ПАЛОМНИЧЕСТВО
ВЕЛИКОМУЧЕНИК ГЕОРГИЙ МЕЖДУ ПОЛУМЕСЯЦЕМ И КРЕСТОМ
Заметки паломника на Святую Землю
Есть в русском церковном календаре дата, которая указывает на непосредственную связь России со Святой Землёй, – 16 ноября. Большинству из нас, заглядывающих в святцы, и мысли не приходит, что запись за этот день «Обновление храма вмч. Георгия в Лидде (IV)» есть не только память Георгия Победоносца, но и, можно сказать, праздник всемирной отзывчивости русской души, её трепетного отношения к святыне.
И хотя событие в календаре помечено далёким IV веком, это и так, и не так.
...Лидда – крохотный городок на пути из Иерусалима в Яффу, т.е. к Средиземноморскому побережью. Это родина римского воина Георгия, сына Геронтия (хотя это право оспаривает Бейрут, стоящий, как известно, на заливе, названном в честь св. Георгия), здесь он завещал слуге себя похоронить. Что и было сделано – тайно, чтоб знал только узкий круг посвящённых христиан. А в пору, когда христианами стали себя называть византийские императоры (IV в.), мощи вмч. Георгия перенесли в возведённый в его честь храм. День освящения этого храма (3-го ноября по ст. стилю) и вошёл в церковный календарь. Но собственно событие «обновления» случилось сравнительно недавно. Дело в том, что за века храм не раз приходил в полный упадок. В XI веке церковь и могила св.Георгия были сожжены мусульманами. Крестоносцы восстановили храм, но после захвата Святой Земли султаном Саладином храм был обращён в мечеть. В 1870-х годах греки купили у мусульман часть мечети, включающую в себя участок, на котором находился гроб св. Георгия. Чтоб восстановить его, требовались немалые средства. В России объявили всенародную подписку, своё пожертвование внесло и правительство. 3 ноября 1872 года, в годовщину первого освящения, храм освятили заново. И далее двадцать лет ещё длились его благоустроение и украшение.
Вот поэтому с особым чувством причастности входил я в храм св. вмч. Георгия в Лидде и меня не очень удивили имперские орлы с короной Российской империи на огромном великолепном паникадиле – первое, на что устремляется взгляд при входе в греческий храм.
Второе, на что обращаешь внимание: всё пространство храма заставлено скамьями. Я бы, наверное, принял его за католический, если бы не знал предысторию. Вообще, скамьи в греческих храмах – вещь обычная, но, как правило, они жмутся к стенам или кучкуются ближе к паперти – вроде как сознают свою нелегитимность и, как оглашенные, ведут себя скромно. В храме св. Георгия – иначе. Но на то и нужны такие паломничества, чтобы учиться смотреть на наши различия в духе любви, без высокомерия, в то же время укрепляясь в собственных традициях церковной жизни, заново осмысливая их. Вот, например, я не помню, чтобы в Палестине на богослужениях в греческих церквях было бы благоговейно тихо. Но кто сказал, что тишина – это обязательно? В России – да, так принято, и это свидетельствует о благоговении пред святыней как главном свойстве русского православия. А здесь, на Святой Земле, наверное, главное – заповедь Христа радоваться. Вот арабы и радуются. Я, например, только здесь узнал, что барабан – это тоже «церковный» музыкальный инструмент. «Хвалите Его с тимпаном и ликами», – призывает нас псалмопевец, и мы повторяем, а кто задумывался о том, что тимпаны – это две медные сковороды, ударяемые друг о друга, а лики не всегда стройные возгласы из народа?
|
Несмотря на раннее утро, в храм перед нами уже зашла одна русская группа. Но в церкви пусто, – значит, спустились по лесенкам вниз, к гробнице великомученика. Внизу, прямо под храмом, – каменный алтарь древней церкви, посередине – гробница, судя по дате, высеченной на ней – «1871», – установлена как раз во время последнего обновления храма, при Иерусалимском Патриархе Кирилле. Молодой священник уже заканчивал краткое молебствование, когда я очутился рядом: он взял палочку и, макая её в зеленоватую жидкость, налитую прямо на гробницу, помазал присутствующих. С удивлением я обнаружил, что это вовсе не елей, а нечто парфюмерное, с запахом валерьянки, называется «нард». Но это опять же к вопросу о различиях, стенах и изгородях, не восходящих до Неба. (Признаюсь, тогда это меня всё же немного смутило. Уже по возвращении домой я прочитал, что именно дорогостоящим маслом нарда Мария умащивала ноги Господа.)
