ЗЕМЛЯ
ЧЕТВЕРТЬ ОГРАДЫ
В Архангельской области воссоздается общинное управление
В Пинежском районе Архангельской земли есть деревня Шотово. Там живет хороший мужик – Михаил Дмитриевич Суховерхов. Недавно огородил четверть кладбища, до которого у деревенских руки никак не доходили. Своим материалом, своими руками. На большее сил, правда, не хватило... А народ не то чтобы так сразу и бросился, чтобы помочь. Но кому-то сердце все-таки прихватило.
Конечно, что толку от нее – от этой четверти ограды. Но, как евангельское горчичное зерно, дело Суховерхова начало вдруг разрастаться... Когда архангельские власти бросили клич создавать на местах территориальные органы самоуправления (ТОСы), Михаила Дмитриевича избрали без долгих споров в шотовском ТОСе председателем.
До революции сельский сход мог взяться за постройку храма, изгнать вора, пьяницу, решить сотню других насущных дел. Это воспитывало и укрепляло. В СССР эта традиция сохранялась, но... главным образом, в кино и книгах про сельскую жизнь. А затем, в годы реформ, когда село было залито спиртным по колено и оплакивало былое, стало и вовсе не до сходов. Лишь недавно кое-где народ у нас, на Севере, начал понемногу в память приходить.
В законодательстве Российской Федерации право на самоуправление закреплено не первый год. Но толку от него не было, пока не был положен почин. И вот там, где областные власти решили создать ТОСы, их поддержали ученые из фонда «Евразия», создавшие проект «Всем миром». И пусть небольшие деньги, но потекли в деревни на ремонт отопительных систем, дорог, переправ...
На первый сход в Шотово собралось человек сорок из пятисот с лишним. В ТОС избрали девять человек.
– Кого? – спрашиваю я у Михаила Дмитриевича.
Он перечисляет:
– Начальника почты, заведующую детсадом, фельдшера, учителя физкультуры, шофера, бывшего управляющего деревней, сейчас он кочегаром работает...
В общем, сельскую интеллигенцию. Спрашиваю Михаила Дмитриевича:
– А вы сами кто по профессии?
– Парашютист-пожарник. Года четыре назад вышел на пенсию, но теперь снова летаю.
– Часто приходится пожары тушить?
– Часто.
Но крестьянский труд Суховерхов тоже не забывает. Один из пяти-шести деревенских тракторов – в его дворе. Трудится на нем для себя, но и соседям, родне помогает. Из других богатств осталось в Шотово до семидесяти коров, десяток лошадей, овцы, козы. Так вот, собрался сельский сход в Шотово, чтобы решить, какой проект вложения средств в Архангельск послать. Что для людей самое заветное, главное?
– Михаил Дмитриевич, а что другие деревни попросили – известно?
– Прошло около 20 проектов. Под них область заложила 700 тысяч, если мне не изменяет память. Из Пинежского района деньги получили три деревни. В Ваймушах попросили на деревенский стадион, в Еркино – на освещение улиц, а у нас, в Шотово, – на церковь.
– Почему именно на церковь? Споров не было?
– Собрали сход и решили деревню поднимать с храма. Он... красивый. Хотя и крыши нет – железо вырвано, внутри все дождем заливает, три куполка от ветра упали. На глазах идет разрушение... Нет, споров не было. Самая главная проблема – церковь. А уж потом дороги, водоем пожарный развалился, полоскалку нужно ставить...
– Что-что?
– Полоскалку у ручья, где белье полощут. Настил нужен и крыша, чтобы снегом не заносило. А еще дороги. Зимой не проехать. Нет техники для расчистки.
– А кладбище? Что дальше с оградой будете делать?
– А что делать? Сейчас решили. Сами лес заготовили, лежит в деревне. Теперь нужно отвезти за пять километров, распилить, обратно привезти. Может, район поможет. Там тоже деньги для ТОСов кой-какие есть.
– Из Архангельска много денег прислали?
