ЮБИЛЕЙ
«НЕ НАДО ТОРОПИТЬСЯ ОЦЕНИВАТЬ...»
15 октября исполнилось бы 75 лет митрополиту Никодиму (Ротову)
В прошлом году в журнале «Православный летописец Санкт-Петербурга» были опубликованы воспоминания архимандрита Августина (Никитина) о митрополите Никодиме (Ротове), в которых покойный иерарх изображен «без ретуши», очень живо, а подчас даже и весело. В ближайшем будущем вдвое расширенный вариант воспоминаний выйдет в печати отдельной книгой. Наша беседа предваряет это событие. С о.Августином встретилась специальный корреспондент газеты «Вера» Людмила Ильюнина.
Л.Ильюнина: Расскажите, пожалуйста, когда, как и почему вы стали писать воспоминания о митрополите Никодиме.
|
Архимандрит Августин: Еще при жизни владыки я пытался сохранять в памяти его высказывания по тому или иному вопросу, кое-что даже записывал в дневник, запоминал всевозможные «жанровые сценки». Но только спустя много лет после кончины владыки у меня появилась возможность оформить эти заметки в цельный текст. И произошло это, можно сказать, помимо моей воли, неожиданно. В начале 1990-х годов я отправился в путешествие по Вьетнаму. Ехать пришлось в переполненном вагоне двое суток. И тут на меня, что называется, «накатили воспоминания» о приснопоминаемом владыке. Я начал их тут же записывать на каких-то обрывках бумаги. Когда я добрался до места назначения, то оказалось, что дальнейшие мои передвижения по стране откладываются на неопределенное время – началась забастовка транспортников. Три дня просидел в гостинице и за эти дни привел в порядок «плацкартные зарисовки», добавил и расширил их. Когда вернулся в Россию, то сложил все эти записи в письменный стол, потому что в то время не было возможности их опубликовать.
Спустя десять лет, будучи в Белоруссии, узнал, что готовится конференция, посвященная митрополиту Никодиму. Тогда я свои материалы вытащил и сделал из них доклад для конференции, а позднее из него родился журнальный вариант воспоминаний. А на прошедших зимних каникулах довелось поехать в Китай, и на меня, что называется, опять «накатило», написал такой же по объему текст. Кое-что добавил к нему и во время летних путешествий.
Л.И.: В расширенном варианте воспоминаний вы рассказываете уже не только о владыке Никодиме, но и о его сослуживцах, и об эпохе в целом...
А.А.: Да. Мне хотелось показать, в каких жутких условиях существовала Церковь в СССР. Я описываю визиты в Совет по делам религий, к уполномоченным и пр. Всю эту жуткую смесь концлагеря, сумасшедшего дома и приюта для престарелых.
Уполномоченные по делам религий давили Церковь руками архиереев. Особенно они восставали против посещения храмов детьми. И некоторые владыки в своих проповедях обязаны были говорить: «Возлюбленные братья и сестры, не приводите детей в храм!»
Или после шестидневной израильской войны уполномоченные вызывали к себе архиереев с таким заявлением: «Вы знаете, что творится в мире? Вы читали передовицу в «Правде»? А у вас на службе, что такое – «слава людей твоих, Израилю» и прочее? Уберите это». Конечно, это не так круто, как в фашистской Германии, – там велено было не только Псалтырь изъять из богослужения, но и возглас «алиллуйя», как еврейский.
Кроме того, у нас, конечно, от Псалтыри не отказывались и к стенке, как у фашистов, за это не ставили. Но Церковь жила под постоянным давлением, это ощущали все верующие, но особенно архиереи.
Л.И.: К одному из юбилеев митрополита Никодима был издан объемный труд «Человек Церкви», в котором собраны воспоминания о нем. Ваши воспоминания отличаются от тех, что мы читаем в этой книге, и по тону, и по содержанию...
А.А.: Когда в 1978 году владыка Никодим скончался, вскоре после похорон было совещание у ректора тогда еще Ленинградской Духовной академии, нынешнего митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла (Гундяева). И он поручил ряду преподавателей подготовить тематические работы, посвященные покойному владыке.
Основой предполагавшегося сборника решено было сделать большой труд самого митрополита Никодима, посвященный Иерусалимской Миссии (в 1960-е гг. он возглавлял Миссию). В результате был издан номер журнала «Богословские труды» (№ 20), я для этого сборника составлял библиографию трудов митрополита. В книге «Человек Церкви» полностью переизданы материалы «Богословских трудов» и добавлены еще кое-какие воспоминания. В целом вся книга – образец официального, приглаженного стиля, живого человека в ней не чувствуется.
