ПЕРЕКРЕСТКИ
УХОД
На краю земного бытия
«Из земли взяты, в землю отыдем». Вот если бы каждому помнить об этом! – возбужденно говорит Елизавета и тут же задумчиво добавляет. – Теперь о своей смерти я помню всегда. Собрала даже «смертный узелок», какой был собран у моей мамы. У деда, прожившего до 96 лет, долгие годы на чердаке стояла приготовленная «домовина» – гроб. Известно, что многие святые отцы, чтобы иметь память смертную, годами спали в приготовленном гробе... Но не слышим этих слов, не понимаем глубины их смысла, не боимся ответа за гробом».
Моя собеседница Елизавета, или, как эта женщина назвала себя, «раба Божия Елизавета грешная», работает в хосписе города Мурманска. Ее наблюдения, размышления, боль – в этом рассказе.
«...И пошли нам кончину мирную, непостыдную, Господи!» На каждом богослужении мы просим об этом, просим и в домашней молитве. Просим, а задумываемся ли, что такое «христианская кончина живота, непостыдная и мирная»? Не раз приходилось слышать: «Когда еще смерть придет, а жить надо сегодня!» Какой будет смерть, удостоится ли человек жизни вечной? Когда смерть придет, никто не знает, и это спасительно: мы трудимся для жизни вечной уже сегодня, не откладывая на будущее. Ибо кто знает, проснемся ли мы завтра, ложась спать сегодня?
Вспоминается пронзительное чувство, испытанное мной в 1996 году. Тогда я приняла во время дежурства очень тяжелую больную, которую сразу отправили в реанимацию. Было трудное положение с лекарствами, приходилось больным кое-что покупать за свой счет. Пришлось спросить и у той женщины, сможет ли она поручить кому-нибудь приобрести лекарство. Больная сказала мне в ответ, что она – состоятельная женщина и может себе позволить многое, лекарство купят. Я пообещала посетить ее часа через два, как освобожусь от дел. Пришла через полтора часа – в палате ни больной, ни кровати. Умерла. Вот здесь и пронзило меня это чувство: и состоятельность ни при чем – все ее состояние здесь, на земле, осталось. Недаром говорят, что «у гроба карманов нет».
В хоспис, где я теперь работаю, поступают, как правило, неизлечимые, смертельно больные. Есть среди них люди, готовые к смерти: обычно это верующие люди. А есть и не допускающие мысли о ней, до последнего сопротивляющиеся неминуемому. Из-за этого они не имеют мира в душе, часто впадают в агрессивное или угнетенное состояние. С такими людьми трудно общаться и медикам, и родным. Что мы наблюдаем на практике? За время пребывания у нас многие люди духовно изменяются так, что они и сами удивляются. К ним приходит понимание важности духовного окормления и обращения к Богу перед уходом из жизни.
Вспоминается, к примеру, одна 53-летняя женщина, которая, впервые попав в отделение и увидев в палате иконы, весь день пролежала, укрывшись одеялом с головой. Она потом говорила, что испугалась. Постепенно чувство неприятия прошло, появилось доверие к персоналу, а главное – появилось желание исповедаться и причаститься. Причастившись, примирившись с родственниками и смирившись с предстоящей кончиной, она ушла из жизни спокойно, несмотря на тяжесть заболевания.
Другой больной – бывший следователь. Очень сильный и волевой 56-летний человек. Но болезнь сломила его, и он упал духом. С ним также проводились духовные беседы, но все же исповедоваться больной не захотел. На этом никто и не настаивал. Мое сердце тронул его предельно откровенный рассказ о прожитой жизни. Итогом наших бесед было то, что он захотел увидеть икону своего святого: «А то умру и своего святого не увижу». Икону ему принесли, и он подолгу смотрел на нее. Умирая, он примирился с женой и дочерью, всех простил.
Мы привыкли относиться к смерти как к чему-то ужасному. Но кончина может быть достойной и желанной, и такой исход делает человека удивительно прекрасным. Мне вспоминается одна старушка, лет восьмидесяти (это было еще до работы в хосписе), которая после соборования и причастия повернулась на левый бок лицом к стенке и больше ни с кем не вступала в общение – она приготовилась к исходу из жизни и к встрече с Богом. Другая старушка, 83 лет, с библейским именем Рахиль, умирала в присутствии многочисленных родственников. Попросила у всех прощения и сама тоже всех простила. Трепетно было наблюдать за свершением таинства смерти. Это был ее последний урок детям и внукам. А 75-летняя Анна! Две недели ждала она смерти, но скончалась только после того, как мы смогли отыскать ее дочь, с которой они были в длительной ссоре. После ухода дочери, через пятнадцать минут после примирения, она умерла спокойно. Такие примеры вразумляют.
Хочу рассказать и о 60-летней женщине, которая поступила к нам некрещеной и не захотела принять Таинства крещения. Перед смертью впала в выраженный психоз. Думаю, что, кроме прочего, причиной психоза было следствие общения с экстрасенсом, которого без нашего ведома из «лучших побуждений» привела дочь больной. Эта женщина тяжело уходила из жизни.
