ВЕРТОГРАД

ПИСЬМА СМУТНЫХ ВРЕМЕН

Ровно 90 лет назад в России воцарилось смутное время. Царь повергнут, от него отвернулись все, в том числе Церковь в лице ее иерархов; солдаты бегут с военных позиций, по глубинке рыщут агитаторы, в городах бесконечные демонстрации и собрания, а в деревне жгут дворянские поместья... Чтобы немного почувствовать дух этого «междуцарствия» 1917 года, мы предлагаем вашему вниманию фрагмент переписки верующих с Правительствующим Синодом, куда те обращались за разъяснениями своих недоумений и, конечно, ответов не получали. Зато сами эти письма сохранились в архиве. Печатается по книге: Данилушкин М. и др. «История Русской Православной Церкви. Новый патриарший период». Том 1. 1917-1970. СПб.: Воскресение, 1997.

В Святейший Правительствующий Синод

Мы, православные христиане, усерднейше просим разъяснить нам в газете «Русское Слово», что означает в предстательстве перед Господом Богом присяга, данная нам на верность Царю, Николаю Александровичу? У нас идут разговоры, что ежели эта присяга ничего не стоит, то ничего не будет стоить и новая присяга новому Царю. Так ли это, и как надобно всё это понимать? Мы обращались за разъяснением к своему брату, умному человеку, но он нам прислал ни два ни полтора, что вы сами увидите из писем этого человека (Коронева), которые посылаем Правительствующему Cинодy в суждение.

Нам желательно не самим решить это дело, как нам советует мой знакомый человек, а Синодом Правительствующим, чтобы все это понимали как надо понимать, без разногласия. Потому что от разногласия жить стало нельзя и нету никакого порядка. Жиды говорят, что присяга – ерунда и обман, что можно и без присяги; попы молчат; а миряне каждый по-своему, а это не годится. Опять же стали говорить, что Бога нету совсем, а церкви скоро закроются по ненадобности. А мы по-своему думаем, зачем же закрывать, иному при церкви жить лучше. Теперь сничтожили Царя – плохо стало, а ежели прикрыть церкви – ещё хуже того будет, а нам надо, чтобы лучше было.

Потрудитесь нам, святейшие отцы наши, разъяснить для всех одинаково: как быть со старой присягой и с той, которую принимать заставят? Какая присяга должна быть милее Богу, первая аль вторая? Потому как Царь не помер, а живой, в заточении находится. И правильно ли, что все церкви позакроются? Где же нам тогда молиться Господу Богу? Неужто идти к жидам в одну компанию и с ними молиться? – потому как теперь вся власть и которою они над нами бахвалются. Ежели этак всё будет и дальше – то это нехорошо, и мы очень недовольны.

Православные христиане
24 июля 1917 г.

Письмо из Москвы в Область Войска Донского православным христианам

Любезный друг, Трофим Егорович, я получил твое письмо, за которое тебе благодарен. Ты просишь меня написать тебе о крестьянских депутатах, которые где-то заседают в Петрограде и в Москве. Просишь объяснить, кто выбирал от нас этих депутатов. Но, голубчик мой, я столько же знаю об этих депутатах, сколько и ты. Думаю, что они просто сами себя выбрали, сами себя уполномочили говорить от нашего имени. Думаю также, что эти депутаты от крестьян ничего общего с нами, крестьянами, не имеют.

Я не совсем понимаю тебя, почему ты по интересующим ваш край вопросам просишь меня навести справки в Св. Синоде? Те вопросы, которые ты возбуждаешь в своем письме, совершенно не касаются Св.Синода, за исключением вопроса о присяге. Всё это такие вопросы, которые относятся к области права гражданского, а не канонического, и должны быть обращены к новой гражданской власти. Ты вспоминаешь мои рассказы о покойном Победоносцеве, который много занимался такими вопросами, и надеешься, что нынешний обер-прокурор мне всё объяснит, как объяснял Победоносцев. Но, во-первых, я не знаю лично нынешнего обер-прокурора и не могу к нему обращаться. На машинке я тоже писать не умею, и опять-таки не понимаю, почему ты думаешь, что в Св.Cинод надо писать обязательно на машинке? Если уж тебе так хочется написать в Cв.Cинод, то пиши как умеешь, только пиши правду, ничего не сочиняй из головы, так как важно не то, как ты напишешь, а то, что ты напишешь.

