НАУКА И ХРИСТИАНСТВО

НАУКА – ЭТО ВСЕГДА ВЫБОР

Ностальгия по космической державе

Детство и юность наши прошли в космической державе. Только сейчас понимаешь, какой идеалистический пафос, отрывающий от зацикленности на мирской, земной суетности, получал весь народ, почти ежедневно слушая новостные сводки о новых космических спутниках, о запуске «востоков», «восходов», «союзов», орбитальной станции «Мир». В то время, когда мальчика спрашивали: «Кем ты хочешь стать?» – чаще всего можно было услышать: «Космонавтом или летчиком».

Сегодня чувство космического предназначения человека, которое в XX веке выразили русские космисты (а еще раньше, в середине XIX столетия, Н.Федоров), сменилось идеологией «рыночников»: главное для них – побыстрее получить прибыль здесь и сейчас. Дети уже не хотят стать летчиками, учеными, космонавтами, их мечта – стать бизнесменом или, на худой конец, бухгалтером, экономистом, юристом.

Двадцать лет я проработала научным сотрудником, очень любила свою работу, атмосферу постоянного поиска, конференций, симпозиумов, где люди сообща исследуют один и тот же предмет и обнаруживают все новые мыслительные глубины. Но вот уже почти десять лет, как я ушла из науки, а о положении моих друзей, которые остались ей верны, без боли говорить нельзя.

Могу сказать, что преклоняюсь перед своими сослуживцами, перед всеми исследователями (недавно, посетив несколько научных архивов, я обнаружила, что их читальные залы по-прежнему забиты до отказа), которые, несмотря на материальные трудности, продолжают заниматься научно-исследовательской работой.

Настоящих ученых, которые еще «стоят на посту» в наше время, без преувеличения можно назвать подвижниками. Об одном из них я и хочу рассказать.

Небесный механик

Член-корреспондент АН СССР (а потом и РАН) В.К.Абалакин семнадцать лет был директором Пулковской обсерватории, что на окраине Петербурга, и сейчас продолжает там работать. Его путь ученого – образец верности Богом данному таланту.

Родился Виктор Кузьмич Абалакин в 1930 году в Одессе (хотя фамилия явно выдает сибирские корни – Абалакская икона Божией Матери почитается в его семье). Отец Виктора был инженером-судостроителем, в доме было много специальных книг, которые мальчик с увлечением читал уже в школьные годы. Это чтение привило любовь к математике (позднее Виктор Кузьмич узнает изречение Эйнштейна: «Бог говорит с нами языком математики»).

Как истинный одессит, молодой Абалакин хотел связать свою любовь к математике с морем. И решил поступать в Водный институт. Но медицинская комиссия не приняла юношу из-за зрения, предложив зачислить его на отделение экономики (мечта многих современных школьников). Но Виктор предпочел сдавать экзамен еще раз – и поступил в Одесский университет на астрономическое отделение физико-математического факультета.

«Астрономия – счастливая наука, она не нуждается ни в каких украшениях. Потому что ее украшают звезды над головой человека», – говорил французский ученый Араго. Процитировав это изречение, Виктор Кузьмич признается: «Я испытываю справедливость этого утверждения долгие годы – ни разу не пожалел о том, что именно астрономии посвятил свою жизнь».

После окончания университета Абалакин был направлен в Москву, где стал учеником знаменитого алгебраиста Отто Юльевича Шмидта. Но тут он столкнулся с характерным для советского времени явлением – старанием подчинить науку идеологии. Шмидт был главным редактором Большой Советской энциклопедии и различных иностранных словарей, совмещая это с директорством Геофизического института. Он направил Абалакина как астронома в отдел «эволюции Земли». В ту пору весь отдел трудился над тем, чтобы поддержать космогоническую гипотезу Шмидта о происхождении Земли. Советские идеологи очень приветствовали эту гипотезу, так как она выводила атеистическую теорию эволюции на космический уровень. Как предположил Шмидт, миллионы лет назад Солнце захватило газопланетное, или протопланетное, облако и из него эволюционировали все планеты. Сотрудники отдела должны были обосновать эту гипотезу «со всех сторон». Но гипотеза так и осталась гипотезой. А Абалакин через два года постарался расстаться, как он сам говорит, с «неприятным окружением Шмидта», попросив о переводе в город на Неве – в Институт астрономии.

Виктор Кузьмич выбрал для себя стезю практика, а не теоретика. Он занимался только тем, что доступно наблюдениям: определением движения небесных тел, звездных скоплений и их динамикой – тем, что называется небесной механикой. То есть тем, что, как он уже в начале своего научного пути осознал, доказывает премудрое, разумное творение Вселенной – доказывает существование Творца. Потом уже, когда он познакомится с Еленой Ивановной Казимирчак-Полонской (см. о ней статью «Небеса да поведают славу...» в № 506 «Веры»), он узнал библейское выражение, которая та любила повторять: «Дивны дела Твои, Господи, вся премудростию сотворил еси!»