Поднимаюсь наверх – все наши стоят в очереди, но не традиционно к церковной лавке, а чтобы возложить на себя прикреплённые цепью к стене вериги великомученика. Вижу, как они прикладывают их к себе в самых разных местах, да не по одному разу, – вновь я убеждаюсь, что народ у нас нынче хлипкий. Да и у самого от постоянного сидения перед компьютером уже шейные позвонки хрустят – я решаю надеть эту железяку себе на шею и с удивления обнаруживаю, что она тут в самый раз, – должно быть, на шею эти оковы и вешались. Я закрыл глаза, и предо мной встала картина: темница, измученный, но не сломленный, между пытками сидит прикованный за шею св. воин Георгий.
Не знаю, верно или нет, но так у меня и запечатлелась эта картина. А когда в последующем я видел традиционный образ св. Георгия на коне, не сразу мог «включиться» и сообразить, что это – одно и то же лицо. Тем более что в земной жизни великомученика такого эпизода и не было. Ведь знаменитое «чудо Георгия о змие», когда воин спас царскую дочь от дракона, пожиравшего людей, – это посмертная помощь святого. Удивительно, как прочно «обосновался» в России Георгий Победоносец, стал персонажем сказок. Замысловаты и пути, приведшие его изображение на российский герб. Ведь как говорили в старину: в России Никола, а в Малороссии – Егорий. А получилось так, что Егорий-то на русском гербе, а у украинцев – трезубец.
|
От этих необязательных размышлений меня, сидящего на «католической» скамье посреди храма, оторвал отец диакон Александр: «Ты к мощам святого Георгия прикладывался?» Я поспешил за ним. Оказывается, нашему единственному спутнику в сане дали для поклонения серебряный ларец с косточками святого Георгия. Дают его не всем и не всегда, впрочем, многие паломники и не подозревают, что это возможно, полагая, что мощи находятся под спудом той самой гробницы, к которой мы только что спускались. Между тем ещё одна частица мощей (а именно – голова св. Георгия) находится вообще далеко отсюда. Пока прикладывался, за мной выстроилась очередь, в том числе «не наши». Отец Александр терпеливо ждёт, держа ковчег в руках на весу, и то ли от тяжести, то ли от напряжения руки его немного дрожат…
Здесь, в храме, я впервые в жизни увидел православную икону с арабскими письменами на ней – это был образ св. Георгия, поражающего змея, с клеймами. Дракон, естественно, зелёного цвета, а позади св. Георгия примостилась чья-то крошечная фигурка с кувшином в руке (кого ни спрашивал потом, никто мне так и не смог ответить, кого она изображала). Затейливая арабская вязь присутствовала в каждом из 24 нарисованных эпизодов Жития великомученика и шла по ободу всей иконы, переплетаясь с растительностью, – очень похоже на мусульманскую кораническую вязь.
Вообще об исламе и магометанах тут забывать не приходится. Выходишь из того же храма Св. Георгия и рядом, встык – та самая мечеть, частичку территории которой некогда выкупили православные. Надпись на трёх языках – арабском, еврейском и английском – сообщает, что здесь святое место. На входе в православный храм такой надписи нет. Возле мечети, как всегда, безлюдно. Кажется, весь народ на местном базарчике неподалёку: в этот утренний час некоторые ещё раскладывают свой нехитрый товар в пыли на каких-то картонках, рядом свалка тары и очисток, а вон кто-то предлагает мандарины вёдрами прямо из багажника видавшего виды «Форда». Снуют дети, покупатели не спеша прохаживаются, больше смотрят и общаются, чем покупают. Такой же базарная площадь была, наверно, и сотню, и тысячу лет назад. Только вместо автомобилей были запряжённые осликами арбы. Вообще арабские кварталы возле святого места, в смысле сохранения патриархального духа, идеальны. Но…
Лидда известна тем, что некогда здесь апостол Пётр исцелил именем Христа парализованного Энея. Тогда, как рассказывается в книге Деяний апостольских, «видевша его (исцелённого) все живущии в Лиде и во Ассароне, иже обратишася ко Господу». Невольно задумываешься: вот эти люди, наследники тех, о ком говорится в Священной Книге, сохранили ли они это своё обращение? Многие ли из них живы во Христе?
