ПЕРЕКРЕСТКИ

НА ТРЕЗВУЮ ГОЛОВУ

Уважаемые коллеги! Предлагаю для «Веры» рассказ о человеке, который бросил пить 30 лет назад. Первоначально материал был опубликован в нашей районной газете «Северная правда», где я работаю корреспондентом. Быть может, кто-то, прочитав исповедь этого человека, задумается о том, что он творит со своей жизнью.

С уважением, Александр Абрамов.

30 лет тому назад житель поселка Лальска Лузского района Кировской области Вениамин Анатольевич Засухин затянул в крепкий узел терзавшего его душу и тело зеленого змия. С тех пор он не выпил ни грамма спиртного, даже пивом не баловался. Трезвая жизнь ему в радость, он словно заново открыл мир. «Только бросив пить, я по-настоящему понял, что такое счастье, – говорит он. – Жизнь стала интересной, радость испытываю даже от того, что помог случайному прохожему найти в поселке улицу или дом. А сколько душевного спокойствия доставляет мир и согласие в семье…»

«Я пил по поводу и без повода целых 15 лет»

Жизненный путь Вениамина Анатольевича схож с судьбами большинства его современников: родился в глухой деревушке, заброшенной среди лесов Лузского района, окончил начальную школу, до армии работал в местном колхозе. Отслужив положенный срок, возвратился домой. Через год после демобилизации женился на местной красавице Ие, и может быть, тут бы и остался. Но захотелось молодой чете обустроить семейный очаг в другом месте.

В конце пятидесятых – начале шестидесятых страна бурлила новостройками. Засухины поехали в Коряжму, там как раз развернулось строительство целлюлозно-бумажного комбината. Вениамин устроился в механизированную колонну, оператором на передвижной компрессор. Жена была в положении, все дни хлопотала по дому. Первенец, Наташа, появилась на свет спустя месяц после их приезда в Коряжму. Через год родилась Люда, а еще через год – Надя.

– Там, на работе, я и пристрастился к бутылке, – вспоминает Вениамин Анатольевич. – Сначала с аванса-получки понемногу, день-другой, а потом пошло запоями. Получу деньги – и не просыхаю неделю-другую. Затем делаю перерыв два-три дня, аванс получаю и снова – к веселой жизни.

Супруге такая жизнь стала в тягость. Родных-близких рядом нет, не с кем поговорить, некому поплакаться. Запросилась домой. Муж пожалел – совесть до конца не пропил. Собрались и переехали в родные края, в Лальск (младшей дочери исполнился ровно месяц). Но и тут Вениамин не успокоился.

Устроился в «Сельхозтехнику» помощником кузнеца. Работал хорошо, но и дружбу с алкоголем не оставлял. Уволили через два года. Ушел в межхозяйственный лесхоз, на трактор. Деньги стал приличные получать – до 150 рублей в месяц. Но практически всё «спускал», семье доставались крохи. Жена, чтобы содержать семью, устроилась техслужащей на ставку в 60 рублей. В межлесхозе пьяницу долго тоже не стали терпеть…

Так мыкался Вениамин по многим предприятиям Лальска, нигде надолго не задерживаясь. Последним пристанищем стал промкомбинат. Туда шел весь «сброд» поселка. Тут-то он и допился до чертиков, в прямом смысле слова…

«Они бежали за мной, цокая копытами»

Стоял апрель 1975 года. Страстная неделя. Весеннее солнце припекает, природа пробуждается. А Вениамину Анатольевичу не до этого. Проснувшись в понедельник утром после очередного запоя, увидел он перед собой нечистую силу – чертей хвостатых с рожками, страшных старух, вылезающих прямо из стен, шипящих кошек, прыгающих по мебели в доме. Он закрыл глаза, тряхнул головой – видения не исчезли.