По моему личному мнению всё дело в распущенности нашей деревенской и фабрично-заводской молодежи. Помнишь, как мы в 1905-1906 годах, организовав союз под моим руководством, подтянули эту молодежь? Теперь этого не было сделано нами самими, а одни попы тут ни при чём. Ты напрасно всё ставишь в вину только попам. Во всём происшедшем виновны больше всего гражданские власти. Царя окружали малоумные советники, а так как их было много, а Царь один, то ему ничего другого не оставалось, как отречься от престола, что он и сделал. Конечно, Царь этим погубил не только себя, но и нас всех, которые любят Царя и стоят за порядок. Ты правильно говорил, что народ и не собирался делать революцию, поняв всё её зло ещё в 1905 году, когда лично я объезжал всю Россию, давая всем вам указания какого берега нам держаться. Если бы народ в феврале месяце желал революции, то уж мы-то с тобой первые знали бы его желания. Но в феврале произошёл доселе невиданный солдатский бунт, к которому примкнули рабочие и те люди, которые давно мечтали взять в России власть в свои руки. Эти последние и использовали выгодно для них случайно сложившиеся обстоятельства. Ты удивляешься, почему я, как было 1905-1906 гг. не посылаю в деревни от своего имени печатных писем, разъясняющих народу, чью руку он должен держать теперь, но, друг мой, у меня нету своей печатной машины, а в других типографиях мои письма к крестьянам не стали бы печатать даже за деньги. Когда мы с тобою повидаемся лично и поговорим в живой речи, я объясню тебе почему. Потом я должен напомнить тебе, что сам Царь в своем акте отречения дал понять всем, что мы должны делать. Мы должны ради прекращения смуты подчиниться новому правительству. Всякая смута во время войны гибельна для России.

В Учредительное Собрание я не пойду. На родине я уже дал знать нашим, чтобы на меня не рассчитывали. Пока приехал из деревни в Москву, ради последнего сына, которому, как и старшим детям, стремлюсь дать высшее образование. Харчи, конечно, беру из деревни. В Москве такой грабеж, что жить здесь на покупное впору только миллионерам.

Я очень рад, что ты выбран в председатели, за твое материальное положение. Жалование, конечно, подспорье в хозяйстве. Но боюсь, что ты сделал ошибку в политическом отношении. Видным в крестьянстве людям сейчас следовало бы от всего отстраниться и не расходовать жизненную энергию на переливание из пустого в порожнее. Пусть бы галдела пока одна сволочь, а там будет видно. Сейчас в этом пьяном угаре сумасшедших солдат можно только растерять все ценные и честные мысли, не принеся никакой пользы делу.

Ты, должно быть, позабыл всё то, чему я тебя, по дружбе к тебе, учил в былые годы. Я напомню тебе это, в немногих словах, чтобы поставить тебя на правильные рельсы, просто так, на всякий случай. Мы с тобой были всегда плохие грамотеи и читали только одну книгу, книгу жизни. В этой книге написано про психологию сволочи вот что: когда ты сволочи говоришь хорошие слова, она слушает, запоминает эти слова. Когда она запомнила несколько слов, употребив на это немало времени, она помаленьку спорит с тобой самим о правильности запомнившихся слов; споря, сволочь смелеет, а осмелев, тебя уже начнёт бить за эти слова, но не словами, а чем попало... Вот почему нам, людям опыта, знающим психологию сволочи, надо молчать.

Что касается последнего твоего вопроса о том, имел Царь право отрекаться от престола и за своего сына, то я затрудняются дать тебе юридический анализ этого акта. Мне кажется, что, как Царь, он имел право делать всё. Но правильно ли он поступил как отец в отношении своего сына, то тут разобраться мог только он один в зависимости от тех чувств отца к сыну, которые нам с тобой понятны лишь в своей жизни. Во всяком случае, акт отречения говорит сам за себя слишком многое. Он прежде всего говорит о том, что Царь очень сильно любил свою Родину и пошел на всё, чтобы спасти её от смуты и завоевания немцами.

Потом акт отречения говорит о том, что Царь искренно поверил в то, что народ разлюбил его. Конечно, это должно лечь на совести тех, кто убеждал Царя от имени народа. Подлинные свои мнения и чувства к Царю народ обнаружит не скоро и не ближе, пока соберется на выборах в Учредительное Собрание. Но мы с тобой вперед знаем эти чувства, и это наше знание должно нам служить ответом на вопрос о том, правильно ли Царь отрекся за сына.

