ИСТОРИЯ ЦЕРКВИ

ПЕРВЫЙ ПАТРИАРХ

В 2007 году исполняется 400 лет со дня блаженной кончины святителя Иова Московского

История Патриаршества на Святой Руси знала свои взлеты и падения. Более чем на два века после Петра Великого трон патриарший опустел. По своей воле мы отказались тогда от чести, которой так долго добивались. И прежде и после этого на Святейших оказывалось громадное политическое давление. Это было искушение, которое не все они сносили с одинаковым мужеством. Но вместе с тем были среди наших духовных вождей истинные исповедники за Христа. Среди них первый наш Патриарх святитель Иов и первый после возобновления Патриаршества святитель Тихон. Эта подробность замечательна и помогает различить действие Святого Духа в истории Русской Церкви. Дважды Отец Небесный полагал начало Патриаршеству на Руси и оба раза становил в его основании любимейших Своих учеников, запечатляя их сыновство страданиями.

Бегство из-под венца

Наш рассказ сегодня о Святейшем Иове – воистину многострадальном, о человеке, который подвигом своей жизни рассеивает печаль на сердце, страх за Церковь и Русскую землю. Иван (так его звали до пострига) родился в старинном русском городе Старица, где был обучен грамоте своим учителем – настоятелем Успенского Старицкого монастыря архимандритом Германом.

Родители надеялись, что воспитание, почти иноческое, поможет сыну приобрести ту строгость нрава, без которой монах ли, мирянин ли не более чем тростник, ветром колеблемый. О том, что сын может посвятить себя служению Церкви, родители, судя по всему, не помышляли. А он, между тем, возрастал духом и благодаря любви к Святому Писанию и прекрасной памяти многие его тексты выучил наизусть.

Наконец пришла ему пора из юноши обратиться в мужа. Иван, скорее всего, пытался объяснить, что мечтает посвятить себя Господу, но не был услышан. «Поподвизался и буде, пора взрослеть». Была подобрана невеста, назначен день венчания, с наступлением которого были накрыты пиршественные столы. Утром Иван отпросился у отца навестить духовника и, добежав до обители, со слезами умолил старца Германа о постриге. Тот знал, что скандал неминуем, жалел родителей ученика и его невесту. Но перспектива несчастного, не угодного Богу брака была слишком очевидна.

Напрасно ждали гости жениха. А когда, наконец, бросились вслед за Иваном в Старицкий монастырь, то узнали, что никакого Ивана больше нет. Есть муж с тем же обликом, но другим именем – Иов, не принадлежащий более миру. Отчего было дано ему это имя, можно только догадываться. Быть может, в знак предчувствия будущего. Быть может, потому, что невольная вина перед родителями и едва знакомой девушкой, так и не ставшей в тот день его супругой, жгла сердце и требовала искупления.

Дар слез

Более пятнадцати лет провел Иов в Старицкой обители. Как выковывают булатный меч, так готовил его старец Герман, укрепляя в послушании Богу и бескорыстии, научая сердечной молитве. Пришло время, и Иов стал настоятелем этого монастыря, никого на этом посту не обличая и не оскорбляя, а милуя и воодушевляя.

Это не типично для нашего времени, но не было обычным делом и для шестнадцатого века, для тех лет, когда Москва была залита Грозным царем невинной кровью. Что невозможно было бы осуществить, если бы расслабленность и малодушие не овладели многими. Наша история не знала «Золотого века», каждый день в ней давался дорого. Не мифические атланты держат небесный свод, а святые праведники, ради которых Господь нас милует.

Слава о святом Иове постепенно все дальше распространялась за пределы Старицкой обители. Царь Иоанн умел грешить, но тем больше ценил в минуты просветления тех, кто мог бы вымолить для него прощение. Так отец Иов стал в Москве сначала настоятелем Симонова монастыря, затем Новоспасского, после чего наречен был епископом Коломенским. Он служил литургию так, словно воочию видел лик Божий. Наизусть читал Псалтырь, Апостол, Евангелие, бесчисленные молитвы – и с таким умилением, что сам плакал и вся церковь омывалась слезами. В иные же минуты был, по словам биографа, «прекрасен в пении и во чтении, яко труба дивна всех веселя и услаждая... во дни его не обретеся человек подобный ему, ни образом, ни нравом, ни гласом, ни чином, ни похождением, ни вопросом, ни ответом».