И я решил, что моя задача – убрать словесный елей и показать, какой жесткой, жестокой была эпоха, в которую жил митрополит Никодим, и как ему приходилось бороться с тем режимом, который давил Церковь. Я решил написать об этом как очевидец, обозначая те подводные течения, которые человеку со стороны не увидеть и не понять. Не зная об этих нюансах, многие действия владыки понять невозможно.
Л.И.: А непонимание часто приводит и к осуждению. У митрополита Никодима и при жизни, и после кончины были и есть ярые противники.
А.А.: Эти люди не представляют себе, как давили Церковь в то время и что надо было любым способом сохранить земную структуру Церкви. Отсюда и усиленные контакты владыки с католическим миром, поскольку Запад все время держал Русскую Церковь на контроле. Допустим, захотели закрыть Духовную академию, но в это время из-за границы приезжают студенты – тут уже не закроешь. А план был вполне определенный – к 50-летию советской власти закрыть духовные школы в «городе Ленина».
Л.И.: За последние годы дважды были переизданы воспоминания архиепископа Василия (Кривошеина) о митрополите Никодиме, которые полны критики. Как вы относитесь к этим воспоминаниям?
А.А.: Я помню, владыка Никодим мне говорил: «Стоит владыке Василию что-то сказать по секрету, и через день об этом знают не только в Брюсселе, но и в Париже». Он был человеком довольно-таки несдержанным на язык. Кроме того, в эмигрантском мирке все воспринималось по-своему, все трансформировалось в виде слухов, пересудов, искаженной передачи данных. Они не понимали, что у них-то можно говорить все, что хочешь, а владыке Никодиму нужно будет обратно возвращаться в «зону». Помню, что перед отъездом за границу владыка Никодим всякий раз предупреждал меня: «Смотри, будь осторожен с эмигрантами. Они могут всех нас подставить».
Хотя воспоминания владыки Василия (Кривошеина) для церковного историка, несомненно, очень ценны – он пишет о визитах в СССР со своей колокольни, и, кроме того, он обозначает в рассказе многие подводные камни и течения, что до него, пожалуй, никто еще не делал.
Л.И.: В последнее время появились воспоминания, в которых духовные чада покойного ярославского старца архимандрита Павла (Груздева) и почитатели блаженной Любушки сусанинской свидетельствуют о том, что они постоянно высказывались против католических симпатий митрополита Никодима. И будто бы даже предсказывали ему смерть в Риме у ног Папы. В тех же источниках мы встречаем утверждение, что владыка был отравлен, выпив на приеме кофе с ядом. Что вы скажете об этом?
А.А.: Мы часто встречаемся с таким явлением: народная молва придает отдельно брошенным фразам житийный характер. Приведу такой пример. Вспомним о кончине митрополита Иоанна (Снычева) – он ведь умер «у ног супруги Собчака», тоже внезапно и совсем не в благочестивом окружении и обстановке – и тут народная молва пустила слух об отравлении. А что касается владыки Никодима, по ватиканскому протоколу, никаких чашечек кофе на приеме быть не могло.
Схема мифологического мышления хочет в шекспировском духе преобразовывать действительность. Мы должны с пониманием к этому относиться и стремиться к историческому подходу.
Л.И.: В Церкви существует правило – высказывать суждения о человеке только тогда, когда пройдет определенное время со дня его кончины. А когда сразу после кончины человека начинают делать либо святым, либо уничижать его, то чаще всего это делается по страсти.
А.А.: Да, у нас есть примеры такой поспешности. Иногда они выглядят анекдотично, я имею в виду бесчисленные переименования городов и улиц, переписывание истории и пр. Не надо торопиться оценивать, нужно собирать факты, копить их, а будущее все поставит на свои места.
Л.И.: Вы писали свою книгу о митрополите Никодиме и его времени не только как очевидец событий, но и как церковный историк?
А.А.: Я преподаю в Духовной академии «Сравнительное богословие», а не обличительное, преподаю «Историю западных исповеданий». Этот подход описания, а не обличения, стараюсь сохранять во всех своих работах. Иначе получается так: какой-нибудь архиерей или батюшка, например, мотается в Гамбург за «гуманитаркой», кормится там от протестантов, возвращается сюда, начинает протестантов ругать. А потом едет в Гамбург и опять получает «гуманитарку» и «конвертики на карманные расходы».
Л.И.: Самое трудное в рассказе о недавно отошедших, а тем более о еще живущих людях – это соблюсти объективность, не впасть в эмоциональные крайности. На мой взгляд, в воспоминаниях о митрополите Никодиме вам это вполне удалось.
А.А.: Я описал то, что запомнил, чему сам был очевидцем.
(Главы из воспоминаний читайте на следующей странице)
 | назад |
| вперед |  |
