МАСТЕРСКАЯ
«ХОЧЕТСЯ ДЕЛАТЬ ОСОБЕННЫЕ ИКОНЫ...»
Посредине – высокий мольберт, на стенах чертежи, готовые иконы и полотна, в углу – незаконченные работы. Это мастерская – она же жилая квартира художников Евгения Волошенюк и Юлии Юрченко из г. Печоры. Мы приехали сюда вместе с настоятелем храма Иоанна Предтечи Константином Качуром. Батюшка засобирался к художникам, расписывающим храм и занимающимися его внутренним обустройством, и я отправился вместе с ним. Только что в городе побывал владыка Питирим, и теперь нужно передать иконописцам его рекомендации по дальнейшей работе. Разговор зашёл об устройстве часовенки над баптистерием, возводимой внутри храма около самого алтаря. Батюшка вместе с художниками оживлённо обсуждает, какие иконы надо написать на внешних стенах часовни, в какой последовательности их расположить.
|
– Давайте здесь икону равноапостольной Ольги поместим, – предлагает Юля. – А наверху часовни можно установить образ «Христос – Виноградная Лоза», есть ещё такая редкая византийская икона, которая в русских храмах почти не встречается. Хочется, чтобы были не простые иконы, а интересные, не часто используемые, чтобы только у нас…
– Хорошо, давайте так и сделаем, – одобряет священник.
– Приятно, конечно, что владыка следит за каждым шагом в строительстве этого храма, – делится уже со мной своими мыслями отец Константин. – Во всех наших делах правящий архиерей принимает участие. Такого, насколько мне известно, нет ни в одной епархии. Приедет, надаёт нам заданий, внесёт свои поправки, а мы потом ещё несколько месяцев работаем над их исправлением. И так в каждый свой приезд…
Женю с Юлей словно специально Господь привёл в Печору в то время, когда уже завершалось строительство Иоанно-Предтеченского храма.
– Почему вы из Питера перебрались на Север? – спрашиваю у них.
– Ну, это просто, – говорит Юля, – в Петербурге у нас не было своего жилья, а здесь квартира, которая досталась нам от моего папы. Хотя родилась я на Украине, мои школьные годы прошли здесь, в Печоре. Как только два года назад мы сюда переехали, сразу же предложили отцу Константину свои услуги по росписи и благоустройству храма. Я, как художник-иконописец, предложила расписать иконостас. За год нужно было всё успеть. Шло строительство храма, и параллельно я писала нижний ряд. Покрывать иконы лаком пришлось буквально за день до освящения.
– Да, да, – вспоминает батюшка. – Тогда владыка приехал за два дня до освящения. Зашёл в храм, а у нас ещё иконостас монтируется. Света нет, везде мусор, полным ходом идёт уборка. «Как я у вас храм освящать буду? – удивился. – Ещё ничего не готово». А в воскресенье приходит – всё уже стоит на своих местах и сверкает…
* * *
Евгений с Юлией, несмотря на свою молодость (им по 30 лет), уже имеют по несколько персональных выставок по России и успели сменить не одно место жительства. Познакомившись в Ярославском художественном училище, после его окончания некоторое время жили на родине Евгения – в городе Макарьев Костромской области. Затем Евгений поступил на отделение живописи в институт имени Репина в Санкт-Петербурге. Юля переехала в Питер вслед за мужем и решила пополнить запас знаний в Институте религиоведения и церковных искусств. Здесь же, в Успенском храме на подворье Оптиной пустыни, они обвенчались. Поменялись и интересы в их творчестве. Юля почти полностью посвятила себя церковному искусству, а Евгений, работая в разных жанрах и технике, ориентируясь на традиции русской реалистической школы XIX–XX веков, всё большее значение стал уделять духовным темам.
– На что вы ориентируетесь в иконописании? – спрашиваю у Юлии.
|
– В большей степени на балкано-византийскую традицию. Сейчас среди художников-иконописцев большее предпочтение уделяется русской школе. С русской школы началось моё знакомство с иконописью. Но мне всегда были интересны Балканы, Греция. Может быть, оттого, что в роду у меня есть греки, я всегда присматривалась к их искусству. Не только в иконах, но и в резьбе, украшающей иконостас, мы тоже попытались отразить балкано-византийскую стилистическую традицию. За образец взяли тябла из старинной сербской церкви в городе Охриде в Македонии. Существует масса школ и направлений. И то, что в лоне церковного искусства возможно такое многообразие, – это замечательно.