Но иногда так бывает, что человек, актерствуя, достигает внешне того, что умеет святость. Этого нельзя отнести ко святому Иову. Он и перед многими, и наедине с человеком был равно приветлив, милостив, щедр. По смерти святого нашли в его личной казне всего пятнадцать рублей из протекших через руки Патриарха состояний. Все это было роздано бедным и ушло на постройку двенадцати храмов в Москве, Донского, Зачатьевского, Ивановского монастырей, Богоявленской обители в Слободском, близ Вятки, Лукиановой пустыни во Владимирских пределах. Это малая часть совершенного им за время святительства. Но мы зашли несколько вперед, вернемся в те дни, когда о Патриаршестве Россия могла только мечтать.

Установление Патриаршества

После падения Царьграда православие утратило для мира видимое значение. Многим в Европе казалось, что Господь решил устранить ортодоксов с пути Римской Церкви. Но вдруг из восточной мглы все явственнее начала выступать Святая Русь – одна из величайших держав мира, которая на дух не переносила никаких отклонений от древней отеческой веры. Казалось, что Церковь, взамен обветшавшей Восточной Римской империи, облеклась в новую, еще более выносливую и могучую плоть.

В том, что Москва приобрела особое значение, никто не сомневался. Но между тем Русская Церковь в каноническом отношении являлась чем-то вроде епархии Вселенской Патриархии. Это выглядело не вполне естественно. Требовалось признать Русскую Церковь равной среди равных, тем более что она уже существовала и по числу пасомых едва ли не превосходила все остальные патриархии вместе взятые.

Переговоры о возведении Святейшего на Московский престол начались в 1586 году, когда в Россию прибыл Антиохийский Патриарх Иоаким. Были эти переговоры неудачны со всех сторон, куда ни глянь. Неприятнее всего оказалось то, что Московский митрополит Дионисий всячески подчеркивал: Патриарх Иоаким ему не ровня, а слуга какого-то султана. При встрече Дионисий первым благословил Патриарха. Тот возроптал было, но не был услышан. Это было тем неприятнее, что Антиохийский Патриарх по пути в Москву сумел немало послужить русскому делу, помогая бороться с униатами. В конце концов он пообещал способствовать самостоятельности России в церковном отношении и отбыл восвояси. Сообщил ли он о случившемся Вселенскому Патриарху, сказать затруднительно. Едва ли после общения с надменным и бестактным Дионисием (они практически не общались и даже не простились) он пылал желанием помочь нам. Зато наверняка опасался, что Москва, получив свое, может, подобно Римской Церкви, окончательно возгордиться и уйти в раскол.

* * *

Вскоре, однако, Дионисия сменил на кафедре святитель Иов. Это совпало с прибытием в Россию Вселенского Патриарха Иеремии.

Приехал он просить помощи, так как Константинопольский Патриархат обнищал до такой степени, что лишился своей резиденции. Известие, что русские намерены просить об автокефалии и Патриаршестве, застало его во многом врасплох. Он наотрез отказал в этом, после чего Борис Годунов от имени царя Федора начал с Патриархом долгие переговоры. Русские архиереи к ним практически не допускались, и трудно сказать, насколько искренним было полученное в конце концов согласие Святейшего на учреждение в Московском царстве Патриаршества.

Святитель Иеремия отправился на наречение русского Патриарха в Кремль, ни разу не видев митрополита Иова в лицо. Происходящее не слишком его восторгало. Состоялось наречение, через три дня – поставление. Нескончаемый праздник охватил столицу, пышные службы сменялись великолепными обедами, мелькали роскошные, украшенные драгоценностями одеяния, как светские, так и церковные. Патриарха Иова возили на осляти под звон колоколов по всему городу, где шли народные гуляния. Святитель Иеремия глядел на происходящее с глубоким изумлением. У себя в Стамбуле он не смел и мечтать ни о чем подобном и убеждался, что третий Рим – это и верно не выдумка, Византийская империя словно воскресла в лице Московского царства.

Но... «Русское патриаршество – дитя царской воли», – писал историк Карташев.

И это так. Вместе с тем это лишь половина правды. Господь в нашем неидеальном мире вынужден осуществлять Свою святую волю посредством самых разных исполнителей из самых, подчас, неудобных материалов. Как же отличить Его действие от человеческого произвола. Не слишком приятное положение дел с рождением нашего Патриаршества, способное бросить густую тень на историю Русской Церкви, спас, в конце концов, святой Иов. Вот как это происходило.