Увы, мы поспрашивали у местных жителей и выяснили: мало кто из них толком знает, что за святыня находится рядом. И дело, думается, не в отсутствии интереса. Я и в русских городках с изумлением отмечал, что местные жители совершенно не ведают, что живут рядом с великими святынями. Но если скажешь – оживятся, даже загордятся на минуту-другую перед тобой. А тут другое… Не нужно ничего такого в принципе. Стиль жизни иной. Если и представляет достопримечательность какую-то ценность, то лишь с точки зрения коммерческой – сколько можно на ней заработать. А ведь в Лидде когда-то располагалась русская школа для местных детей. Но, видно, семена упали на худую почву. И ещё: именно великомученик Георгий – святой, который много помогал мусульманам. Почитать они его стали после одного из известных чудес. Как-то раз арабы бесчинствовали в захваченном храме св. Георгия и один из воинов, глумясь над христианскими святынями, пустил стрелу в храмовую икону. Этой же стрелой он сам был сражён. Отряд нечестивцев выскочил из храма в ужасе, но многие попадали замертво. Слух этот пронёсся среди мусульман, и с тех пор они зауважали св. Георгия. Но что это за почитание, основанное на страхе?
Известно и другое чудо вмч. Георгия. Один юноша попал в рабство к мусульманам. Однажды, идя к своему хозяину с подносом, полным угощения, он был мгновенно перенесён в свой дом вместе с подносом, который тут же поставили на стол по случаю чудесного возвращения. Наверное, это чудо обращено к нам, христианам. И уж точно – к тем, кто живёт здесь, в Палестине.
* * *
На следующий день путь наш лежал к тому месту, откуда Господь наш Иисус Христос вознёсся на Небо. Оно расположено близ Иерусалима – на Елеонской горе. Как заметила наша проводница монахиня Иустиния, если ищешь христианскую святыню, смотри, где мечеть, и не ошибёшься. Именно так. Идём по улочке, показался минарет, точно дулами орудий ощетинившийся громкоговорителями в разные стороны. Рядом – наша христианская святыня. Часовню Вознесения точно так же, как и в Лидде, отделяет от мечети лишь стена. Разница в том, что здесь вся территория за двухметровой стеной с железной дверью принадлежит мусульманам и поныне.
|
Нашу группу пускает внутрь очень сытого вида дядя, пересчитывая всех по головам: один человек – один доллар. Сложив деньги в карман, мусульманский смотритель снова занялся необременительной беседой со своими единоверцами, а его сподвижник указал нам направление – пять шагов до ротонды. Так здесь «в трудах» проходят у них дни, годы, столетия…
|
Мы вошли в ограду. Внутри двухметровых стен, возведённых из камней некогда разрушенного православного храма, ни травинки. Посреди двора возвышается ротонда Вознесения, – собственно говоря, это мечеть. Поэтому никаких изображений внутри, никаких икон. Только посреди неё внутри на выступе скалы – отпечаток левой ступни Господа, «стопочка». Это последний Его след на земле перед Вознесением. Видно, что в этот момент Спаситель смотрел в сторону Севера.
Читаем Евангелие этого места. В песок свещницы воткнуты и горят пять свечей – столько, сколько нашлось у паломников, купить-то негде. Глаза привыкают постепенно к полумраку, и я замечаю, что роль подсвечника выполняет выдвижной ящик письменного стола, в который насыпан песок. Как и все, стою и пытаюсь молиться, но настроения нет. Такое чувство, будто что-то не так. Наконец, понимаю: все мы, молясь, смотрим на след Господа, а рядом с ним стоит тарелка, на которой демонстративно возлежит замызганная долларовая бумажка. Словно нарочно хозяин её тут подложил: дескать, вот вы, христиане, на самом деле чему молитесь – «зелёному» богу. Может, доля правды в этом есть, но здесь это выглядит как оскорбление святыни. Беру бумажку и прячу её подальше в щель. Тарелка теперь пустая, но она по-прежнему взывает: «Ван доллар, плиз!» На самом деле всё, скорее всего, гораздо проще – этот доллар есть не что иное, как продолжение мелкого мусульманского «бизнеса» на святыне.
Интересными воспоминаниями поделился после посещения этого святого места десять лет назад протоиерей Александр Новопашин из Новосибирска. В «Спутнике православного паломника» он прочитал, что в XIX веке паломники делали восковый слепок с отпечатка ноги Спасителя и везли его себе на родину, и решил с друзьями проделать то же. Набрали свечей и, прибыв на место, с молитвой приступили к выполнению задуманного. «Через некоторое время, – пишет священник, – приходит хозяин, видимо обеспокоенный долгим нашим присутствием на его территории, и, увидев вышеописанную картину, начинает бегать вокруг нас и лопотать по-своему. Мы ему пытаемся знаками объяснить, что этот отпечаток для нас дорог, мы его хотим увезти к себе. Он бежит за подмогой, приводит ещё двоих крупных соотечественников, которые точно так же начинают кричать о том, что мы, видите ли, хотим сделать большой бизнес, показывая сей слепок за огромные деньги, и после этого, видите ли, люди больше не будут ездить в Иерусалим. Андрей Иванович не обращает ни на кого внимания, а терпеливо продолжает своё дело. Хозяева продолжают шуметь, требуя за слепок больших денег. Наконец Андрей, закончив, вышел с ними договариваться по поводу оплаты (небольшую сумму всё-таки пришлось заплатить). А мы с отцом Георгием аккуратно сняли воск, протёрли носовым платочком – всё чисто… Позже мы рассказали об этом насельницам в монастыре, услышав в ответ: “Это впервые, наверное, с прошлого века. Ведь не давали никому”. Видимо, помогли наше упорство и дерзновение, что мы не стали с хозяевами договариваться, спрашивать».
