ПРАВОСЛАВНАЯ ЖИЗНЬ
РАДУГА НАД КАЖИРОВО
Муся и Мусь
При подъезде к Кажирово дорога идет вдоль живописного берега реки Ветлуги, а затем поднимается на небольшой холм, где разбросаны маленькие деревянные домишки небольшого села. Дальнее захолустье, заплутавшееся в диких лесах Костромской области...
Из райцентра Вохма мы едем с местным священником о.Виктором в кажировский храм Царственных мучеников. Построил его Владимир Михайлович Киприянов, местная знаменитость. Яркая личность. Уже больше десяти лет как приехал он сюда из Москвы вместе со своей семьей, восстановил храм, пытается привести местных крестьян к Богу.
Неожиданно началась гроза. Все небо заволокло тучами, яркие молнии угрожающе разрезают свинцовый небосвод, как из пушки, раскатывается по окрестностям гром. Даже жутко стало. Только успели войти в дом старосты, как хлынул ливень. У Владимира Михайловича простой деревенский домик, непривычно маленькое внутреннее помещение. Хозяйка Татьяна Борисовна усаживает нас за стол, потчует деревенскими разносолами: щами из крапивы, грибами, драниками из картошки. И сама она, и ее муж совсем не похожи на москвичей. Уж больно скромные и простые. Признать в них столичных интеллигентов можно разве что по тому, что все их называют по имени-отчеству. Из детей дома только младшая дочь Галинка – второклассница. Старшие уже взрослые, ведут свою жизнь. В отличие от родителей, семилетняя Галя оказалась необычайно словоохотливой и бойкой. Постоянно норовит сказать свое слово, понять, что же там взрослые говорят, и поправить родителей. У нее-то я и расспрашиваю о домашнем хозяйстве бывшей московской семьи.
– Корова-то у вас есть?
– Есть, Нива зовут. Еще три теленка, бычок и две телочки. Одну зовут Звездочка, а другую Ласточка, – как из пулемета строчит девчушка.
– У Звездочки во лбу звезда горит, – догадываюсь я, – а у Ласточки по бокам крылья растут?
– Да нет, – вмешивается в разговор Владимир Михайлович, – Галя просто присутствовала при отёле, и когда Ласточка только появилась на свет, она сказала: «Ой, какая ласточка!»
– А папа говорит: «Вот и имя готово», мы ее так и назвали, – тараторит Галя.
|
– Понятно, – улыбаюсь я. – Кто еще у вас есть?
– Есть еще конь Цыган, собака Лайма.
– Вайкуле?
– Угу, – не моргнув глазом поддерживает меня ребенок. – Еще есть кошка Муся и кот Мусь.
– Почему Мусь?
– Потому что кошка у нас превратилась в кота.
– С этим Мусем у нас целая история, – объясняет Татьяна Борисовна. – Папа принес нам котенка, кошечка, мол, и уехал в командировку. Мы назвали ее Муськой, а через два года вдруг поняли, что это у нас не кошечка, а котик. Папа в очередной раз приезжает из командировки, мы ему говорим: «Папа, у нас радость, у нас Муська превратилась в Муся. Ты ошибся чуть-чуть».
Тут уж смеюсь и я.
Работает Владимир Михайлович охотоведом, объездил с командировками всю Россию. Последнее время активно сотрудничает со Всемирным фондом Дикой природы, помогая создавать по всей стране клубы друзей этого фонда.
– Я свое уже отохотился, – говорит Владимир Михайлович. – Сейчас мне уже птичек и зверушек жалко убивать. В последний раз в марте мы работали в южной Якутии, это на границе Якутии, Читы и Амурской области. Там у нас создан ресурсный резерват. Проводили охотоустройство, учет поголовья копытного и пушного зверя. Встречались с местным населением – эвенками и их детьми. Там тоже создали клуб друзей Всемирного фонда Дикой природы. На базе этих клубов проводим экологическое воспитание ребятишек... А у меня сейчас вся охота дома: курочки, свиньи. Утром вышел, яички собрал. Хотя мясо у нас кушает только собака, мы сами капусткой обходимся.
– Я смотрю, вы еще, кроме капустки, щавель кушаете, крапиву, грибочки. Сознательно отказались от мясной пищи?
– Да нет, не сознательно. Само собой получилось. Мясо-то у нас постоянно есть в холодильнике, но любим больше растительную пищу.
Двойная радуга
Интересная работа у Владимира Михайловича: девять месяцев почти пустыннического проживания в самых глухих и отдаленных местах и три месяца с семьей, опять же в глуши Костромской области. Правда, в последнее время он старается больше времени проводить дома.