А насчет присяги обратись уж лучше к отцу Григорию, а если не веришь ему, пиши в Св.Cинод. Неважно, если ты напишешь и без машинки. Но если в вашем уездном городе есть переписчики, попроси переписать написанное, конечно это будет почище и попонятливее в чтении. Митрополиты и архиереи большей частью глубокие старцы... Не знаю только, захочет ли Синод отвечать частному лицу. Если бы был жив Победоносцев, тогда я, конечно, исполнил бы твою просьбу. Покойный мне отвечал на все мои письма. Но теперь я там никого не знаю, да и дух в Синоде не тот, что был.

Коронев
Мая 12 дня, 1917.

Любезный друг, Трофим Егорович.

Получив твое письмо от 30-го мая, я очень удивился тому, что ты неправильно понял мое письмо, в котором я по вопросу о присяге советовал тебе обратиться к отцу Григорию или даже в Cв.Cинод… Но если, однако, ты непременно хочешь знать, как смотрю на вопрос о присяге, то изволь, я скажу тебе.

Как простой верующий человек, присягавший двум государям, вследствие смерти одного из них, я думаю, что присяга верующего обязательна до перехода в неземную жизнь. Без этого сознания присяга явилась бы ложью, добровольно направленной против себя. Таково мое личное убеждение, которого изменить я не могу без противоречия самому себе по моей вере в Бога. Сущность присяги я понимаю как акт духовно-связующий верующего до самой смерти, и, если хочешь, для доброй смерти, т.е. спокойного, с чистой совестью предстательства перед Тем, чьим Именем я клялся. Изменить присяге я нахожу невозможным, поскольку не могу допустить расхождения с верою отцов своих. Давать новую присягу Временному правительству значило бы обманывать кого-либо из трех, а именно: Бога, прежнего Царя или новую власть. Может быть, и есть такие люди, которые с лёгкостью способны на такой жуткий обман, но я не в состоянии этого сделать над собой.

А посему, оставаясь верным присяге, обусловленной сущностью веры отцов, я повинуюсь новому правительству. Миллионы людей верующих теперь должны переживать эту великую трагедию их духа, т.к. новое правительство вправе требовать от всех граждан, чтобы они, не касаясь веры отцов, точно исполняли его волю в области гражданских регламентации…

Лично мне думается, что наше духовенство, допуская присягу новому правительству, впало в противоречие с Церковью Православной, и весьма сильно, не замечая того, подорвало основы религии. Но я ещё мало продумал это и не хочу утверждать, что буду прав, отстаивая такое мнение. Не хочу закреплять этого мнения и в твоих глазах. Подумай и реши сам, и как бы ты ни решил этот вопрос, не навязывай своего решения другому-другим. Теперь смутное время, и если духовенство сделало ошибку – спотыкнулось, то мы должны его поддержать от падения в пропасть.

Когда Цари умирали, то присяга их наследникам была естественной. В данное время этого нет. Было отречение, была передача престола брату, но был и условный отказ брата от престола. Если предположить даже, что народ в Учредительном Собрании скажет: не надо Царя – то и тогда раз данная им присяга должна бы быть снята с народа особым постановлением высших служителей Богу и Церкви Православной. Но присяга, данная новой власти теперь, Временному правительству, предрешает события и логически не может быть проведена без нарушений коренных начал канонического права.

...За присланные лепёшки твоей хозяйкою и масло очень благодарю и посылаю ей почтой фунт хорошего чаю. Прислал бы конфеточек, да теперь их нет. Кончилось правление Царя, кончились с ним и конфетки.

Любящий тебя В.И. Коронев
3-го июня 1917 г.

В Святейший Правительствующий Cинод

Смотря на бедствия Родины, осмелился по долгу своей совести донести Святейшему Cинодy, почему пастыри и архипастыри церкви молчат – почему не спасают Родины, зачем покрывают изменников, не предают их запрещению, где те пастыри, которые были в годины тяжких испытаний Родины: святые Сергий Радонежский, Пётр Могила, Пётр митрополит Московский, Патриарх Гермоген, Дионисий Палицын и многие другие, которые не боялись молвы развратных людей в свое время, а словом и делом спасали Родину, молились за неё всенародным молением к Господу и Пречистой Матери, хождением по сёлам и городам всем причтом церквей, со святостями и народом, и Господь внимал просьбам – щадил Отечество и спасал народ Русский от нашествий иноплеменников.

