ХРОНОГРАФ
ЖЕЛЕЗНОЕ ЯРМО
В этом году число рождений в России впервые за многие годы превысило количество абортов. То есть меры правительства всё-таки принесли результаты. Трудно сказать, как много жизней они спасли и спасут, но, думается, можно говорить как минимум о десятках тысяч уцелевших. Вместе с тем немногим менее полутора миллионов детей всё-таки погибли в абортариях. Многое ли сделали мы, православные, чтобы это предотвратить? В семьях христиан за минувшие месяцы 2007-го родились тысячи и тысячи детей, с точки зрения мiра, лишних, незапланированных и т.д. За каждым таким случаем стоит подвиг матери. Не в чем упрекнуть и наших пастырей, многие из которых сами многодетны и умеют найти слова, чтобы укрепить колеблющихся. Но всё это происходит внутри Церкви, и есть громадная область, где мы не сделали практически ничего. Речь идёт о просвещении тех, кто остаётся за пределами воздействия приходских священников, а это, по крайней мере, четверо из пяти крещёных, не говоря о прочих. Что с ними делать? Как подобрать слова?
На днях смотрел диспут на телеканале НТВ, посвящённый теме запрета абортов. С одной стороны выступал вице-спикер Госдумы Сергей Бабурин, с другой – Ирина Хакамада. Поводом для полемики стал бабуринский законопроект об уголовном наказании для женщин, совершивших аборты. Шансы на успех у этой инициативы равны нулю. Дума отвергала и далеко не столь радикальные предложения. На что рассчитывал Бабурин? Прогреметь, попасть на ТВ? Попал. Ничего внятного сказать так и не смог, элементарно не подготовился. Наверное, был убеждён, что сам факт его появления перед широкой аудиторией и произнесение шаблонных фраз о вымирании России должны поразить всех подобно грому небесному.
Но если он и поразил, то, скорее, во вред тому делу, за которое взялся. Больше всего шокировал публику ответ Бабурина на упрёки, что он собирается сажать женщин в тюрьму. Нет этого в законопроекте, улыбаясь, возразил депутат. Он вообще половину передачи проулыбался. А что есть? «Исправительные работы...» Реакция зала на эту «шутку» была предсказуема. Что хуже всего, практически не было попытки убедить, что аборт – это детоубийство. Как-то так выходило, что не за это нужно карать, а за неуважение к нуждам страны. Всеми силами «государственник» Бабурин пытался вернуть нас в 1936-й – год запрета абортов в СССР, когда решили таким образом повысить рождаемость. Столь же предсказуема была Ирина Хакамада, возвращая нас в 1954-й, когда запрет был отменён.
В той заочной полемике 30–50-х тоже участвовали два человека – мужчина и женщина, Иосиф Сталин и Мария Ковригина, министр здравоохранения, сказавшая: «Нельзя превращать женщину в существо, которое должно рожать и рожать!» Её точка зрения в 54-м победила, что совсем не удивительно. Отметим, Хакамаду поддержали 40 тысяч телезрителей, Бабурина – на двенадцать тысяч меньше. Обратим внимание, что истовые большевики Сталин и Ковригина в прошлом были христианами. И Сергей Бабурин, и Ирина Хакамада – православные люди, как они заявляют, думается, вполне искренне, но в прошлом связанные с коммунистическим движением.
Эта симметрия едва ли случайна. Мы имеем дело с искажением, которое коренится очень глубоко. Однажды пришлось общаться со священником, которого в православной периодике представляли как старца – так вот он тоже пытался доказать, что аборт нельзя считать детоубийством, ссылался на Ветхий Завет. Когда я потом попытался найти в Библии эти слова, то нашёл другие:
«За то, что ты не служил Господу Богу твоему с веселием и радостью сердца, при изобилии всего, будешь служить врагу твоему, которого пошлёт на тебя Господь... он возложит на шею твою железное ярмо, так что измучит тебя. И ты будешь есть плод чрева твоего, плоть сынов твоих и дочерей твоих, которых Господь Бог твой дал тебе... Женщина, жившая у тебя в неге и роскоши... будет безжалостным оком смотреть на мужа... на сына своего и на дочь свою и не даст им последа, выходящего из среды ног её, и детей, которых она родит; потому что она, при недостатке во всём, тайно будет есть их, в осаде и стеснении...» (Втор, 28)
Да, да, это о прерывании беременности, просто тот несчастный священник, не нашёл этих слов или не придал им значения. Все люди, помянутые выше, хотели добра. Но бывает так, что святое чувство – милосердие – вдруг начинает работать против человека. Не со зла, не для того, чтобы погубить свой народ, Мария Ковригина добивалась разрешения на аборты. В Кремль потоком шли письма, полные отчаяния, от матерей, забеременевших в «стеснении», имевших четвертых-пятерых детей на руках, в том числе грудных младенцев. Болезненно переживала Ковригина и то, что в одной Москве погибало от криминальных абортов по полтораста женщин в год. Это при том, что накануне отмены запрета специальная медкомиссия в столице разрешила прервать беременность 92-м процентам подавших прошения. Феминистка Мария Арбатова недавно истерично заявила, что при Сталине было расстреляно 500 тысяч женщин, прервавших беременность, и врачей, которые им «помогли». Это полная чушь, разумеется. Советская элита, например, запрет вообще игнорировала, имела возможности. Безбожная страна не понимала, зачем её заставляют рожать.
Вот такая была ситуация накануне отмены запрета. После 54-го смертность от криминальных абортов пошла на убыль. Но за спасение каждой из женщин пришлось заплатить жизнями от одной до трёх тысяч детей. ГОСУДАРСТВО РАЗРЕШИЛО. И в абортарии побежали миллионами те, кто без санкции власти до детоубийства никогда бы не додумались, удаляли младенцев, как гланды, расплачиваясь бесплодием, искалеченной психикой. Вот мир, где нет Бога, замкнутый круг, по периметру которого ходят по-своему честные «православные большевики», и не разобрать, кто из них проповедует зло во имя добра, кто добро во имя зла. Я не знаю, во что они верят, но вряд ли им понятен образ Младенца Христа, толкающегося в лоне Матери. А без этого можно ли понять остальное?
Никакие законы, поощрения, пропаганда не избавят нас от железного ярма. Только радость служения, доверие Тому, Кто устами Моисея сказал однажды, каждому из нас: «Благословен плод чрева твоего».
Владимир ГРИГОРЯН
| назад |
| вперед |  |