– Я страшно испугался, – говорит Вениамин Анатольевич. – Состояние ужасное, никому не желаю такое пережить. Сознание будто раздвоилось: сам вроде в здравом уме, соображаю, что делаю, и в то же время вижу повсюду преследующую меня нечисть. Ну, думаю, допрыгался. Решил отлежаться денек-другой, может оставят в покое. Нет, наоборот, с каждым часом становилось всё хуже и хуже. Нечистая сила, черти волосатые, так и скачут передо мной, гримасы строят, всё зовут куда-то, а то возьмут за рукава и давай раздирать на части. Я брыкаюсь, жену зову: «Помоги!» Она придет, сядет на кровать, заговорит о чем-нибудь – и вроде на душе спокойней. И черти убегают. В туалет ходил только с ней, сяду, а сам за ее подол держусь, чтобы не утащили. Но самое тяжелое время – ночь. Уснешь, забудешься, а они ж и во сне лезут! Как ошпаренный вскакиваешь – и давай гонять по дому всех, кто на пути стоит. Жену с детьми заодно прихватывал. Ия потом рассказывала, как забивались они по углам, плакали. На улицу, говорит, на ночь не уйдешь, холодно, да и одного старалась не оставлять – мало ли что учудишь. Вот и караулила. Во вторую или в третью ночь, сейчас не помню, проснувшись и погоняв родных и чертей, увидел на кухне сквозь пол развеселое пиршество: котел на костре бурлит, гармонь лихо играет, никто на этом свете так не сможет, вокруг черти скачут, бабы с мужиками в страшных образах сидят, частушки поют – заслушаешься. Вот так влип! Убежал в спальню, кое-как до утра дотянул. В восемь часов упросил жену сводить в больницу, может какой укол поставят. Там на меня зашумели: таким пьяницам ничего ставить не будем. Жена заступилась, укол сделали, но лекарство не помогло. Пришли домой, ночь опять кое-как перекантовался, наутро встал – состояние того хуже. Обступили со всех сторон. Решил на улицу сходить, свежим воздухом подышать. По мосткам на дорогу вышел, остановился. Слышу: сзади целая свора, цокая копытами, бежит. Один остановился за спиной, в затылок дыхание ощущаю. Оглядываюсь – черт, весь серый, только хвост черный, нос пятачком, рожки небольшие, уши лохматые. Стоит – сама невинность, хвост поджал, лукаво улыбается. Тут я не выдержал, как за-о-ру на всю улицу голосом нечеловеческим! Жена, испугавшись, выбежала из дома…

Увела Ия Анатольевна обессилевшего мужа в дом, уложила на кровать, старшей Наташе велела присматривать за ним. А сама – к участковому, Валере Белых: «Помоги, Валера, нашему горю. Отвези мужа, Христа ради, в Киров, в больницу. Сойдет с ума человек».

По дороге домой повстречала богомольных старушек, шедших в церковь на вечернюю службу. Рассказала им всё как есть, они ее и надоумили, как можно избавиться от горя. Завтра – Великий четверг, своди мужа к причастию. Только пусть с утра ничего не ест. Ия Анатольевна обрадовалась, пришла домой и давай Вениамина Анатольевича уговаривать сходить в церковь.

– Я богохульником никогда не был, – вспоминает Вениамин Анатольевич, – но и в церковь не ходил. А в тот момент готов был на всё, только бы нечистая сила меня оставила.

«От ада земного меня избавили...»

Утром собрались муж с женой в церковь. Вениамин Анатольевич, как было наказано, ничего не ел и не пил. На подходе к храму увидел, как бегут к нему на всех парусах хвостатые. «Да что ж это такое, – подумал он. – Они и здесь покоя не дают». Жена зашла было в храм, а он на минуту задержался на улице – от отчаянья потянулся за сигаретой…

– В тот раз не довелось мне причаститься, – говорит Вениамин Анатольевич. – Стал подходить к амвону, а батюшка спрашивает: «Курил?» Отрицать не стал, зачем грех на душу брать. Возвратился домой в прежнем состоянии.

Вскоре подъехал на машине участковый. Давай, говорит, Анатольевич, собирайся в Киров. Жена быстро снарядила мужа в дорогу. Стал он садиться в машину, а свора тут как тут: куда поехал? на кого нас оставляешь?

– Я терплю, ничего им не отвечаю, а они и так и эдак передо мной, выкрутасы выделывают, рожи корчат. Как доехал до областного центра, ума не приложу. Целую ночь в их компании провел. Только благодаря Валере никого не гонял. А мог. Зашел в Лузе в вагон, присмотрелся: вроде люди сидят, а лица у всех волосатые.

В Кирове, в больнице, врач спросил, что беспокоит. Я ему: вон в углу чертенок сидит. «Всё понятно, – остановил он меня, – можешь не продолжать. Иди в палату, сейчас медсестру пришлю». В палате Вениамина Анатольевича уложили на кровать, медсестра укол сделала, капельницу поставила. Так с капельницей он и уснул. Впервые за целую неделю глубоким безмятежным сном.

– Утром встал, – продолжает свой рассказ Вениамин Анатольевич, – сразу по привычке по сторонам – кто где сидит. Что такое? – нет никого. Не поверил. Вышел в коридор – и там никого. Только больные с медсестрами. Целый день ходил с осторожностью, чтоб не потерять это состояние. Радовался: белый свет родным стал, ноги не подсекаются, а главное – черти исчезли. Днем вызвал врач, расспросил о жене, детях, поинтересовался почему-то, есть ли иконы в доме. Я ему всё подробно рассказал, он мне и отвечает: «Держать тебя в больнице, Вениамин Анатольевич, смысла нет, ты практически здоров. Только запомни: выпьешь еще раз, будешь моим клиентом на долгие годы». Вывел он меня из кабинета и показывает на бедолаг, которые в это время шаркали тапочками по коридору. «Вот они, – говорит, – не успели выйти за ворота больницы, как побежали в магазин за бутылкой. И с тобой такое же будет, если последуешь их примеру. Собирайся и поезжай домой с добром».

