ПАЛОМНИЧЕСТВО
ПРЕОБРАЖЕНЬЕ НА ВЕЛИКОЙ
Накануне знаменитого крестного хода наша редакция отправилась в свое,
журналистское, паломничество в Великорецкое
Встреча у крылечка
Отправившись в Вятский край, решили мы непременно побывать в Великорецком. Ведь с тех пор, как наша редакция участвовала в крестном ходе на реку Великую, в селе Великорецком многое изменилось. Там уже действует монастырь, полным ходом идет реставрация храмов. Обитель возглавляет игумен Тихон (Меркушев) – тот самый священник, которого многие православные Вятской епархии, да и всей страны, знают в лицо. Ведь это он многие годы возглавлял знаменитые ходы на Великую. В прошлый раз в пути поговорить с ним не удалось (все-таки мы были тогда паломниками, а не журналистами), и теперь представился повод взять интервью.
Звоним в монастырь: так и так, скоро приедем. «Приезжайте, – ответили на другом конце провода. – Только отца-настоятеля в монастыре нет, сами его ждем. Он cейчас в Сербии, в паломничестве. Вы запишите его сотовый телефон...»
Делать нечего, отправляемся в Киров брать интервью с другими людьми. В один из вечеров, сидя в гостинице, наудачу набираем номер игуменского мобильника. После далеких гудков раздается голос отца Тихона: «Да... это я». Из телефона доносится хруст шагов по гравию, слышен лай деревенских собак. Интересно, где он? Все еще в Сербии или уже в Великорецком?
– Я только что из Москвы, сейчас в Кирове, – сообщил игумен. – Завтра схожу на прием к владыке и поеду к себе монастырь.
– Батюшка, давайте мы вас подвезем, заодно и поговорим, – предлагаем мы. Встречу назначили в Трифоновом монастыре, где епархиальное управление.
* * *
Весна в Вятский край приходит раньше, чем к нам в Коми, и удивительно, какое яркое и теплое здесь солнце. Сижу на деревянной скамеечке у входа в купальню и нежусь... Даже не верится, что мы в самом центре полумиллионного города. Утро в разгаре, обыкновенный рабочий день, но тишина – как в деревне. Задумчиво бормочет-булькает родник преподобного Трифона Вятского, окруженный бревенчатыми стенами. Поскрипывая ступеньками, по лестнице спускаются девушки-горожанки в джинсах и простых ситцевых платках. Набрав воды в пластмассовые бутыли, идут дальше по своим городским делам. Шагает куда-то рабочий из епархиальной мастерской, останавливается и, вытерев ладони о комбинезон, бросает в лицо пригоршню сверкающей на солнце святой водицы. Лестница, купальня, часовня над источником, настил под ногами – все это деревянное, уютное.
Когда-то здесь, на высоком берегу Вятки-реки, так и было: деревянные кельи, деревянные церкви, высокий тын из заостренных бревен. Сейчас Трифонов монастырь окружают каменные стены, только на одном из углов высится бревенчатая нахлобучка с куполом – словно сторожевая башня, смотрящая из глубины веков. Оттуда, из древних времен, пришло на Вятскую землю и почитание Николы Великорецкого.
Хлопает дверца – из купальни выходит наш сотрудник Евгений Суворов, весь мокрый и просветленный. И мы вместе, в который уже раз, наведываемся к епархиальному управлению. У входа все так же, как и десять минут назад, стоит священник с окладистой рыжей бородой – игумен Тихон. До этого он разговаривал с каким-то мужчиной, теперь ему исповедуется женщина в платочке. «Даже войти в епархиальное управление не дадут!» – осудил я про себя. Появляется еще одна женщина, сложила ладони лодочкой:
– Батюшка, вашу бороду издалека видно, как огонек!
Да... Отца Тихона – предводителя хода на Великую – здесь, кажется, знают все. Тянутся минуты, батюшка все на том же месте, беседует с разными людьми, мы поджидаем рядом. Вдруг игумен оборачивается к нам и вполголоса предупреждает: «Владыка». Ко крылечку подкатывает машина, мы непроизвольно выстраиваемся в шеренгу, дверца открывается...
