ПЕРЕКРЕСТКИ

ИСПОВЕДЬ ШОФЕРА

Зима, хлопья снега, рано темнеет. Возвращаюсь из храма, и в салоне автобуса уже включено освещение. Лица пассажиров в электрическом свете какие-то стертые, равнодушные – особенно на фоне только что виденных в храме ликов. «А на самом деле, сколько судеб едет в одном автобусе, сколько сошлось тут бед и радостей, – пришла мысль. – И у водителя своя судьба, но только пол-лица видно через зеркальце обзора. Кто он, о чем думает, что его заботит?»

Недавно познакомился я с одним прихожанином нашей сыктывкарской кирульской церкви, Владимиром П. Он оказался бывшим водителем городского автобуса. Вот ведь, сколько раз я ездил с ним по маршруту и не ведал, что за человек за рулем. Володя показал мне стопку общих тетрадей со стихами, притчами и большим его сочинением «Мысли вслух. Жизнь после смерти». В них описана вся его судьба. Но лучше передам живой рассказ бывшего водителя. Его историю нельзя назвать веселой, но у нее, кажется, счастливый конец.

Сам-то я не сыктывкарский, родился и вырос в селе Усть-Кулом. Недавно ездил на родину помянуть родителей и испугался: как выросло наше кладбище, и все молодые лежат. Иду по селу и запинаюсь о бутылочки из-под «Трояра»... Так что напечатайте мою историю, может, она поможет молодым мужикам удержаться на краю, не спиться и найти свое счастье.

Работал я водителем – и в этом заключалась вся моя жизнь. Был дальнобойщиком, потом накручивал круги по городу на автобусе. Был я капитальным трудоголиком, и, наверное, это меня добило. На «Икарусе» с гармошкой крутился восемь часов, а после смены, вечером, садился на свою тачку, семерку «Жигули», и таксовал до часу-двух ночи. На сон практически времени не оставалось, дремал дома часик-другой. И еще постоянное напряжение после ночных поездок: все ждешь, что сзади на тебя удавку накинут. Ради чего я так ломался? Ради денег, конечно, чтобы дом был полной чашей. Некоторые мужики с получки заначки делали, а я нет – все жене и детям. Жена довольна была, мебель, одежду обновляла.

В 2000 году, когда мне 41 год исполнился, случились со мной два инсульта. Один раз дома долбануло, а второй – в Эжвинской больнице, да так, что всего парализовало. Привезли в Республиканскую больницу, сделали операцию на голову. Как потом рассказали врачи, во время операции сквозь сон я шептал: «Господи, помоги».

А ведь до этого в церковь не ходил, даже крещен не был. И родители мои некрещеными умерли, папа вообще алкоголизмом страдал. И вот вдруг вспомнил я Господа...

Во время операции умирал, но врачи вытащили. Помню, как видел себя со стороны, что на операционном столе лежу, а хирурги в мозге орудуют. А потом унесся я куда-то... Не знаю, может, это и галлюцинация была. Когда я очнулся, то сказал докторам, что вернулся из рая. Что видел? Будто поднялся я на огромный-огромный зеленый холм, а там высокий забор и большие ворота. Издали видно, что за забором стоит деревенский дом-пятистенок. Сзади обычный взвоз, по которому на лошадках сено завозят. Крыльцо высокое. За домом то ли сад, то ли виноградник. Я подхожу к этим большим воротам, а в них маленькая калитка, как в гаражах, – большие ворота для машин, а дверца в них для людей. И вот из этой маленькой калитки выходит мой друг, умерший в 96-м году от инфаркта, тоже Володя. «Ты, – говорит, – куда?» А меня тянет туда, в калитку, и чем ближе к ней, тем как-то облегченней себя чувствую... Хочу зайти, а он ногу поставил: «Я тебя не пущу. Рано тебе. Подними сына сначала, а потом придешь».