Священника в отделение мы приглашаем раз в две недели. Причащаются от 3 до 15 человек. Но иногда зовем батюшку и для одного больного, если человек близок к смерти и такое желание было высказано. За год в отделении крестились пять человек, в возрасте от 50 до 70 лет. Крещение совершалось по искреннему желанию больных и при полном понимании важности события.
...Умирала 59-летняя медсестра. У нее совершенно отсутствовал интерес к жизни, вела «растительное существование»: ее поили, кормили, перестилали, все это безо всякой реакции с ее стороны. Однажды в ее палате я показывала иконы Божией Матери и говорила о Ней. Перед уходом я решилась еще раз подойти к этой женщине, не надеясь на какой-либо ответ. Но я ошибалась: показ иконы и был ключом к ее сознанию и душе. Никогда не забуду той живости, с которой она ухватилась за икону, поднесла ее к устам и минут пятнадцать держала, не отрывая от нее взгляда. Это событие в ее жизни стало началом последующего общения: она стала улыбаться, отвечать глазами или кивком головы на вопросы. Икону ей оставили. Но, конечно, наибольшее потрясение испытали мы в день ее причастия: она смогла перекреститься парализованной рукой и отвечать священнику «да» или «нет». После причащения речь и движение руки вновь были утрачены. Больная тихо ушла из жизни. Вот еще пример Божией милости.
Такое же впечатление икона Божией Матери произвела на 60-летнюю больную с нарушением речи: вначале ко всему безучастная, она оживилась, просияв глазами, и до конца жизни не расставалась с иконой. Мы так и прозвали ее – «солнышком». Были в отделении две старушки – 90 и 102 лет. С ними контакт был вначале невозможен, так как ничто в окружающем мире им было не интересно. Это было тоже «растительное существование». Только иконы и прочитанная вслух молитва смогли вернуть их сознание. Медсестры потом рассказывали, что одна из них все время гладила икону Божией Матери, которая висела у ее кровати, постоянно с Нею общалась.
Все сказанное – свидетельство того, что даже у близкого к физической смерти человека остается живая, трепетная душа, которая чувствует Бога. Телесная оболочка почти отмерла, а душа жива и готовится к встрече с Творцом. Как же тяжко будет «неготовой» душе встретиться с Господом, как тяжко будет предстать в греховных, непросветленных одеждах. Создатель всеведущ. Ему ничего не надо говорить, Он и так о нас знает. Но как же стыдно будет предстать пред Ним с «неумытой» душой, без «брачных риз». Даже страшно представить!
Записал И.ВЯЗОВСКИЙ
Христианское дело
В 1969 году на Западе в свет вышла книга «О смерти и умирании», написанная Элизабет Кюблер-Росс. Эта книга произвела революцию в общественном сознании того времени. В западном христианском мире, в отличие от мира православного, обсуждать эту тему считалось неудобным. Доктор Кюблер-Росс в книге подчеркнула, что смерть – это не «недоработка медицины», а естественный процесс, заключительная стадия роста человека. Проработав много лет с неизлечимо больными в медицинском центре университета Колорадо, она имела возможность наблюдать процесс умирания: от паники, отрицания и депрессии до примирения и принятия.
80% онкологических больных в СНГ умирает дома. Но далеко не в каждой семье родные могут помочь безнадежному больному достойно закончить свой земной путь, прожить остаток дней достойно – дать ему возможность примириться с собой и найти смысл своей жизни и смерти.
Решением таких проблем за рубежом стало появление хосписов. Задача хосписа: борьба с «тотальной болью». Часто смертельно больные люди бывают не способны даже просто задуматься о своем внутреннем состоянии, пока не удастся избавиться, полностью или частично, от телесных страданий, – настолько бывает нестерпимой физическая боль у ракового, скажем, больного.
В 1842 Жане Гарнье, молодая француженка, потерявшая мужа и детей, открыла первый из приют для умирающих в Лионе. Он назывался «Хоспис», а также «Голгофа». Но сама идея была далеко не нова. Зародившись на Ближнем Востоке, идея хосписов достигла латинского мира в IV веке, когда Фабиола, римская матрона и ученица св.Иеронима, открыла хоспис для паломников и больных. Обычно первые хосписы располагались вдоль дорог, по которым проходили основные маршруты христианских паломников. Латинское слово «hospes» первоначально означало «гостя». Они были своего рода домами призрения для истощенных или больных людей.
В России первый хоспис появился в 1990 году в Санкт-Петербурге по инициативе Виктора Зорза – английского журналиста и активного участника хосписного движения. Сегодня в России, несмотря на все трудности, действует около 30 хосписов. Бесконечно мало для нашей страны. Но даже эта капля сострадания в море боли – в ряду подвигов высшего благородства.
По материалам сайта «Медновости.ру»
 | назад |
| вперед |  |