Страж Пулковских высот

Институт теоретической астрономии, где много лет трудился В.К.Абалакин, занимался и многими практическими задачами – навигации, геодезии. Но в начале 1990 годов, он, как и многие наши НИИ, был уничтожен. Впрочем, к тому времени (с начала 1980-х) Виктор Кузьмич уже там не работал, а возглавлял Пулковскую обсерваторию. На этом посту и началось не только научное, но и человеческое его подвижничество. Сначала пришлось бороться, как вспоминает Виктор Кузьмич, с «компанией довольно сомнительного свойства людишек в экономическом звене», которых «пришлось убрать, как не соответствующих духу Академии». Последнее выражение передает позицию Абалакина и до сего дня – он верит в особый «дух Академии наук», который пытается оградить от меркантилизма. А в то время «сомнительных людишек» защищали райкомы и горкомы, так что освободить от них обсерваторию Виктору Кузьмичу удалось лишь ценой инфаркта. И позже все 17 лет директорства Абалакину пришлось сражаться «со всякого рода посягательством» на его дорогое Пулково.

Здесь я хочу сделать лирическое отступление – сказать несколько слов о Пулковских высотах, о которых мало знают не только иногородние, но и многие петербуржцы. А между тем, по словам Абалакина, «это наш райский уголок» в черте огромного города.

«Высотами» эта местность названа недаром – здесь действительно самая высокая точка города. Еще лет десять назад Пулково от города отделяли километра два-три незастроенных поля, что придавало ему загородный вид. Обсерваторию основали здесь еще в начале XIX века, поэтому классический стиль присутствует во всем – и в постройках, и в планировке парка. Пулково – это целый городок, в котором традиционно астрономы не только работали, но и жили. Он утопает в зелени, здесь много реликтовых серебристых елей и простых столетних лесных красавиц, обильно растут липа, клен, ясень, дуб. Особенно красиво здесь осенью. Когда стоишь на Пулковской горе у Поклонного креста, который поставлен в память о тысячах воинов, погибших на высотах во время войны, машины, снующие внизу на трассе, кажутся игрушечными, а весь город, тонущий в техногенном облаке, нарисованным на картинке. В Пулково живут уже несколько поколений семей астрономов, и все друг друга знают – от мала до велика.

И вот этот «райский уголок» в перестроечные времена стали усердно разрушать. Сначала начали строить заводы на Пулковских полях. Это противоречило условиям наблюдений – для того чтобы не нарушалась их точность, в радиусе трех километров от обсерватории должно быть пустое пространство. Абалакин пытался бороться с вторжением, но столкнулся со слишком крупными акулами. А позже «чуждопосетители» добрались и до самого городка. Когда началась повсеместная приватизация, «новые русские» свои аппетиты стали распространять на обсерваторский городок. Наука в нашей стране оказалась никому не нужной, но нужны были сами здания.

Я помню то время, помню, как угрожали Виктору Кузьмичу, как устроили небольшой пожар в библиотеке, с обещанием, что это только начало... Но, как говорит страж Пулковских высот, «слава Богу, удалось отбиться». Теперь понимаешь, что действительно – слава Богу. То, что Пулково как научный городок удалось тогда сохранить, сейчас представляется чудом.

Уже несколько лет Виктор Кузьмич не возглавляет обсерваторию, но он не покинул ее, его новая должность – советник Академии наук – в каком-то смысле даже более авторитетна, чем директорская. По-прежнему его присутствие в Пулково служит гарантом сохранения «духа Академии», сохраняет от развала и распродажи.

Пока мы разговаривали с Виктором Кузьмичом, к нам подходили электрик, завхоз, коллеги-ученые, шофер – и на обращение каждого из этих людей Виктор Кузьмич отзывался с тем неповторимым тактом, вниманием, сердечностью, которая отличает людей «старой породы». Так деятельность человека отпечатывается на всем его облике. Надеюсь, это передалось и его ученикам.

А как же обстоят дела в обсерватории? С радостью я узнала, что наблюдения по-прежнему ведутся, что ученые продолжают рассчитывать движения звезд и планет. Что, несмотря на нищенские зарплаты (если каждый день ездить на городском транспорте, то ее на месяц не хватит), не бросают своего дела. «Если человек чем-то увлечен, его ничто не остановит», – убежден Абалакин.

Порадовало, что в обсерваторию на работу приходит и молодежь. Хотя студенчество видит, что на науке сейчас много не заработаешь, не все поддаются «химере сегоднешнего дня – работе в сфере менеджмента».

По свидетельству Абалакина, не только у нас, но и на Западе, науку «теперь стали держать на голодном пайке, в силу того что политиканы, видимо, не очень хорошо учились в школе». Между тем в России до сих пор остается больше «крылатых людей», чем на Западе. О циолковских и кулибиных нашего времени не снимают научно-популярных передач, как было в пору нашего детства, и потому о них мы не знаем.

Вечная тема

Я специально не задавала Виктору Кузьмичу Абалакину вопросы на уже избитую тему – о «науке и религии». Но, так или иначе, разговор наш сводился к этому.