...1682 года назад (такая древность!) здесь был возведён первый храм с символически открытым к небу куполом, церковь Вознесения Христова. Спустя три столетия персы уничтожили её. Дважды возобновлялась она, но была окончательно разрушена в 1517 году султаном Селимом. Потом – вот этот «купол Вознесения», как они его называют, и с середины XIX века по сей день здесь всё происходит почти так, как установил султан Османской империи, в ту пору владевший Палестиной и «игравший» на стороне французов против России. Католикам тогда было предоставлено право в свой день Вознесения служить внутри мечети сколько угодно литургий, украсив её внутри тканями и принеся свой алтарь, – это большое преимущество перед прочими христианами. Православным разрешили служить здесь дважды в год вне мечети в своих шатрах: один раз в день Вознесения, а другой раз в Лазареву субботу. Другим – того меньше.
Если б я знал этот факт тогда, у часовни, может быть, мне было бы легче убедить некоторых своих православных спутников, которые, «смиряясь», утверждали, что мусульмане владеют ключами от наших святынь потому, что сами христиане между собой не могут найти общего языка (ключ от храма Гроба Господня ведь тоже принадлежит мусульманам). Вероятно, они поняли бы, что обладание ключами служит как минимум возможностью натравливать христианские исповедания друг на друга.
…У выхода из ограды часовни Вознесения нас поджидала группа подростков. Я успел заметить, как слаженно они начали «работать»: безошибочно вычисляли людей пожилых, женщин в платочках, подбегали и начинали не просить, а прямо-таки требовать доллары. На нищих они походили не больше, чем я. Одной из старушек – такой «божий одуванчик» – досталось больше прочих: в неё вцепился подросток и просто-таки не отпускал, очень агрессивно клянча подаяние. Мусульманские привратники молча наблюдали за работой своих молодых коллег. Хотя наша группа уже отдалилась, пришлось вернуться и «выдирать» из цепких рук попрошайки нашу испуганную старушку. Вслед теперь уже мне посыпались отборные проклятья на английском – хорошо, что наш «божий одуванчик» в английском был, кажется, не силён.
Пока шли пешком до автобуса, старушка делилась с женщинами перенесённым страхом. Те успокаивали её, говоря, что это просто бизнес такой. Тут уж я не выдержал:
– Знаете, бизнес ведь по самому смыслу этого слова подразумевает некоторый труд, сначала нужно создать, а потом уж продавать. А они тут хорошо устроились: одни хватают за рукав – дай! (с русских-то не сдерёшь, а вот европейцы предпочтут отделаться долларовой бумажкой), другие продают нам наши же святыни…
– Но ведь это им принадлежит, когда-то они это место купили, а теперь продают билеты, как в кино…– Купили!? Кривой ятаган покупал, а разменной монетой служила кровь христианских мучеников. Времена безраздельного владычества мусульман давно прошли, однако же христианские страны не используют ныне превосходство в силе, чтобы как во времена крестоносцев вновь освободить святыни от поганых. Раз уж так сложилось, будьте хранителями, как бы соглашаются христиане, но содержите святыни в порядке (а не выдвижной ящик стола под подсвечник швыряйте) и обеспечьте нормальный к ним доступ. Но этого ведь нет ни для паломников, ни для земляков – арабов-христиан…
* * *
Вот такие ситуации бывают на Святой Земле, не только молитвы и мысли о Вышнем посещают, да простят меня читатели. Вернувшись в Россию, я ещё больше стал ценить тот мир, который существует между православными и мусульманами у нас. Не на пресловутой политкорректности он искони держался, даже не на «сотрудничестве» в социальных вопросах, в отношениях с властями (хотя это важно). А на том, что в вероисповедных вопросах, да и в бытовых, мы старались меньше соприкасаться. Где нет соприкосновения, там нет искры. А где нет искры, там нет пожара.
Игорь ИВАНОВ
Фото автора
 | назад |
| вперед |  |