– 29 тысяч. Мы просили 60 – ровно столько, сколько нужно. И вот материала удалось купить только половину: оцинкованное железо, рубероид, гвозди. Но что делать? Главное – почин положить. Работать будем, само собой, бесплатно, все на своем бензине возить.
– Пьянство сильно у вас?
– Сильное.
– Обсуждалось на сходе?
– Конечно, обсуждалось. Самая больная тема.
– К чему пришли?
– Пока одни разговоры.
– А православная община есть в Шотово?
– Вот-вот, об этом думаем. Если бы община была, то вместе многое можно было бы сделать. Но у батюшки в Карпогорах своих проблем море. А обсуждать – обсуждали. И к нам уже два раза служить приезжали на Покров день, это наш шотовский праздник.
Среди девяти человек, которые возглавили здешний ТОС, активно верующих нет. Но ведь как бывает: человек потянется – Господь подхватит. И как знать, не перерастет ли община мирская в Шотово в общину церковную, коль решила она с самого начала опереться на лучшие силы души.
* * *
Еще одна радостная весть пришла из деревни Ворзогоры Онежского района. Там ТОС взялся помочь восстановить старинную колокольню.
А началось там общее, всех захватившее движение тоже с кладбища. ТОС предложил каждому двору принести по четыре жерди да по несколько столбиков. Вместе взялись: кто сто, кто десять метров ограды поставил. За неделю погост был приведен в божеский вид.
Ворзогоры состоят, собственно, из двух рядом стоящих деревень – Кондратьевки и Яковлевки, названных так по именам двух выходцев из Новгорода. Пытаясь объяснить название деревни, народ создал легенду, что Кондрат и Яков у Петра Первого кафтан украли. Отсюда: вор-за-горами.
Сельская достопримечательность – Никольский храм, деревянный, в традициях русского зодчества. Срубленный в восемнадцатом веке, он считается одним из красивых на Русском Севере. Рядом – летняя церковка, поменьше и тоже деревянная (на снимке). Уцелели! Хотя многие их каменные сестры-ровесницы уже сровнялись с землей.
Революции здесь, как по всей Онеге, не приняли. Было восстание, сначала мужики коммунистов побили, потом коммунисты – мужиков. В Ворзогорах расстреляли священника и учителя. До перестройки был здесь богатый колхоз, а потом... Зимой иногда кажется, что люди покинули это место. Торчат из-под снега останки сельхозтехники, стоит без колес пожарная машина, зияют черными проемами окон маслобойка, гараж... Пять лет продолжалось в деревне безвластие, пока онежское руководство не предложило создать ТОС. Главой на сходе избрали Надежду Долматову – бывшего колхозного бригадира. Двое мужиков вошли – оба Буниных, хоть и не родственники. Один Антон Григорьевич – бывший ветеринар, другой – Николай, молодой еще крестьянин.
В тот день, когда я разговаривал с одним из членов совета – Изабеллой Ефимовной Слепининой, в прошлом учительницей начальных классов, – с моря там дул сильный ветер, так что электропровода замыкало. Она рассказывала о родине, как песню пела:
– Мы живем около Белого моря, у нас очень красиво, далеко видно все. В сорока метрах над уровнем моря стоим, прямо глаз не хватает. У нас деревня как бы на полуострове, с трех сторон – все море. Такая у нас деревня.
– Рыбу ловите?..
– В море сейчас лед только прошел, ловили корюшку, селедки немного. А сейчас ставят рюжи, переметы. В прилив рыба приходит, а в отлив выходим по сухому дну и выбираем. Камбалу, навагу. Сейчас все свежую уху варят. А осенью даже и семгу можно поймать, кунжу, сига, если разрешение есть. И картошку растим, и коровушек держим, да у кого и кони есть.
– Сколько у вас жителей?
– Зимой сто человек взрослого населения, летом – впятеро больше. Туристы приезжают и здешние уроженцы – кто из Мурманска, кто из Архангельска, кто из Онеги.