Лишь 27 января, по окончании торжеств, им с Патриархом Иеремией позволили встретиться без участия высших сановников государства, без пригляда. Это была частная встреча, где в неживое тело русского Патриаршества, слепленное из праха, подобно Адаму, Господь вдохнул жизнь. Потрясенный блеском новой православной империи, святитель Иеремия намерен был уступить первенство, испросив у гостеприимного хозяина благословения. Обладай Иов хоть частицей тщеславия, он с восторгом бы откликнулся на это предложение, но десятилетия борьбы со страстями выковали из него истинного христианина. «Ты мне великий господин, – воскликнул он, – и старейшина, и отец; от тебя принял я благословение и поставление на Патриаршество, и ныне тебе же подобает нас благословить».

Растроганный Иеремия продолжал настаивать: «Во всей подсолнечной один благочестивый царь, а впредь, что Бог изволит: здесь подобает быть Вселенскому Патриархату, а в старом Цареграде, за наше согрешение, вера христианская изгоняется от неверных турок». О, какой бальзам на русское сердце! Не эти ли слова повторялись у нас многие годы, и как приятно было услышать их от главы православного мира. Кто тут не искусится?

Святой Иов устоял. Первенства не принял. В этот миг, благодаря этому смирению, он и стал Патриархом всея Руси уже не только в глазах людей, но и в очах Божиих. Благословение ему было дано, два Патриарха с любовью троекратно расцеловались.

Служение

Среди прочих заслуг первого русского Патриарха отметим миссионерскую деятельность. Она охватила громадные территории. Два русских монаха и три иконописца отправились в Грузию, помогая устроению тамошней Церкви. Много внимания уделено было прибалтийским окраинам, где создана была Корельская епархия, главным делом которой было крещение финнов и карелов. Православные священники появились на Волге, в тех местах, где до тех пор доминировало мусульманство. Благодаря святому Иову книгопечатание превратилось у нас из редкости в систематическую работу. Что важно – прославлено было множество святых, в том числе Василий Блаженный, Иосиф Волоцкий, Даниил Московский, казанские святители Гурий и Варсонофий, мощи святителя Филиппа перенесены на Соловки, где было установлено ему местное празднование.

Когда святой Иов восходил на престол, Русь была еще спокойна, ею правил добрый государь Федор Иоаннович, которого историки по злобе назовут после едва ли не слабоумным, а он просто был милостив и благочестив. Патриарх очень любил его и во всех делах помогал с горячей преданностью. В свою очередь, государь на Совете сначала выслушивал мнение по всем вопросам духовных лиц и лишь затем – бояр. Так создавалась атмосфера правления, освященная Церковью, настоянная на монашеском опыте.

По смерти Федора Иоанновича святой Иов так же верно служил Борису Годунову. Что бы ни говорилось про Бориса, одно верно: о царствовании его просили все – сестра, царица Ирина, архиереи, бояре, народ. Три дня он отказывался от этой чести наотрез, прежде чем дать согласие. Однако вскоре последовал крутой поворот от нравов при дворе государя Федора Иоанновича к методам его грозного родителя. Раздались упреки в адрес Патриарха – отчего он молчит?

Но, во-первых, нам не ведомы их келейные беседы с монархом, во-вторых, «молчание» Патриарха было таким, что пострашнее набата. По словам летописца, «день и нощь со слезами непрестанно в молитвах предстоял в церкви и в келье своей; непрестанно пел молебные пения с собором, с плачем, великим рыданием; также и народ с плачем молил, дабы престали от всякого злого дела, паче же от доводов и ябедничества, и бе ему непрестанные слезы и плач непостижимый».

Из этого видно, что святитель глядел в корень: царь не существует сам по себе, он не кумир и не земной бог и силен по молитвам народным, зависим от того, влекут ли его к доброму или ко злому, развращая доносами и ненавидением друг друга.

Вот не стало Бориса, изменилось ли что к лучшему? Нет, Россия стремительно продолжала рушиться. Так что прав был Патриарх, а не его критики, полагавшие, что вся беда заключалась в Борисе, и согласившиеся на то, чтобы его место занял Самозванец. С момента появления Лжедмитрия Патриарх Иов, уже старый, больной, твердо встал за законного царя. Он отправил послания в Польшу, проповедуя мысль, что хоть и подвернулась Речи Посполитой удачное орудие в лице расстриги Гришки Отрепьева, для того чтобы возвыситься над Русью, – но на лжи ничего крепкого не построишь.