Дорогие архипастыри, умоляйте подведомственную вам паству и пастырей священников ходить по сёлам и городам со святостями по воскресным и праздничным дням с народом – с просьбою к Творцу нашему о спасении дорогой Родины России от нашествия тевтонов-немцев, поверяйте их служение овцам, добре ли они пасут стадо Христово, радеют ли о овцах. Уже много достоверно известно, что многие солдаты, даже части посдавались в плен немцам добровольно. Почему они не предаются проклятию как изменники своей Родины, почему они покрываются? Народ невежественный проводит время в лени и играх, а высший класс правящий, интеллигенция и духовенство тоже сие творят; откуда у нее будет Спасение? Зачем сельские отцы-батюшки в своих проповедях не громят нас о нашей лени, неправдах, изменах солдат Родине, почему не говорят проповедей, как апостол Павел…

Последнее призвание Cинодa к народу и православным чадам известно только из газет, священники же в церквах нигде ничего не говорят, так как будто это послание Cинодa было только к редакторам газет. Народу надо говорить в церквах, да не раз или два раза, а сто раз, претить гневом Божиим как народу, воинам, так и начальникам, не радеющим о подчиненных людях и халатно относящимся к своим обязанностям. Дорогие архипастыри, спасайте Родину, призывайте всех опомниться. Напоминайте каждому об обязанности пред Отечеством. Почему на фронтах нет ни одного владыки, который бы мог словом и делом вразумлять развратных воинов; почему Церковь не проникает в невежествия людские, чтобы знать, как их врачевать? Зная мнение людей простых, заявляю, что они ахкают о разрухе государственной, говоря, зачем неразумному дают нож, которым он может обрезаться. Почему не обуздают молокососов и непрактитов в их бездельных речах о строительстве государственном, только развращающих малосознательный народ. Почему не запрещается пропаганда в войсках большевиков и ленинцев и в корне не истребляется сеятель ея; почему не вводится самая строгая диктатура для спасения Родины и не обуздывается язык лентяя и невежды. В настоящее время нужен второй Иоанн Грозный, только таким путем можно спасти Россию от немцев, этого делового, умного, трудолюбивого и дисциплинарного тевтона народа. Все внутренние порядки надо оставить до конца войны, а по окончании, если устоит Россия, всё можно сделать и устроить. Простите меня, что осмелился сказать. Помоги вам Господи, дорогие наши архипастыри, спасать Отечество Россию.

Tихон Минкин, крестьянин с. Покровского, Таганрогского округа, Области Войска Донского
29 июля 1917 года

Христос посреди нас

Слуги Христа!

Я, слуга Божия, смею просить вас обратить внимание нашего нового Временного правительства на то, что творится войсках и по всей нашей дорогой родине; первое, о чём мы должны подумать – о помощи Божией, чем же мы её должны заслужить, как не теплой и общей молитвой, а прежде всего исполнением заповедей Божиих и жизнью не по нашим хотеньям, а по воле Божьей. Господу угодно было допустить нашего бывшего Царя взойти на царский престол, и потом быть низвержену с него, и это всё было попущение Божие, но теперь мы все должны опять его поставить на престол, на то есть воля Небесного Царя, потому что русский народ не должен быть без верховной власти, власти, получившей благословение от Господа... Духовные наши очи закрыты, потому что у нас выдохся русский дух, мы все заразились от Франции, почему мы и не желаем иметь Царя, нам нужно лицо, которое не помазывалось Богом, а выбиралось людьми ни во что не верующими и живущими не по-евангельски.

Все беды в виде болезней в войсках, наводнения и междоусобия – всё доказывает, что мы все согрешили перед Богом и получаем по заслугам, а поэтому я, слуга Божий, прошу вас разослать по войскам по всей России воззвания о том, чтобы все выбросили с головы идти против воли Божьей и не лить крови своих братии, а особенно на Кавказе, здесь надо, чтобы в каждом городе был бы миссионер, только не в одежде духовной, но в штатской, и посещал бы народные собрания, а также и в церквах наставлял бы людей не быть трусами и мужественно идти на коварного врага христианской жизни и Церкви, за что и на помазанника Божия наклеветали и загрязнили как только возможно, вся ложь, какую на него несут враги закона Божия и устава Св.Церкви, которую и врата ада не одолеют.