Далеко не случайно привел Господь Владимира Михайловича в это умирающее село, где раньше был мужской монастырь, а до революции действовала процветающая женская обитель. Сейчас он пытается возродить здесь православие, восстанавливает храмы, часовни, ставит на святых местах памятные кресты. Благодать Божия явно почивает на этом святом месте, в чем мог убедиться и я.
Через полчаса, как мы приехали, дождь прекратился. Галя выбежала на улицу и тут же возвратилась назад. «Там радуга-радуга, – захлебываясь от восторга, затараторила она, – пойдемте смотреть». Все вместе вышли из дома и увидели потрясающее зрелище: над селом встала высокая двойная радуга. Она образовала небесный купол, словно покрывая все село и его жителей Божией благодатью. Храм Царственных мучеников в лучах заходящего солнца сиял белизной, словно невеста Христова, наряженная в фату. В воздухе после грозы запахло озоном, атмосфера разрядилась, небо просветлело. Все при виде этого чуда испытали настоящий восторг. Достаю фотоаппарат, отхожу в сторону, чтобы радуга оказалась над храмом...
– Церковь наша была построена еще в 1836 году, – рассказывает Владимир Михайлович. – А вон там, на месте, где сейчас растут березы, стоял алтарь другого, деревянного, храма, который был здесь еще до каменного.
Хозяин подвел меня к березам, растущим в пятидесяти метрах от алтаря действующей церкви. Удивительное чудо Божие явила природа. Над местом престола сгоревшей еще двести лет назад церкви растут восемь мощных вековых берез, и вокруг больше ни одного деревца, пустырь.
– Может быть, эти березы кто-то посадил, может, сами выросли, – задумывается староста. – Сейчас об этом никто не помнит, но точно знают, что здесь был престол. Когда я приехал сюда, на следующий год возникло желание поставить посреди берез крест. Сделал крест, съездил в Вохму, взял благословение у батюшки, чтобы его установить. Думал, что внутри круга из берез корневая система сильная, крест будет не вкопать. Взял лопату, ломик, топор, чтобы выкопать яму. Стал копать землю, а лопата пошла как по маслу, ни один корень мне не попался. Потом я понял, что это настоящее чудо, – такого обычно не бывает. Когда крест освятил батюшка, я решил вокруг берез посадить двенадцать кустов роз. Привез из питомника цветы, начал вокруг берез копать и ни одну из двенадцати ямок выкопать не смог – все переплетено корнями. Сколько я ни ездил за свою жизнь по лесам и долам, нигде такого не видел, чтобы восемь мощных берез росли в одной куче. Правда, две березы из-за старости уже обрушились. Свой срок они уже пережили.
– А почему на кресте иконка Сергия Радонежского?
– Когда мы начали восстанавливать храм, я стал интересоваться у местных жителей, во имя кого был освящен престол. Никто не помнит. Тогда у бабушек спрашиваю: «Вы хоть помните, когда был престольный праздник?» – «Да, помним, 8 октября». А 8 октября – праздник Сергия Радонежского, поэтому я и поставил на крест его иконку. А потом по архивам я узнал, что все не так. На самом деле храм был в честь Николая Чудотворца. Но иконку с креста я уже не стал снимать. Пусть преподобный Сергий здесь останется. Тем более его одноименник, как я потом узнал, был, похоже, последним здесь игуменом.
Очень давно, более 300 лет назад, здесь существовала мужская пустынь, – стал объяснять мне Владимир Михайлович, когда мы возвращались домой. – Скорее всего, ее основал преподобный Тихон Крестогорский или его ученик. Сам преподобный подвизался на севере нашего Вохомского района, километрах в ста отсюда, где был его Крестогорский монастырь. Сейчас на том месте село Тихон, названное по его имени. А здесь, в Кажирово, действовала пустынь – до тех пор, пока на нее не напали разбойники. Часть местных монахов разбойники убили, другие сами разошлись. И вот в ту пору игуменом обители был как раз о.Сергий. О нем почти ничего не известно, кроме имени.
От монастырских строений уже ничего не осталось. На месте сгоревшего деревянного храма вокруг берез было кладбище. При коммунистах на месте кладбища решили построить школу, кладбище разровняли, могилы выкопали, школу поставили на костях. Поэтому она долго и не простояла. А березы стоят до сих пор.
– А как появился каменный храм?