– А это еще что за делегация? – басовито спрашивает митрополит Хрисанф.
– Редакция «Веры». Изучаем жизнь епархии.
– Это хорошо, – владыка говорит нам ободрительные слова, благословляет, потом шествует дальше. А я-то думал, чего это отец Тихон все у крыльца стоит! Этак он и нас под святительское благословение подвел.
После аудиенции с владыкой о.Тихона уже ничто в городе не держит, освобождаем ему переднее сиденье в машине (как и в крестном ходе, батюшка должен быть впереди), усаживаемся – и в путь, в Великорецкое.
Поклон из Сербии
Для завязки разговора интересуемся у о.Тихона, как съездилось ему в Сербию.
|
– Ездил я туда в первый раз. Это был ознакомительный тур паломнической службы «Радонеж», и нас пригласили просто как священников – меня и о.Иова, наместника Трифонова монастыря, – отвечает игумен. – Посетили мы древние монастыри Жича, Студеница, Сопочани и бывшую столицу Черногории – Цетинье, где находятся мощи Иоанна Крестителя. Кстати, для ваших читателей сообщу: скоро, возможно, эти мощи впервые прибудут в Россию. Митрополит Черногории Амфилохий сказал нам, что сейчас ведутся переговоры об этом с Московской Патриархией.
– Наш Север они тоже посетят?
– Не знаю, какой маршрут выберут. Но вот такая информация. Принимали нас очень сердечно, искренне. И страна красивая. Удивляюсь тем обеспеченным русским, кто каждый год ездит отдыхать в Турцию: почему бы им не выбрать Черногорию? Море, хороший южный климат, полезные воды и, главное, столько наших, православных, святынь. Не передать, что мы испытали, когда увидели воочию мощи Симеона мироточивого, родителя св.Саввы Сербского, и св. мощи его матери св.Анастасии. Познакомиться ближе с историей Сербской Церкви – это было очень полезно духовно, православный мир стал больше для меня.
– После свержения Милошевича к власти в Сербии и Черногории пришли демократы, ориентирующиеся на Запад. Изменилось ли после этого отношение к России?
– Конечно, нет! Вот лишь один факт: в Черногории, где много курортов со средиземноморскими пляжами, иностранцам ограничена возможность покупать землю, она считается национальным достоянием. А русским не препятствуют, принимают нас как бы за своих. И наши соотечественники там уже много участков приобрели. Что же касается демократии, то она ничем не отличается от нашей. Все как в России: богатые еще больше богатеют, а большинство терпит нужду.
– Древние монастыри Косово и Метохии не удалось посетить?
– Нет, туда и запланировано не было. Вы сами знаете, что там творится: православные церкви разрушают, монахов убивают.
– Сейчас много пишут о самоопределении Косово. Отдадут его албанцам?
– Одному сербу я задал этот вопрос, он ответил: «Сербы никогда это не подпишут. При удобных политических обстоятельствах – не сейчас, в будущем – Косово все равно вернется к нам». Меня это удивило. Казалось бы, уже потерянная территория, но в Сербии так не считают.
– Чем все-таки сербы отличаются от нас, русских?
– Если говорить о Церкви, то у сербов более сильная связь с наследием Византии, у них сохранилась преемственность. Кстати, до 17-го года мы ведь тоже подчеркивали свою принадлежность к византийской традиции – называли себя Греко-Российской Церковью. А сейчас это забылось. Что еще любопытно. Мы часто переезжали с места на место и всюду видели дорожные знаки с изображением храмов – они указывали, что вот поблизости можно остановиться и помолиться. Селения в Сербии небольшие, вроде наших деревенек, и всюду есть часовня или храм. Видно, закрытия «неперспективных» деревень там не было.