Виктор Кузьмич – человек православный, церковный, и для него проблема отношения веры и разума решается очень просто.

– Изучая гармонию мироздания, я вижу Творца, – говорит академик. – Случайности, какую допускают материалисты, быть не может. В свое время Л.Пойлинг, замечательный американский ученый, в ответ на то, что как же это он – ученый – может верить в Бога, говорил: «Видно же, что мироздание создано по плану, а не произошло стихийно. Если верить в стихийность, то нужно согласиться с тем, что тот дом, который вы видите из моего окна, возник случайно, стихийно: в штате Невада крупнейший ураган вырвал с корнем деревья, обточил их, изогнул в виде рам, а в это время в Калифорнии ударила молния в пляж и получились стекла, и все это еще одним ураганом было доставлено на место, где было извержение вулкана, которое выбросили кирпичи правильной формы и сложило в виде красивого здания». Мне очень нравится эта образная иллюстрация атеистической «кочки зрения» на мир.

Говорили мы и о богодарованности веры. Виктор Кузьмич подчеркнул такой факт: несмотря на то, что наука все глубже проникает в законы мироздания и их премудрость становится очевидней с каждым годом, многие ученые так и остаются неверующими. Спорить с ними, убеждать их бесполезно – сердце закрыто для восприятия Божьего откровения, и ничего тут не поделаешь. Вера не заслуживается, она – даруется.

Спросила я и о жизни на других планетах (как не спросить, когда беседуешь с астрономом?). Академик ответил, что этим направлением больше занимаются на Западе. И вспомнил о своем американском друге-радиоастрономе Ф.Дрейке, который посылал специальные закодированные послания в необозримую Вселенную. Никакого ответа пока не пришло.

– Человеку дан Господом пытливый ум, – сказал Виктор Кузьмич. – Но сам человек этот ум часто заменяет воображением или же не может положить пределы своей пытливости. Так появилась всякая фантастика об инопланетянах, «тарелках», которая стала коммерческим инструментом оболванивания детей, да и взрослых тоже. Никаких научных подтверждений утверждениям уфологов не существует.

Но, с другой стороны, по мнению Абалакина, и «апологетическая наука» не всегда может сослужить добрую службу. Тут он вспомнил книгу, написанную в начале века Н.А. Морозовым, «Откровение в грозе и в буре», где автор рассматривает Апокалипсис Иоанна Богослова с точки зрения астрономии (в его работе принимали участие пулковцы Н.А.Ляпин и Н.М. Каменьский). Желание ученых было благим – использовать науку для «поддержки» христианства. Но прошло время, мы узнали больше о Вселенной, и эти ученые рассуждения выглядят уже иначе – они сомнительны. Полезно ли это для веры?

То же можно сказать о попытке астрономически объяснить появление Вифлеемской звезды. С помощью науки стараться подтвердить то, что дано в Божественном Откровении, – это путь ошибочный. Сам принцип науки – движение, появление новых гипотез, опровержение их, снова появление новых гипотез. Религия же говорит о вещах неизменных.

Религия и наука могут говорить об одном объекте, но на разном уровне. Поэтому научные усилия все-таки нужны. Ведь человек в поисках ответа на вопросы о строении мироздания возвышается сам и возвышает других. Но не нужно унижать веру, пытаясь научными доказательствами доказать ее правоту. Хотя, конечно, по-всякому бывает. Например, находка археологами Кумранских рукописей, подтвердивших историчность Лица Христа, конечно же, была для верующих радостным событием. Может быть, кого-то из рационалистов эта находка подвела к вере. Но такие находки и открытия происходят естественно, непроизвольно, а не потому что кто-то усиленно научным способом хочет доказать истины веры.

По вере надо жить, действовать, совершать поступки, а наука – это область работы пытливого ума. Результаты открытий которого могут быть направлены как на добро, так и на зло.

В заключение нашего разговора я поинтересовалась точкой зрения Абалакина на распространенный сегодня взгляд в научных кругах, что мы стоим на грани невиданного в истории человечества научного прорыва. И сейчас человечество стоит перед выбором – либо мы двигаемся по прежнему, проторенному пути, который привел к международной борьбе за источники энергии (нефть, газ), либо дается ход новым технологиям, которые открывают путь для дешевых источников энергии. Но и на этом новом пути нас ждут свои опасности – развив технологии, мы можем переступить за грань материи и вступить в контакт с «духами поднебесными».

Абалкин высказал свои замечания об этих прогнозах, но мы сошлись в одном: Россия сейчас действительно стоит перед выбором. Либо совсем уж скатиться в варварство (и кормиться от рынка, пока хватит природных ресурсов или пока у нас не отберут их силой), либо двигаться вперед, развивая науку, но не теряя при этом нравственные ориентиры.

На науку и ученых в наши дни ложится больше ответственности, чем когда-либо в истории человечества. Сейчас весь вопрос в том, на службу кому будут поставлены «прорывные научные открытия». И будем молиться, чтобы они были во славу Божию.

Людмила Ильюнина

назад

вперед