– Похоже, что вы не работаете по лицевому подлиннику?
– Да, это авторские работы, каждая икона индивидуальна. Я не делаю прямых копий. Каждый образ разработан специально для этого иконостаса. Творчество живительно, а простое копирование для творчества оставляет мало места.
– Наверное, и то, что фон у икон выбран зелёный, а не золотой, как в большинстве храмов, не случайно? Именно так писали иконы на Севере до ХХ века.
|
– Зелёный – цвет Святого Духа. Поскольку храм крещальный, в момент крещения Дух Святой сходит на человека, поэтому уместно было зелёный цвет сделать фоном. Он не совсем зелёный, а нежно-зелёный – цвета весенней листвы. Зелёный цвет фона сегодня в иконографии нечасто используется. Но всё-таки у нас лесная республика, – улыбается Юлия. – Надеемся создать иконостас, который бы подчеркнул особенное, неповторимое лицо нашего храма.
– Муж помогает вам расписывать храм?
– Нет, Женя разрабатывает чертежи церковной утвари: аналои, стулья, панихидные столики, церковную мебель – то, что наполняет и украшает церковь. Чтобы это могли сделать наши местные мастера и было недорого.
– Здесь, вдалеке от художественных центров, наверное, ему приходится заниматься и изготовлением досок под иконы?
– Нет, доски заказываем в артели, что при московском Ново-Симоновском монастыре. Там хорошо, качественно делают. Первый, нижний ряд иконостаса я сама грунтовала, делала левкас. Но поскольку это отнимает много сил и времени, то мы отдали мастерам московской артели эту часть работы. Они с ней замечательно справляются. Минералы, глину, полудрагоценные камни берём в Санкт-Петербурге. При галерее «Русская икона» там имеется магазин, в котором можно купить всё необходимое для иконописцев. Оттуда по интернету я выписываю материалы, а потом курьер мне всё привозит в Печору. Все краски и технология совершенно традиционные. Хочется сделать, конечно, на века. Наверное, каждый художник рассчитывает на это, а там уж как Господу будет угодно.
– Видимо, всё это обходится недёшево?
|
– Мы решили возродить древнюю традицию, когда иконы в храм заказывали сами прихожане. В Русской Церкви издревле существовал благочестивый обычай вкладывать иконы в храм на помин души усопших родителей, или в благодарность Богу за избавление от болезней, или просто в качестве пожертвования. Вкладчики вносились на вечное поминовение в особые вкладные книги. Среди постоянных вкладчиков многих монастырей и храмов были русские цари, известные фамилии, торговые люди и даже крестьяне. У нас в храме такая книга есть. Первая вкладная икона из трёх образов – блаженной Ксении Петербургской, прав. Иоанна Кронштадтского и Матроны Московской – у нас уже написана и сейчас находится в храме. «Вклад моление рабов Божиих Сергия и Ольги» – так значится на обороте иконы. На сегодняшний день весь нижний ряд в храме уже заказан, уже начали заказывать верхний ряд. В этом случае со вкладными иконами все остаются довольны: и батюшка, и прихожане, и иконописцы.
– Я знаю, что сейчас некоторые иконописцы расписывают храмы, сами ещё не до конца укрепясь в вере. Как у вас обстоят дела в этом отношении?
– Они укреплённые, укреплённые, – заступается за художников батюшка, – постоянно на службы ходят, исповедуются, причащаются.
– Я думаю, что нас образцовыми христианами назвать сложно, – возражает отцу Константину Юля. – Я крестилась достаточно поздно, в 15 лет, но сознательно. Женя с детства крещён. У него детство и школьные годы прошли возле древнего Макарие-Унженского монастыря под влиянием верующих людей. Конечно, мы не стали бы заниматься этой работой, если бы воспринимали церковь лишь местом своей профессиональной деятельности. Это святыня, куда нас зовёт душа, и мы, безусловно, осознаём себя православными христианами. Приходится работать помногу часов в день, буквально на износ. Мы и стараемся, вкладываем в работу все силы, душевные и физические, и именно вера поддерживает нас.
Евгений СУВОРОВ
 | назад |
| вперед |  |