Врачи меня спасли. Но организм был весь развален: щитовидная и поджелудочная железы не работали, и еще всякая куча отказов. Лежал прикованный к постели. А в больнице у нас есть компьютерная терапия – отечественная разработка для омолаживания организма. С ее помощью начали меня собирать во что-то целое. В компьютере есть такая программа, которая определяет изношенность организма, биологический возраст человек. И компьютер дал мне 90 лет. А потом эта циферка на мониторе потихоньку начала обратный отсчет...

Все склонялось к тому, что я так и останусь парализованным. Но доктор мой, Валерий Александрович Игнатьев, сделал все, чтобы я ожил. Позже, после выздоровления, стали мне приходить слова, завел я тетрадку и написал «Энциклопедию выживания». В ней описал ту борьбу после операции:

«Буду счастлив, если мои слова кому-то помогут в минуты душевного отчаяния и скорби и не дадут упасть на самое дно. Веревка, натертая мылом, не для нас. Ведь жизнь – это чудо, данное Богом. Непреодолимого ничего нет, нужно только сделать усилие, и выход найдется сам.

Почему-то люди думают, что самоубийцы – это сильные духом люди. Я думаю, это не так, и никто меня не сможет переубедить... Когда я пришел в себя в больничной палате и понял, что не могу пошевелить руками и ногами, мне был всего 41 год от роду. И забралась мысль: «Все, инвалид, и такой молодой. Что же делать?» Я плакал, как маленький ребенок, от обиды: почему я?! Но в моем мозгу даже не пошевелилась эта гнусность, чтобы покончить с собой. Это было бы только проявлением слабости характера и духа. Тогда же, превозмогая дикую боль и обиду, решил: все равно буду ходить. И ходить буду на собственных ногах. Об инвалидной коляске даже подумать не смел. Любой человек от природы ленивый, и я не исключение. Тогда я сказал себе: если я в коляску сяду, то тогда уж точно никогда не встану. А мне так хотелось ходить и жить. И я сделал это. Не сразу, конечно, медленно, с посторонней помощью. Но ведь сделал! И не это ли счастье сейчас для меня?

Один человек мне сказал, мол, я бы лучше повесился, если бы оказался на твоем месте, чем так мучиться. Ответил ему: а я и не мучаюсь, живу полноценной жизнью – со своими горестями и радостями, со своими проблемами, которые стараюсь решать. Мне очень нравится жизнь... Какой бы лютой и суровой ни была зима, все равно неизбежно придет весна. Эти слова написала мне моя мама в письме, когда я служил в армии. А она была доброй женщиной, к сожалению, рано ушедшей из жизни, совсем молодой и красивой. Но из сердца она не уйдет никогда».

Когда вышел из больницы, то сразу принял крещение и стал постоянно ездить в кирульский храм. Кое-как передвигаться я мог – с палочкой.

Обычно как было. Все на службе стояли, а мне как больному разрешалось сидеть. Однажды показалось, что вроде бы священник, стоявший у алтаря, подзывает меня к себе. Встал, пошел к нему. Потом врубился, что в руке чего-то не хватает. Оглянулся, а трость моя у скамейки осталась. Говорю батюшке: «Я трость забыл». Он улыбается: «Ладно тебе, иди давай». С той поры свободно без палки хожу.

Потом прочитал я в Библии про то, как Моисей водил евреев 40 лет по пустыне. Я к себе приложил, и понял, что уже на один год больше иду к вере своей. Но теперь все, пришел. И слава Богу. Иначе бы без Церкви я не выдержал того, что началось после болезни. А началось такое...

Со своими болячками-то я справлялся. Но вот жена... Начались у нас ссоры, не пойму из-за чего. Поскандалим, и, чтобы прийти в себя, начинаю мысленно «Отче наш» читать – единственную молитву, которую тогда знал. Ей меня старушка-медсестра в больнице обучила.