После слов врача я был на седьмом небе. Какая бутылка после всего пережитого. Домой, только домой! К жене, к дочкам. Счастье-то какое – меня избавили от нечисти.

Жена обрадовалась, увидев мужа на пороге дома. Предложила сходить на пасхальную службу. Вениамин Анатольевич хоть и был с дороги, но не стал сопротивляться.

В храме он случайно встал возле большой иконы Спасителя. Стоит, молится, честь по чести. Вдруг слышатся ему слова, сказанные мужским голосом в приказном тоне: «Отойдите от него!» Поднял голову, оглянулся. Вокруг – бабули, крестятся усердно, на него внимания не обращают. Ни одного мужика поблизости.

– В тот момент, – говорит Вениамин Анатольевич, – я как-то не придал значения словам, подумал, что послышалось. А по прошествии времени, когда на меня навалились испытания трезвой жизни, я часто их вспоминал. Я так считаю, что это Спаситель меня избавил от нечистой силы, от алкоголизма. Это Он дал мне силы преодолеть искушения, которые подстерегали меня на первых порах. Теперь, бывая на службе, я стараюсь занять только то место, где слышал слова, и первую свечку ставлю только Ему. А еще я очень благодарен Богу, что послал мне такую жену. Сколько она со мной натерпелась, сколько намучилась за годы моего пьянства и в те критические дни. Стоило ей бросить меня, всё – сгинул бы. Благодарен Богу и за то, что свел меня с кировским врачом, который словом наставил на путь истинный. Что рядом оказался такой чуткий участковый – Валера Белых, который поступил со мной по-человечески. Эти дорогие мне люди с Божьей помощью вырвали меня из лап нечистой силы…

После пасхальной службы жизнь у Вениамина Анатольевича пошла, как говорится, по маслу. В доме – мир и лад, на работе – почет и уважение. Стал везде успевать, за что ни возьмется, всё в руках спорится, как будто играючи делает. Деньги в доме завелись, дом мебелью завалил, мотоцикл купил, дочек одну за другой выучил в институтах-техникумах…

– Предлагали ли выпить? А как же? Особенно в первые месяцы. Не верили: давай, Веня, выпьем, хватит придуриваться. Я им наотрез: не буду! Ну, хоть пивка, – не унимались они. На свадьбах у дочерей ох уж и приставало ко мне народу: «Давай за счастье молодых!» Изумлялись, до обиды доходило. А я – не буду и баста! Так, потихоньку, приучил людей не приставать со спиртным, даже с пивом. Кстати, пиво – та же пьянка, через какое-то время потянет на водку.

В промкомбинате Вениамин Анатольевич проработал до пенсии. Трудился в лесу, на трелевочнике. Часто на перекурах друзья-лесорубы заводили речь о пьянстве, неустроенной жизни, семейных скандалах. Он встревал в их разговоры и говорил, чтобы бросали пить: «Ведь посмотрите, до чего доходят иные. Последнюю ряску из дома несут. Ходят по поселку, как чумные, никто их за людей не считает. Пожалейте вы себя, жен, детей». Иные прислушивались к его словам, брались за ум. Другие советовали не лезть в душу, мол, ты, Анатольевич, завязал, а мы сами с усами.

– Сначала таким людям я горячо объяснял, к чему приводит пьянка, – говорит Вениамин Анатольевич.– Но потом понял – бесполезно. Сидит в их душах бес, крепко вцепился и не допускает мои слова до сознания. Надо другой подход искать, чтобы избавить от пристрастия к бутылке…

Человек – кузнец своего счастья

Мы разговаривали с Вениамином Анатольевичем в его доме на кухне. Наша беседа затянулась до самого обеда. Супруга, Ия Анатольевна, все это время находилась рядом, вместе с внучкой готовила обед, на который должны были прийти дочь с зятем. Нашу беседу она слышала и часто делилась своими воспоминаниями, особенно про ту памятную неделю. Ближе к двенадцати пришла Надежда с мужем, и, чтобы им не мешать, мы вышли с хозяином на крыльцо.

Тут собеседник поделился самыми сокровенными мыслями. Он ищет в каждом человеке доброе начало:

– Добрых людей в мире больше. Все дело в тебе. Если ты к человеку с добром, то и он ответит тем же. Для меня счастье – это жена, дети, внуки. Словом, моя семья. Я просыпаюсь утром и хочу их всех просто видеть. Счастье родителей – если хорошо живут дети. Счастье – когда помог другому человеку. Счастье – сходить в лес по грибы и по ягоды, просто полюбоваться природой. Счастье – сама жизнь. Знаешь, теперь, на старости, я себе желаю одного – пожить остаток отведенных мне Богом дней так, как все эти 30 трезвых лет. Вот это будет для меня настоящим счастьем!

Александр АБРАМОВ
Кировская обл.

назад

вперед