По национальному характеру мы с сербами тоже чуть отличаемся. Мне думается, в нас больше еще такой нераскрытой внутренней энергии. Возможно, по своему внутреннему потенциалу русский человек имеет большую силу, вот только обращает он эту силу не на то, что следует. Чаще всего это выражается в агрессии, недовольстве, всяких страстных проявлениях, в том числе в разгульном образе жизни – в винопитии, табакокурении. А в Сербии мы увидели народ тихий, мирный, я бы сказал, умиротворенный. Представьте, полтора часа гуляли мы по вечернему Белграду в самый пик выходных дней – народу на улице масса, семьи, молодые пары. И все спокойные, выдержанные, никто пиво не распивает, не горланит, все очень чинно. За все время встретили только двоих с дымящимися сигаретами, больше курящих не было. А ведь эти люди недавно пережили войну, бомбежки! После Москвы, откуда отправилась наша группа, Белград мне показался очень оживленным городом – в смысле того, что там больше радуются жизни, просто живут.
Эх, если бы нашу кипучую энергию направить в правильное русло, упорядочить, как в Сербии, наша Россия была бы непобедима, она сразу бы выросла в великую православную державу.
– А такие крестные ходы, как на реку Великую, в Сербии есть?
– Оказывается, нет. Когда мы рассказали о нашем крестном ходе, я уж не помню кто, кажется митрополит Амфилохий, сказал: «Так это ж русские! Только они могут в течение трех дней по дождю, по бездорожью идти...» Конечно, наши поступки вызывают у сербов восхищение. Они говорят не просто «Россия», а «великая Россия». Наших воинов – тех, что были в числе миротворцев в Косово, очень ценили за мужество и смелость. Еще в 2002 году, помню, довелось мне разговаривать с одним сербом-офицером, и на мой вопрос, как там наши солдаты в Сербии, он стал подбирать точное определение: «Вот они такие... смелые, нет... фанатичные, нет...» Так и не смог подобрать слова – столь был восхищен бесстрашием наших парней. Хотя, заметьте, сами сербы далеко не робкий народ: вся их история – это подвиг. Они отчаянно воевали против мусульман, а потом, единственные в Европе, не покорились Гитлеру, хотя тот бросил множество дивизий в Югославию. Будучи в Сербии, понимаешь, что они как нация могут постоять за свою независимость. И последнюю войну – с НАТО – они не забудут. В Белграде у телецентра мы видели памятник, воздвигнутый жертвам натовской бомбежки. Чтят своих погибших и не считают себя побежденными.
Кусочек святого града
Слово за слово, и вот мы уже в окраинном районе Чижи, о.Тихон просит свернуть на одну из улочек. Поворот – и вмиг очутились в глухой деревушке, иначе и не назовешь это местечко Кирова. Слегка пробуксовывая, машина медленно ползет по жирному бутерброду из грязи, центральному здешнему «бродвею», и останавливается в тридцати метрах от сельского деревянного дома – дальше не проехать. Эх, Россия... Мимо нас, весело шлепая по грязюке, пробегает стая собак. Так вот откуда взялись деревенские звуки, когда мы звонили отцу Тихону!
– Родительский дом, – поясняет игумен. – Сюда мои родители переехали из Сунского района в 27-м году, перед самой коллективизацией. Бросили там крепкую большую избу, землю, все свое крестьянское хозяйство. И вовремя, все равно бы отобрали. Когда я ехал в Сербию, то по дороге в Москву познакомился с попутчицей – она, оказывается, живет в 10 километрах от родины моей бабушки. Говорит, деревня-то, откуда родители бежали, давно уж стерта с лица земли.
Батюшка выносит из родного дома баул со священническими принадлежностями и резиновые сапоги, обвязанные веревкой, – весеннюю обувку для Великорецкого. «Ну, можно ехать».
– Получается, вы коренной вятский? – спрашиваю игумена.