Довольно радовать нам внешнего врага, который смеется над нами, называя нас, простите, дураками, что мы заставили своего Царя оставить престол. Будем все верующими во Христа и Его Св.Церковь, молиться о даровании нам мира внутреннего и внешнего; оставим, хотя б на это тяжелое время, театры, клубы и другие развлечения, которые не прекращались даже в дни поста Господня: в храмах служения, а в театрах открыто позволяют играть, биллиардные открыты, картежные игры, не только взрослые, а даже и дети на улицах собираются. На позициях войска проигрывают казённые вещи, а до объявления свободы мало солдаты, и старшие чины высылали домой казённые вещи, – а Царя обвиняют, что он ввел Россию в долги. Если бы у нас меньше было подлых людей, то у нас и Царь был бы хорош, а то мы сами гаденькие, вот и других гадим. Правды нет нигде, только у Бога, а поэтому, слуги Божии, прошу вас эту грамоту прочесть Российскому народному комитету, а тот комитету рабочих и солдат... Когда будет мне свыше благословение, тогда я вам объявлю ещё многое.

Ваше Превосходительство!

Глубокая скорбь души, боль, обида и страх за дорогую Родину побуждают меня писать вам несколько слов.

Родина в опасности, она на краю гибели, это сознаёт всякий здравомыслящий человек!

Что же делает духовенство в этот грозный момент? Какую лепту своей моральной силы несёт оно на алтарь спасения Отечества?

В массе оно глухо (я не беру отдельных случаев). Оно упорно молчит, не зная, куда стать и что сказать. Это молчание в городах, вероятно, проходит бесследно, не оказывая видимого влияния на массы. Другое дело село, деревня. Здесь ещё чутко прислушиваются к тому, что скажет «батюшка». А батюшка молчаливо вздыхает, не зная что сказать. Серая масса рассуждает так: раз батюшка молчит, значит, дело что-то неладно, и это молчание истолковывается как отрицательное отношение к происходящим событиям. В массе пока народ ещё ждёт чего-то, напряжённо, мучительно, но ждёт.

Между тем деревню наполняют теперь солдаты-дезертиры с фронта, но, к сожалению, не многие из них несут здоровые семена социализма, большинство несёт лозунг «долой», а что «долой», часто не могут дать реального ответа. Вот тут-то и должно бы выступить духовенство со своим «отрезвляющим» словом, но оно молчит. Молчит же оно потому, что нет предписания свыше, своей же инициативы у него нет, т.к. всю жизнь привыкло действовать по «бумажке»... Поймите, что крестьянин, напряжённо ожидающий, что будет дальше, и солдат-дезертир, наполняющий сёла и деревни, по традиции в праздник утром идёт в церковь, быть может, и не по религиозным мотивам, а просто зараз повидаться со всеми окрестными соседями, но всё-таки – в церковь.

И вот здесь ему нелишне было бы напомнить лозунги нашего Великого Социалиста – Христа! Напомнить ему, что настал час, когда каждый из нас может и должен пойти по пути, указанному Христом: «душу свою положить за други своя».

Наши союзники, французы и англичане, в опасности, и наш святой долг помочь им, иначе лице Господне отвернётся от нас и гнев Божий постигнет нас! Каждому христианину напомнить, что настал час, когда из милосердия и любви к ближнему он должен принести посильную жертву и накормить армию! Напомнить всем и каждому, что «добрый пастырь душу свою полагает за овцы, наёмник же бежит», что теперь именно у нас не наёмники, как было раньше, а «добрые пастыри», которых мы сами все избрали. Что только в повиновении этим пастырям, Временному правительству, мы сможем вывести нашу Родину на путь расцвета! Быть может, вы возразите, что нельзя Церковь делать ареной политической борьбы. Совершенно верно. Но ведь не о борьбе партий я говорю. Пусть пастырское слово прозвучит бодро и твёрдо и разбудит совесть «взбунтовавшихся рабов»! Я очень извиняюсь, что отнимаю у вас время, но голос совести не позволяет молчать в этот час. Если я направляю своё письмо не по адресу и если оно достойно внимания, то не откажите его направить куда следует. Поверьте, что оно рождено муками и страданиями наболевшего сердца.

Голос женщины из глухой деревни Новгородской губ.

Не пишу фамилии не потому, что хочу выступить анонимно, а просто потому, что моя фамилия никому ничего не скажет, т.к. я только пылинка из толпы. 9 мая 1917 г.

