ОТКЛИК
Нашлась деревня дедушки!
Дорогие братья и сёстры, редакция газеты «Вера»! Спаси вас Господи за ваши труды! В номере 577 вы опубликовали мою заметку «Где деревня дедушки?». Спешу поделиться радостью: откликнулась моя двоюродная тётушка из Визинги – Ия Гавриловна Попова (Голосова). Но этого не случилось бы без помощи многих верующих – жителей Республики Коми. Хочу поблагодарить Веру Паршукову из пос. Жешарт, владимира Мельникова из с. Горьковское, Таисию Чередову из Визинги, сыктывкарку Галину Вишерскую, а также редакцию гаезеты «Маяк Сысолы». Много интересного из их писем узнал я о родине своего дедушки. Оказывается, как пишет тётя Ия, в деревне К\чпиян (в переводе с коми – Зайчата) до сих пор стоит большой крестьянский дом моего прадеда Евсея, возле которого растут вековые тополя. Мы с тётушкой уже и по телефону переговорили. Низкий поклон всем, кто помог делом и молитвой. Молюсь за вас и я. Желаю всем непреходящей пасхальной радости. Храни вас Господь!
Вадим ГОЛОСОВ
х. Тиховский Краснодарского края
Беспамятство страшнее «звездочётов»
Дорогие друзья (точнее не назовёшь членов редакции и авторов «Веры»)!
Прочла открытое письмо устюжан (№ 585) с горечью и радостью одновременно. Почему с радостью? Наконец-то зашла речь о судьбе великого памятника древнерусского зодчества... и новомученичества. А вот отсутствие упоминания в письме устюжан о таких страшных вещах, которые творились в 30-х годах прошлого века на территории Троице-Гледена монастыря, вызвало огорчение. Вы правы, братья и сёстры, написавшие письмо: свято место пусто не бывает. Его займут семь злейших бесов, если храмы монастыря пустуют, а иконостас мирового культурного значения показывают единицам, зато за хорошую плату (предпочтительнее – в долларах). А ведь наверняка морозовицкие мальчишки и девчонки не знают о том, какие трагедии разыгрывались на этом месте, не приносят цветов на могилы православных мучеников. Я, грешная, побывавшая здесь не раз, не видела ни поклонного креста на месте, куда причаливали баржи с заключёнными, ни даже памятной доски на территории монастыря. А ведь Троице-Гледен монастырь – это аналог Бутовского полигона, Пинеги, Котласа, Макарихи... Кстати, и в буклетах, посвящённых 850-летию Великого Устюга, – одни похвальные восклицания в адрес прошлого и настоящего. Неужели не осталось свидетелей в Морозовице? Ведь жители села хоронят близких на том самом кладбище, где хоронили и узников лагеря, располагавшегося в стенах монастыря. Может быть, кто-то из сельчан помнит рассказы бабушек, дедушек о том, как в храмы свв. Сергия Радонежского и Димитрия Солунского тайком пробирались арестанты, чтобы помолиться. Надо говорить об этом молодёжи, потому что если в памяти народной брешь, то вот и заполняют её разные несусветные псевдорелигии.
Чтобы хоть немного оживить в памяти устюжан трагические страницы прошлого, позволю себе процитировать выдержки из воспоминаний монахини Амвросии (Обручевой) – одной из последних шамординских монахинь, духовной дочери Оптинских старцев о. Анатолия и о. Никона. Называется книга просто: «История одной старушки».
«Мы ехали по Северной Двине в Великий Устюг, – пишет м. Амвросия. – Кое-где в сёлах ещё были церкви, и их вид утешал нас. К концу дня (6 августа 1930 г. – Р. Б. Ольга) мы увидали главы церквей Великого Устюга. Подъехали к противоположному берегу, здесь высадились и расположились группами. Мы должны были отправиться версты за три от берега, в Троицкий монастырь, где нам назначена ссылка. В нашем этапе была тысяча с чем-то человек.
...Мы пошли в гору к монастырю. В ограде было два больших храма, между ними размещались группами люди – готовили себе пищу или кипятили воду для чая. Все уголки монастыря были сплошь заполнены ссыльными. Поминутно видели людей больных, изнемогающих от жажды, но от слабости ничего не могущих для себя сделать. Весь пол в храме был занят лежащими людьми. По ночам пройти между телами невозможно – некуда ступить, и страшно темно. Монашествующие и духовные ютились вместе. Вместе с православным духовенством там было два католических ксендза. Я о них старалась заботиться как о своих. Все были дружелюбно настроены друг ко другу...
Дезинтерия была ужасная. В день умирало несколько человек. А когда вскоре добавился тиф, то стало умирать по десять-пятнадцать больных. На минутку присела я на скамейку, где сидели наши батюшки, и они сказали мне, что сейчас принесли в мертвецкую (каменный обширный погреб) нашего дьякона. Под вечер запрягали лошадь и накладывали покойников на телегу. Если я могла улучить время, то шла провожать их на кладбище, чтобы хоть там помянуть их. Позже и уполномоченный сказал мне, чтобы кто-нибудь провожал покойников до могилы, пока не зароют, чтобы не смущать народ небрежным погребением, а то на могильщиков положиться нельзя...
Некоторые из ссыльных иногда пробирались в церковь, которая находилась верстах в трёх отсюда, на самом берегу напротив В. Устюга. Тогда я передавала записочки об упокоении умерших. Но, к сожалению, не всех записывала: уж очень много их было. Прости меня, Господи! И как я жалею, что не сберегла списки умерших, чтобы потом на свободе поминать их».
Каждая пядь монастыря взывает к молитве, а это возможно только при его действии. Что же касается морозовицких сектантов, то нужна мощная контрпропаганда, нужно просвещение духовное, а не только эстетическое. У «звездочётов» лавка рядом с собором? А у нас – сам блаженный Прокопий, с его акафистом и житием, сотни безвестных новомучеников. У нас есть сподвижники и единомышленники. Будем молиться истово – пошлёт Господь священников-подвижников, сотворит чудо спасения монастыря. Спаси вас Господи!
Р.Б. Ольга
с. Сорокино Ивановской обл.
 | назад |
| вперед |  |