– Об этом есть предание. Кажирово хоть и древнее село, но всегда было небольшим, немноголюдным. А большое село, Липовое, находилось южнее, в трех километрах. Старые жители рассказывают, что в тридцатых годах по селу Липовому ходил какой-то блаженный, говорил, что ни одного дома там не будет, будут расти крапива и лебеда. А тогда село все еще было большое. Теперь там действительно нет ни одного дома, кроме крапивы и лебеды, ничего не растет.
– А в Кажирово сейчас много людей?
– Молодежи нет, а старики все умирают... Когда мы 10 лет назад сюда приехали, в деревенском стаде было 42 коровы, а сейчас 13 если наберется, и то хорошо. Из 60 сел в районе осталось всего-навсего четыре. Из 6 тысяч гектаров посевных площадей в этом году совхоз запланировал к посеву 200 гектаров, а посеял 50. Вот так все понемногу хиреет. Что дальше будет, не знаю.
Да, как круто жизнь переменили, – вздыхает мой собеседник. – Здесь недалеко, в десяти километрах, был еще женский монастырь. Основали его 29 августа 1900 года, в праздник Феодоровской Божией Матери. Это была крупная община, и сельское хозяйство в ней было поднято на очень высокий уровень, монахини обрабатывали очень много полей. До сих пор жители помнят, какие там выращивались богатые урожаи. Закрыли Феодоровский монастырь в 30-е годы. На его базе образовался совхоз «Заветлужский». Потом он перебрался в село Заветлужье, а сейчас от совхоза уже ничего не осталось. Вот так... Был я там, где обитель стояла. Это живописное место на слиянии рек Якшанги и Полдневицы. Как раз на стрелке там большое поле бугром, а на бугре холм, на котором стоял монастырь. Сейчас от него только фундамент остался. Мы на этом фундаменте к 100-летию монастыря установили памятный крест.
– А эту часовню куда вы строите? – прервал я грустные мысли Владимира Михайловича, указав на строящуюся рядом с храмом часовню.
– Установим на кладбище. Там место высокое, красивое, сосновый бор на берегу реки. Можно будет приходить и поминать своих близких, ставить свечку перед иконами.
– Как вам удалось храм-то в такой глуши восстановить?
– С Божьей помощью. Друзья приезжают из Москвы, туристы. Из Вохмы один мой товарищ, специалист высокого класса, главный наш строитель, недавно нам все отштукатурил, побелил. Сейчас он в Радонеже, где мощи родителей Сергия Радонежского, часовню ставит. Колокола подарил мой друг из казаков – Коняшкин Андрей. Он работает в фирме в Москве, которая льет эти колокола. Так, с миру по нитке... Работы здесь еще много. Алтарь надо доделать, купол главный поднять, колокольню восстановить.
– А почему храм в честь Царственных мучеников освятили? Ведь он Никольский был.
– Как только я прочитал о жизни Царя-мученика, то сразу же понял, что это то, что нам сейчас нужно для возрождения России. Это самое главное. Вот у нас в Кострому каждый год идет покаянный крестный ход во имя Царственных мучеников. Идет он из монастыря Тихона Луховского Ивановской области. Этот монастырь окормляет воинов, потому что сам Тихон Луховской был воин и сейчас покровительствует воинству. Насколько я знаю, туда ездят к игумену многие военачальники. Есть там и икона с мощами Ильи Муромца. Крестный ход идет пять дней, каждый день проходят по 30 километров. Выходят на Петра и Павла, 12 июля, из Менделеева, где монастырь. К 17 июля приходят в Кострому к Феодоровской Божией Матери. В этом году уже седьмой раз ходили. Возглавляет ход огромная икона Державной Божией Матери. Ее четыре мужика несут. Также несут иконы Царственных мучеников. И вот все эти иконы постоянно мироточат.
Три года назад икона Царя-мученика постоянно мироточила, а тогда Государь еще не был прославлен Церковью.
Бартер по-деревенски
За два дня, пока я был в Кажирово, мне очень полюбилась семья Киприяновых. Искренним уважением проникся и к главе семейства – этому немногословному сильному человеку, крепко стоящему на ногах. Какой же подвиг взвалил он на свои плечи – из обеспеченной московской жизни вместе со всей семьей переехал в умирающее село. Сам, не в пример другим односельчанам, завел большое крестьянское хозяйство и этим же односельчанам помогает и молочком, и другими продуктами. Да и бедному совхозу не отказывает в помощи. Об их сельскохозяйственном опыте рассказала мне Татьяна Борисовна. Задав, кажется, невинный вопрос, кто вы по профессии, я очень смутил хозяйку.