Святейшему Правительствующему Синоду

30-го июня с.г. я был дежурным офицером по 1-му Балтийскому флот. экипажу. Зайдя утром в общее помещение карцера для арестованных матросов и услышав их мерзкие анекдоты, я посоветовал им прочесть воинские уставы и Св. Евангелие. На мой совет один из арестованных матросов, православный, ответил мне, что Св.Евангелие, принесенное им с собою, отобрано у него офицером, заведующим карцерами Софроновым. Когда же я спросил подпоручика Софронова, почему он отобрал Св. Евангелие, то он ответил мне, что сделал это по приказанию генерал-майора Стронского.

Не кончив ещё дежурства, я подал по этому случаю рапорт и лично донёс генералу Стронскому, что отбирать Св. Евангелия не следовало, т.к. все мы принимали присягу на верность службы св. вере Православной, Царю и России пред Св.Крестом и Св.Евангелием. Я просил генерала Стронского вернуть арестованному матросу Св.Евангелие. 1 июля я уехал в командировку, а 10-го вернулся в г.Кронштадт за своими вещами. Узнав, что Св.Евангелие не возвращено, я подал жалобу г.коменданту Кронштадтской крепости генералу Данилову как самому старшему начальнику в крепости Кронштадт, которую генерал Данилов послал для отзыва главному командиру Кронштадтского порта адмиралу Роберту Карловичу Вирен (лютеранину из немцев), т.к. адмирал Вирен подчинён генералу Данилову. После этого в морские карцера были куплены Св. Евангелия для чтения арестованным матросам. Многие православные воины по бедности своей не имеют этих священных предметов на верность службы св. вере Православной, Царю и России пред Св.Крестом и Св.Евангелием, и тем более, что §1 Устава воинской службы требует, чтобы каждый воинский чин был благочестив, помнил данную присягу и т.д.; а без чтения Слова Божия, изложенного в Св.Евангелии, нельзя знать заповеди Божественного Учителя!..

Я не мог допустить, как православный христианин, чтобы у православного христианина, хотя и заключенного, отнимали Св.Евангелие (это в русском православном государстве!).

За мою жалобу адмирал Вирен наложил на меня 7-дневный арест на гауптвахте, хотя я за всю службу офицером не подвергался ни одному взысканию, был ранен в Порт-Артуре и награжден четырьмя Крестами с мечами. Если бы Св.Евангелие сразу было возвращено, я не стал бы жаловаться, но т.к. такового по моей просьбе не вернули, я обязан был пожаловаться, иначе я не был бы христианином! Но не о себе я беспокоюсь! Господь Бог не дает нам победы! мы только это чувствуем и желаем победы. Я не стану говорить про развратную жизнь тыла, мы всё это видим, а вот на фронте устраивают солдатские театры и народные зрелища, но я утверждаю, что у многих православных воинов в окопах нет на шее св. креста, нет освященной иконки, нет молитвенника, нет Св.Евангелия! Мы не снабдили их этими священными предметами! Мы до сих пор не устроили православного прихода в угоду русским немцам: мы в своем церковном обществе верующих не заботимся о вдовах и сиротах православных воинов! И мы ждем победы?..

Я прошу поверить мне, что во время боя, когда люди падают, пораженные огнем врага, кругом меня, нет спасительных слов: Господи Иисусе Христе! Пресвятая Троица! Богородице Дево! Боже Милосердный, помилуй нас! Я был в трёх больших сражениях и остался жив! И в эти страшные минуты боя у православного воина нет св.креста на шее, нет освященной иконки, нет Св.Евангелия! да многие из них по неграмотности своей и не прочли бы Слова Божия! Поневоле, без духовной поддержки сдаются православные воины в плен! Не они, а мы виноваты!

Господь наш Иисус Христос говорит: «Я свет пришел в мир, чтобы всякий верующий в Меня не оставался во тьме» (Св. Ев. от Иоанна, гл. 12, ст. 46). В ноябре 1914 г., будучи исполняющим должностъ воинского начальника и военного приемщика, я принимал в Балтском уезде Подольской губернии от 4 до 8 грамотных новобранцев из 100 (исключительно православных); новобранцы жиды, поляки, лютеране немцы-колонисты все были грамотны!

Отцы духовные! Православная Россия на краю погибели! У православного христианина отнимают Св. Евангелие! Главные враги Православной Церкви – русские немцы-лютеране. Св. Cинод должен охранять всеми мерами св. православную веру... Будем беречь наши святыни, иначе Господь Бог не даст нам победы.

Поручик С.Булатов

назад

вперед