Один из немногих, он понимал, какое опасное, страшное дело затеяли братья-славяне, за которое придется жестоко поплатиться. Насильственное обращение православных в греко-католичество и вмешательство во внутренние русские дела – вот два преступления, которые будут стоить Польше независимости, погубят ее как государство. Бунты, искусственно вызванные в России, вскоре перекинутся на те местности, где их планировали. Есть предел, переступив который, страна лишается благодатного покрова над собой, ввергает себя в руки диавола…

Во все епархии были разосланы грамоты о том, что Гришка Отрепьев не просто разбойник, следом за ним идут латины, желающие извести на Руси святое православие. Тем не менее поход Лжедмитрия оказался удачен, и даже мать подлинного царевича Димитрия, царица Мария Нагая, признала Самозванца сыном. Патриарх же стоял до конца. Когда бунтовщики убили жену скончавшегося царя Бориса и его сына, а дочь отдали Самозванцу, Патриарх не дрогнул, не бежал и не стал молить о пощаде. Окруженный в Успенском соборе сторонниками Лжедмитрия, пришедшими убить его, святой Иов даже не повел на них взглядом, взор его был обращен к образу Владимирской Божией Матери, а на весь храм разносились слова: «О, Пречистая Владычица Богородица! Сия панагия и сан святительский возложены на меня, недостойного, в Твоем храме, у Твоего чудотворного образа. И я, грешный, 19 лет правил слово истины, хранил целость православия; ныне же по грехам нашим, как видим, на православную веру наступает еретическая. Молим Тебя, Пречистая, спаси и утверди молитвами Своими православие». Бунтовщики, обнаружив, что их открыто причисляют к врагам отеческой веры, еще более озлобились, но вместе с тем были подавлены силой духа Святейшего. Избив его, они вытащили Патриарха Иова на лобное место, где бросили, не зная, что делать дальше. Ненавидели, но вместе с тем боялись его – растерзанного, лишенного видимых знаков духовной власти, но неустрашимого.

Далее пришлось ему пережить удар, откуда не ждал. Весь Освященный Собор – аналог нынешнего Синода – присягнул Лжедмитрию, этому предтече антихриста. Все, о чем попросил Патриарх – вернуть его на родину, в Старицкий монастырь. Просьба была исполнена, с наказом держать святого Иова в «озлоблении скорбнем», то есть досаждать ему как только можно. Там через два года и скончался праведник, пережив Лжедмитрия. В простой черной рясе, ослепнув от слез, провел он последние месяцы своей жизни, успев завещать перед смертью патриарший престол достойному преемнику – священномученику Гермогену.

* * *

История прославления св.Иова насчитывает три с половиной века. В 1652 году его нетленные и благоухающие мощи были перенесены в Москву. От них произошли многочисленные исцеления, но канонизация не состоялась по простой причине. Почитатель его, Патриарх Иосиф, в том же году скончался, а затем начался раскол, и память о святом Иове оказалась некстати. Ко всему прочему, осталось после него послание к Грузинской Церкви, где объясняется, почему креститься нужно двумя перстами и прочее, и прочее. В 1907 году, во время празднования трехсотлетия со дня кончины первого русского Патриарха, надежды на его прославление возобновились, но помешали война и революция. Лишь в 1979 году Патриарх Пимен благословил внести имя свт.Иова в число Собора Тверских святых, а в 1989-м состоялось всероссийское прославление.

Чем внимательнее вглядываешься в житие этого праведника, тем явственнее обнаруживаешь, что в нем, как в семени, содержится вся история, все родовые черты русского Патриаршества. Как бы не велика была его слабость перед лицом власти и мира, это лишь внешняя сторона дела, столь ценимая людьми со злым глазом, скользящим по поверхности явлений. Но, вглядевшись пристально в эту историю, мы обнаруживаем там неизменно веру и преданность Церкви, мужество и благородство, идет ли речь о свв. Гермогене и Тихоне или о патриархах Алексии (Симанском) и Пимене (Извекове).

Владимир ГРИГОРЯН

назад

вперед