– Здесь, в Кирове, родился, здесь же на клиросе послушание нес, рукополагался, а потом направили меня в Омутнинск, – рассказывает священник. – Служил там 15 лет, пока не направили Великорецкий монастырь поднимать. Постриг принял в 1989 году. Вот и вся биография.
– В Омутнинск вас на пустое место послали или там уже действовала церковь?
|
– Была деревянная церквушка. А потом мы большой храм построили, во имя иконы Божией Матери «Троеручица»... Вот вы интересуетесь братской Сербией, сколь она близка нам. А спроси любого: откуда пришла «Троеручица»? Большинство скажет, что это наша, русская, икона. Люди образованные вспомнят, что она Афонская. А на самом деле – это сербская святыня, очень почитаемая там. Первый сербский архиепископ Савва привез ее из Иерусалима как благословение своему народу, и впоследствии «Троеручица» была перенесена на Афон – в сербскую лавру Хиландар. И таких сербских «русских» святынь у нас множество. Точно так же в Сербии почитаются наши иконы и святые, например Александр Невский, Серафим Саровский – они там свои, «сербские».
Или взять святой град Иерусалим. Еще в старину Патриарх Никон воздвиг Новый Иерусалим с храмом Воскресения Христова – наш, русский. Такой же храм, точнее центральная его часть – часовня Гроба Господня, – был и у нас на Вятке, его устроил преподобный Стефан Филейский после паломничества на Святую Землю. По его примеру и мы в подвальчике, под клиросом церкви иконы «Троеручица», сделали такую же Кувуклию. Правда, за неимением места у нас получилась только пещера Гроба, без придела Ангела.
– И что в вашей часовне находится, Плащаница?
Батюшка заулыбался, довольный вопросом:
– А не поверите! Там в центре лежит тот самый камень, на который Иосиф положил умершего Христа, на котором Господь воскрес и с которого появляется Благодатный Огонь. Конечно, не весь камень, а малая частица... Это давняя история. Когда в храме Воскресения Христова был ремонт, один епископ Русской Зарубежной Церкви молился в пещере Гроба. Бил земные поклоны, и каким-то образом камешек отлетел от плиты и оказался в рукаве его рясы. Это он счел за благословение Господне. Потом камешек поделили, и нам досталась частица. Когда я приезжаю в Омутнинск, то всегда в этой пещере принимаю исповеди, соборую. Место тихое, благодатное, очень умилительно там молиться.
Батюшка замолчал, о чем-то думая. Мы уже были на выезде из города, за окошком проплыли самолет на постаменте и надпись «Авитэк».
– Вот, кстати, здесь, за Авитэком, находится Филейский аэродром, а прежде было село Филейское. Здесь преподобный Стефан и подвизался и часовня Гроба Господня стояла, – показал игумен на окошко. – Когда он в Иерусалим ехал, то в пути ему Никола Чудотворец явился.
Было это в Крыму, в тот июньский день, когда на его родине начинался крестный ход на реку Великую. Представил Симеон Куртеев (мирское имя Стефана), как из Вятки вытекает живая человеческая река, поющая стихиры, а впереди покачивается чудотворный образ Николы – и загрустил он. Захотелось присоединиться к крестному ходу, и стал он молиться. И вдруг, как потом вспоминал Симеон, был он восхищен духом на высоту и увидел там святителя Николая Чудотворца... До этого Симеон паломничал по многим местам, был на Афоне, но после той памятной поездки в Иерусалим (в 1870 году) решил уже никогда родину не покидать. Поселился он близ Филейки. Через это село каждый год шел крестный ход на Великую, и Симеон крестоходникам раздавал свои духовные книги. А потом принял и монашество, основал пустыньку, выросшую в Александро-Невский монастырь. В этом монастыре впоследствии возрос и другой наш подвижник – преподобный Матфей Яранский. Так что Никола Великорецкий осветил дорогу многим нашим святым. Так и должно быть – ведь он, как и преподобный Трифон, духовный покровитель Вятской земли.
(Продолжение на следующей странице)
 |
назад |
|
вперед |
 |
