Отплакала, и все.
* * *
Это произошло в очень важный момент для школы. Вновь начался процесс лицензирования, проверки и переделки основных документов. Шел крайне непростой диалог с ответственными чиновниками.И можно было бы вознегодовать после всех мытарств, но отец Сергий с Еленой Николаевной решили: нет у нас врагов, а есть лишь непонимание друг друга. Если не передать этим людям веру в свое дело, значит, и веры-то нет. И снова были и тайные слезы, и школа смирения.
Между тем гимназия понемногу расцветала. Елена Николаевна считается самым крупным в области специалистом по церковнославянскому языку, прекрасно знает древнегреческий, латынь. При ней школа начала обретать свое неповторимое, даже среди православных гимназий, лицо, и все отчетливее приходило понимание, что из себя представляет та луковка, за которую можно вытянуть российское образование. Это русский язык, преподавание которого может быть поднято на такую высоту, что, укрепляя душу и развивая разум, способно окажется рождать не только филологов, но и физиков, и инженеров.
– О хорошем мастере, – поясняет отец Сергий, – даже если он кузнец или плотник, говорят: «Грамотно работает». Так вот, мне кажется, что это напрямую зависит от уровня усвоения языка, а значит, и глубины мышления.
Это, может быть, наивно выглядит на первый взгляд, но здесь можно раскрыть секрет успеха той девочки из православной гимназии, которая отличилась на математической олимпиаде. Некоторое время в гимназии, после ухода Зинаиды Борисовны, не было своего преподавателя математики, приходили учителя из других школ. И это тоже было промыслительно. Господь в это время готовил подарок.
Первого сентября прошлого года в гимназию пришла Нина Ивановна Даровских – уникальный специалист. Она всю свою преподавательскую жизнь осваивала новые методики, училась понимать детей и, как передает Елена Николаевна Мошкина, вдруг на пороге сорока лет поняла, что ей расти больше некуда. Как педагог она достигла всех высот, на которые была способна. Но поняла при этом, что в душе ее образовалась какая-то пустота, которая не даст жить спокойно. И стала она потихонечку ходить в храм в Трифонов монастырь, а оттуда ее уже святой Трифон к нам отправил.
Ее уроки проходят на одном дыхании. И дело не только в ее высочайшей квалификации. Она их любит – своих деток, которых за полгода стало не узнать.
Но вернемся к тому, как владение языком может помочь раскрытию математических способностей. Я попросил объяснить это отца Сергия.
– Нина Ивановна преподает у нас математику и физику. Но мы учимся у нее речевой деятельности. Потому что она не просто говорит на хорошем русском языке, она учит пользоваться им в совершенстве, как научным инструментом. А свой предмет называет гуманитарным. Потому что ученый, не познавший богатств своего языка, не способен ясно мыслить.
И здесь вот что интересно. Детей в гимназии годами учили слушать, понимать, говорить. Но не догадывались, что это может как-то сказаться на изучении точных наук. Как вдруг Нина Ивановна говорит: «Вы знаете, у нас очень талантливые дети». Имея в виду их восприимчивость на своих уроках. «Да что вы, – говорю, – Нина Ивановна, я своих ребят знаю, какие они математики». – «Нет, – говорит она задумчиво, – талантливые».
* * *
Так собирается это малое воинство.
– Нас всех привел сюда святой Трифон Вятский, – говорит Елена Николаевна. – Многие наши учителя были в свое время студентками отца Сергия, моими. Они счастливее нас. Мы пришли, отягощенные какими-то грехами. А эти девочки доверились Богу, когда были еще почти детьми. Но им и сложнее. Нет жизненного опыта, достаточно горького, который дает понимание людей, их силы и слабости.
И вот сошлись они вместе – все эти люди, поддерживая друг друга. Позади – поправшая Бога империя, вокруг – пустыня, впереди – надежда.
Подробнее о православных гимназиях России, об углубленном изучении русского языка в гимназии и других темах, которым был посвящен наш разговор с отцом Сергием Гомаюновым и Еленой Николаевной Мошкиной, читайте в следующем номере.
(Продолжение следует)
 | назад |
| вперед |  |