– Что удалось сделать ТОСу за два года?
– Кроме кладбища, добились, чтобы дорогу у нас строили. Три километра уже насыпали. Сколько лет писали, а вот совет добился. От нас до Онеги двадцать пять километров. А связи нет. 250 рублей заплатить надо, чтобы машину нанять. Еще добились – автобус рейсовый стал ходить, правда, теперь что-то нарушилось. Сломался, что ли, или с шофером что? Когда учеба в школе начнется, станут детей возить – они всю неделю в Онеге. На выходные – обратно. А те, кто в начальной школе, здесь учатся. Трое ребятишек.
У нас парк тут есть – красивый. Праздники устраиваем. Концерты для молодежи, чаепития. 9 Мая ветеранов поздравляли. Их у нас двое всего...
Здесь, в Ворзогорах, Слепинина начинала когда-то учительствовать. Потом работала в Онеге, а в 91-м году вышла на пенсию и вернулась с мужем в родное село. Купили корову, лошадь, стали жить-поживать. Да вот только щемило сердце. Именно Изабелла Ефимовна и предложила колокольню восстановить. Это было тем убедительнее, что большинство народа в деревне – ее бывшие ученики. Говорит:
– Иной раз гуляем зимой, и так жалко ее – колокольню. Больно уж она нам нравится. Такая красивая, и так с нее видно все далеко. В море она прямо как путеводитель, даже кораблям ее видно. Люди разорили-разворовали колхоз, работать-то уж не захотели. А деревня-то у моря, деревня должна жить. А чтобы жила, должно быть свое лицо. Если колокольню восстановим, то, может, и церковь тоже. У моря рядом на таком высоком месте не может умереть деревня.
Муж у меня плотник, он столько раз колокольню ремонтировал, ступеньки сделал. Смотрел, добивался, чтобы ребята ее не сожгли. Мы живем рядом, так вроде как и охраняем. И ориентир какой на море, и нам радость. Пятьдесят тысяч выделили, да только медленно идут. Мы уж и весь материал заказали. Ждем, когда выкупить сможем. Даже если бы денег не дали, сами бы закрыли ее под крышу.
– Это был единственный проект, предложенный ТОСом в Онегу и Архангельск?
– Хотели еще сделать теплицы около старых ферм. А работать-то в них некому. Молодежь не хочет трудиться. Был другой проект – гараж старый отремонтировать. Конюшню, что ли, сделать. Но раз разобрали коней, то не захотели их снова вместе держать. А в колокольню поверили, что ее можно сделать. На том и порешили. Может, молодежь поверит, потянется.
– А храмы в каком состоянии?
– В хорошем. В одном клуб был, в другом – склад. Обшиты обе. Но природа их потихоньку рушит, ветер с куполов дощечки маленькие срывает. Вот дай колокольню восстановить, мечтаем куполами заняться.
– Священники вас навещают?
– Отец Александр у нас в Онеге. Приезжал, шестнадцать человек окрестил бесплатно. Теперь у нас двадцать человек крещеных. В первых числах июня обещал приехать причастить. У нас его очень уважают, и в Онеге уважают.
Очень жалеет моя собеседница, что колокола в деревне нет. Был, да пропал. Когда сбрасывали его, рассказывают, у заводилы-атеиста дом загорелся. Бросился он припрятанное золото спасать и в дыму задохнулся. Большой железный рельс бы повесить, думает Изабелла Ефимовна, чтобы, если пожар или какая другая беда, быстрее народ собрался. А появится било, то можно будет и для радости людей созывать.
...Поднимается русская община. Не так, чтобы от земли вымахать в полный рост, чуть-чуть пока, у самой земли, но тянется, и кое-где не просто так, а к Небу.
«У моря на таком высоком месте не может умереть деревня», – повторяет, будто молитву, сельская учительница Изабелла Ефимовна Слепинина. А это и есть молитва. И Бог ее, наверно, слышит.
Г.ДОНАРОВ
 | назад |
| вперед |  |