Работать я уже не мог, стал жить на пенсию в 800 рублей. С женой договорились, что буду отдавать ее на детей. У меня их двое, сын и дочь. Но жена не доверяла, думала, утаиваю, и карманы мои проверяла. Обидно мне стало. Кроме этой неполной тысячи, у меня ж вообще денег не было, одеться даже не мог. Последнее, что успел купить на пенсию, – вот этот галстук и эту рубашку. Потом вышел у нас конфликт.

Как обычно, весной в городе отключили горячую воду. А у меня на даче есть баня, но со старой печкой – раз в год приходилось ее ремонтировать. И у себя на бывшей работе, в АТП, я заказал железную печь. Естественно, за деньги. И тормознул с пенсией: «Сейчас тебе денег не дам, за печку расплатиться надо. А то чего мыться в тазике...» Она в крик, мол, тунеядец. Я в сердцах ей: «Тебе или лечиться надо, или ты одержима дьяволом». Она как услышала про дьявола, сразу заключила: «Ну, все, теперь тебя в психушку можно отправить». В общем, крупно поссорились. А тут мои друзья пригласили в Усть-Кулом на рыбалку, и меня почти месяц дома не было. Приезжаю – она уже подала на развод. Мол, сбежал, бросил детей и денег не даю. Плюнул я, уехал на дачу жить. Был это 2003 год.

Живу на даче, зима настала, холодрыга. Устроился я в гостиницу Дома ветеранов, но там обстановка тоже не ахти. Пришлось домой вернуться. А мне многие советовали: ты уйди из дома, пока трагедия не случилась. Или ты чего сотворишь, или она тебя до третьего инсульта доведет. Так и было. Из меня энергия выходит, а ей это и надо – она подпитывается и с удесятеренной силой на меня... У меня кусок доски был принесен для столярничанья, она схватила и давай лупить. И все в одно место – по голове, по операционному шраму.

Не могу понять этих женщин. Одной рукой меня добивает, а другой как бы удерживает, не отпускает. Что ей надо? Мужскую силу я сохранил, жили с ней нормально после больницы. Уже и с палочкой не хожу. Ну, пенсия маленькая, так я ж не виноват. Говорил ей: «Не хочешь мне помогать – не надо. Ты молодая красивая женщина, найди себе здорового мужика, я в церкви за ваше здоровье самую толстую свечу поставлю. И переезжай к нему. А я куда пойду, у меня другого жилья нет».

В прошлом году протянул на даче до 15 декабря. Спал в одежде под двумя одеялами. Когда 26 градусов мороза вдарило, подумал: околею, надо куда-то деваться. И сдался – поехал домой, то есть по месту прописки. Зиму жил там, как собачка приблудная. Дочке 18 исполнилось, она к маме присоединилась: «Ты мне не отец, иждивенец только». Я вспылил, стал обратно на дачу собираться. Сумку с инструментами решил с собой взять, а там у меня такой удобный нож многоцелевой. Жена в крик... Взял я нож и с размаха в стол воткнул. Тут сразу же заявление в милицию, суд, дали мне год условно. Сын приезжал ко мне на дачу, я ему показал заключение суда: «Хочешь посмотреть, как твоего папку уголовником сделали?» Он: «Давай». Читает. «Ну как?» – спрашиваю. «Подожди, я еще до сути не дошел. Пока что ни одного слова правды...» Что говорить, мне даже судья, пожилая женщина, сказала: «Ты, Володя, лучше дома не появляйся. Я вот сейчас после судебного заседания поняла, что жена тебя может спровоцировать – и из условного срока переведет в настоящий срок. Будь осторожнее».

Суд, конечно, на цирк походил. Я под конец сказал сгоряча прокурору, молодой девушке: «Давайте мне хоть смертную казнь, но только скорее заканчивайте». Прокурор оказалась с юмором: «А вам какую казнь?» Я: «Только не через повешение, я щекотки боюсь. Топить тоже не надо, вода сейчас холодная. Пишите – через расстрел».

Это со стороны смешно было, а что внутри творилось... Четыре месяца я не курил, а как на следствие начали тягать, выходил с допросов как выжатый лимон, трясло всего, и снова к табаку потянуло. Из-за этих скандалов получил я два инфаркта. Еще парочку – и уже не жилец.