– Да никто я, доярка. Вот муж мне сегодня присвоил высшую квалификацию – доярка шестого разряда. А раньше в училище преподавателем работала, учила скорняжному делу –сама закончила институт. В Москве есть такое училище, одно-единственное, где ребят учат скорняжничеству.
– Скорняк – это мастер по выделке шкур и пошиву меховых одежд, насколько я понимаю. Вы-то сами этим занимались?
– Ну как же, занималась, конечно. Как бы я ребят этому учила? После института вначале работала по специальности на комбинате по пошиву меховых изделий. Когда средний наш сын, Миша, был еще маленький, из-за него перешла работать в садик воспитателем, поближе к дому.
А здесь, сразу как приехали в деревню, купили корову. Пришлось учиться доить. Поначалу я к ней даже подходить боялась. Потом у нас и две коровы было, и три, да вот только молоко девать некуда. Вначале сдавали в совхоз «Вохомский» на сыро-молочный завод. Сейчас там все развалилось. Мы сами сметану сепарируем, но все равно такое количество нам просто не освоить. А сами продавать мы не умеем. Да и кому тут продашь? Даем соседям. Они нам грибков из леса принесут, мы им молочка, такой вот бартер по-деревенски. Пасем коров по очереди, а сейчас скотины мало в стаде стало, поэтому приходится ходить часто: сколько голов, столько дней и пасти надо. Еще у нас картошка, свои грядки: огурцы, помидоры, морковь, капуста. Одно лето мы 62 банки огурцов закатали. Помидоры под кроватью до Нового года краснеют. Места здесь у нас замечательные: и рыбалка, и грибы, и ягоды, и в огороде все растет. Только сажай да собирай.
Посетовали хозяева: десять лет уже как храм восстановлен, а люди на службу так и не ходят.
– Насколько раньше было тяжело деревню от веры отучить, – говорит мне Владимир Михайлович, – настолько сейчас тяжело привести к Богу. В городе посмотришь – все храмы переполнены, а у нас придут пять человек, некоторые до конца службы не достоят. После службы мы столы накроем, чаю попьем, о Боге поговорим. Как-то говорили о Страшном Суде. Одна бабушка потом заявила: «Если там все так страшно, так лучше бы этого всего и не знать». И перестала в храм вообще ходить. Город к Богу быстро пришел, а деревня, сами видите...
Пасхальная радость
|
На следующий день в храме Царственных мучеников о.Виктор служил литургию. Приехал он в Кажирово вместе со своими маленькими детьми-дошколятами, чтобы они поиграли с Галинкой, потому что ее сверстниц в селе нет. В принципе село вполне можно было бы назвать маленькой деревней, если бы не действующий здесь храм. И вот перед службой Владимир Михайлович повел всех детей на колокольню. Поднялся и я вместе с детьми. После того, как староста отзвонил сам, разрешил звонить и детям, и надо было видеть их лица... Солнце играло на них, как на Пасху. Веселый малиновый колокольный перезвон разлился над Кажирово. Звонко смеялись дети. Радовались и мы с Владимиром Михайловичем.
На службу пришли пять старушек да еще один мужчина. Бабушки в одной куче прижались сбоку к еще недостроенному огромному центральному куполу, стоящему посредине храма, и усердно крестились. Сам староста – и за чтеца, и за псаломщика, и за клиросного певчего. Помогала ему петь руководитель церковного хора из вохмовского храма. А жена Владимира Михайловича стояла в свечном киоске, вместе с дочкой ухаживала за подсвечниками.
Каждый приезд батюшки, каждая служба для семьи Киприяновых – большой праздник. Они оставляют хозяйственные дела и всей семьей идут в храм. На службу Владимир Михайлович облачается в подрясник, а хозяйка, подоив корову, убрав скотину, переодевается во все новое и чистое, надевает на голову белый праздничный платок. Действительно, с таким трепетным отношением к богослужению и для меня служба показалась необычной. Я стоял напротив подсвечника с фотографией Царской Семьи и всю литургию смотрел на их светлые, живые лица. Пока что эта фотография временно поставлена вместо храмовой иконы Царственных мучеников. Саму икону брали в крестный ход, во время его следования остановились в каком-то храме, и тамошние прихожане попросили оставить Государя у них. Признали икону чудотворной.
Перед службой Татьяна украсила храм живыми цветами. Красивый букет поставила перед фотографией Царственных мучеников. Вместе с троими причастниками и я удостоился в этот воскресный день принять святых Христовых Таин, сохранив пасхальную радость от посещения Кажирово на долгое время.
Е.СУВОРОВ
Фото автора.
 | назад |
| вперед |  |