Своего доктора на улице встретил, тот: «Володя, ты чего, опять куришь?» Я: «Валерий Александрович, извините, сорвался. Месяц покурю и брошу». И точно, бросил, сейчас уже пятый месяц не курю.

Чтобы с ума не сойти, начал я писать разные притчи. Пришли слова про злость и озлобление: «Вот никак не могу понять, откуда берется злость. Ну, жизнь тяжелая, понятно. Так что, из-за этого надо всем в горло вцепляться? А иной человек даже не понимает сам, что в первую очередь вредит самому себе, хотя и старается сорваться на других. Ведь злость съедает самого человека изнутри... Злые люди, замечено, очень быстро стареют, у них даже изменяется цвет лица, становится каким-то серым и очень неприятным. Даже красивый человек становится отвратительным, когда дает волю своей злости. Злой человек перестает быть самокритичным, а потому глупеет. Он перестает замечать красоту мира, которая его окружает, а ведь мир очень красив. Надо просто научиться радоваться хотя бы тому малому, что нас окружает, и не видеть все в черно-белых тонах. Люди, не вредите себе, будьте немножечко добрее! И тогда мир, окружающий вас, тоже подобреет по отношению к вам...»

Конечно, легче написать, чем самому так жить. Но это видение мира пришло ко мне, когда я очнулся в больнице, и не хочу с ним расставаться.

Сейчас думаю: почему так случилось со мной? Работать не могу, с женой в разводе, дочка настроена против меня – она «за маму», только сын как-то поддерживает. Однажды по телевизору услышал высказывание адмирала Колчака: «Во всем виноват сам тот, с кем случилось несчастье. Даже если он юридически ни в чем не виноват». Наверное, это про меня. Сам виноват. Все из-за денег. Работал до упаду, да еще с детства курю – вот и получил инсульт. Все в дом нес, а дома-то, оказывается, и не было. Ведь не деньгами, а любовью он создается.

* * *

Рассказ прервал звонок на сотовый. Поговорив с кем-то, Володя засобирался.

– Ну а сейчас как у вас? – спрашиваю.

– Надежды я не теряю. Тот прибор в больнице, что определяет изношенность организма и после инсульта дал мне 90 лет, сейчас показывает совсем другую цифру – 44 года. Это биологический возраст. А календарных мне – 47 лет. Так что еще поживу...

Дома не появляюсь, помню совет судьи. Сдал документы на социальное жилье – в Доме ветеранов дают однокомнатные квартиры без права прописки. Правда, там что-то не двигается. Одна знакомая посоветовала: «Ты лучше дай объявление в газету. Кругом столько женщин одиноких, с жильем, может, кто тебя и примет». Ладно, думаю, попробую – поместил объявление. Это было в прошлом году в декабре. А потом что началось... Такой шквал звонков, никогда не думал, что в Сыктывкаре столько одиноких! Звонили женщины от 35 до 50 лет.

Володя смеется смущенно:

– Голова у меня пошла кругом, я даже картотеку завел… Смех и грех, елки-палки. Ездил знакомиться даже в Жешарт. А этим летом откликнулась одна женщина, и мы вроде бы хорошо сошлись, живем вместе в Эжве. Это она сейчас по телефону звонила.

Бог помогает. Я молюсь, плачу даже. И есть у меня Ангел-хранитель, а еще мама на Небе. Меня отец этому научил. Когда я водителем работал, он меня провожал и всегда на прощание говорил: «Ну, давай, Вовчик. Мама тебе во всем поможет». Я тогда еще в Бога не верил, но в то, что она с Неба на меня смотрит, целиком верил. А сейчас просто уверен, что без маминой помощи не стоял бы сейчас перед вами и вообще не был бы на этом свете.

Володя крепко пожал руку и ушел – навстречу судьбе.

Записал М.ВЫГИН

назад

вперед