СЕМЬЯ
«МОЙ ПАПА РАБОТАЕТ БАТЮШКОЙ»
|
В Красноборье бы летом побывать – тогда и поймёшь смысл самого этого имени: увидишь красные стволы сосен в борах, песчаные отмели цвета обожжённой глины на речушках, неоглядные просторы всех оттенков зелёного. Мы же очутились здесь в начале марта: белый храм над белой землёй, над скованной льдами Двиной. Но привёл нас Господь в такой дом, где будто всегда лето.
В семью протоиерея Валентина Кобылина приехали мы заполночь. Их сразу найдёшь: живут рядом с храмом, что смутно белеет в темноте. Тепло светится окошко: ждут. Ждёт и сторож – громадных размеров пёс. Пока подходим к дому, он сидит смирно, возникает даже желание погладить, но лишь приблизились к дому – прыжок, ещё прыжок, громоподобный лай. Ничего, цепь крепкая, да и батюшка уже спешит к нам навстречу, благословляет, приглашает в дом. Смирись, гордый пёс!
Уже и не припомнить, когда впервые «Вера» написала об отце Валентине. Записывали по телефону по телефону переданные им новости с Подвинья, спрашивали мнение для рубрики «Живое слово». Не обратившись к газетным подшивкам, с точностью не скажешь, сколько раз наши корреспонденты бывали в гостеприимном доме отца Валентина и матушки Татьяны. И всякий раз радостно удивлялись: Кобылиных-то снова прибыло! Описанные в давнишних наших публикациях «карапузы» вытянулись, старшие мальчики уже переросли маму. Подрастают и помощницы – Валя, Алика и Лиза. Дождались-таки батюшка с матушкой дочек! Каждый раз не знали наперёд, кто родится, две ленточки готовили: розовую и голубую. После того как пятеро сыновей родились, уж и не верилось, что розовая ленточка пригодится.
Сразу против входа в дом – печь; сушатся разнокалиберные рукавички, ботинки. Хорошо с печкой! Матушка Татьяна приглашает за трапезу. Обеденный стол в семье Кобылиных впечатляет своей длиной, но и то тесно, когда садятся все десять человек да кто-то в гости заглянет (дом священника всегда открыт для гостей). Росла семья – «рос» и стол, старая дверь пришлась тут как нельзя кстати, с её помощью отец с сыновьями и нарастили столешницу.
|
«Ангела за трапезой», – желает батюшка, когда все мы, помолившись, садимся за стол. Матушка Татьяна, видно, немало времени провела на кухне, поджидая полуночных гостей: салаты, тушёная с овощами картошка, морс из варенья. Великий пост, а как всё вкусно! Без устали и по-девически проворно хозяйка носит к столу и обратно тарелки, чашки, успевая при этом ещё и поучаствовать в застольных разговорах. Одно удовольствие батюшку с матушкой слушать. Иной раз до того живо скажут, что боишься, как бы взрыв веселья не разбудил детей; но они сладко спят.
Вот, например, заговорили за столом о Дивеево. Матушка Татьяна рассказала, как они всей гурьбой ездили, пока детишки маленькие ещё были:
– Поехали мы на машине, батюшка за рулём. Стали искать место, где остановиться. Нас удивило, что никто не хочет брать с детьми... Где более или менее верующие – всё переполнено. Но устроились прекрасно: поселили нас в частной гостинице, выделили комнату огромную – 12 кроватей! Хозяйка хоть бы раз что-то сказала – ребята ведь носились, без конца дёргали за верёвочку унитаза – в диковинку им было... Ну и чё? Люди спешат к мощам – а нам бы только с горшками управиться. Один спать хочет, другой только что встал, третий проголодался. Получается, нам с батюшкой никакой разницы – что дома, что в Дивеево. Он психанул: «Хватит, надоело, поехали домой!» Все идут к канавке, а мы как дураки в очереди в уборную стоим. Собрались уезжать, а хозяйка говорит: «Ну не может быть, чтобы вы с таким настроением уехали, вот увидите, вернёт вас батюшка Серафим». Едем назад, молчим: что были в Дивеевском монастыре, что не были. Километров двадцать проехали – и что-то я такое сказала батюшке, не помню уже что, – он тут же развернул машину. Приехали к той же женщине. А она: «Вот видите? Я и постели не убирала...»
За разговорами засиживаемся долго. Крепко спят в соседних комнатах ребятишки, иногда кто-то из них закашляет во сне – студёный март на дворе. Мне не терпится увидеть их, – должно быть, тоже все голубоглазые и русоволосые, в папу с мамой. Деревянный дом будто и невелик, и не странно ли нам, путникам, слышать от хозяйки: «Так. Есть два дивана и место на печке. Кто куда?» А ведь до нашего появления в сторожке при храме уже разместили внезапно нагрянувших гостей из Софрино, что давно уже привозят отцу Валентину книги и утварь для храма. Вот что значит устроить всё в доме разумно. Мне досталось местечко самое тёплое и высокое – на печке; там ночевали ещё плюшевая обезьянка и несколько мишек. Кто-то им рассказывает сказки?
* * *
Лишь рассвело – слышу, затопали чьи-то быстрые ноги, запахло завтраком. Отряд учеников Кобылиных собирается в школу. Мама на посту – у плиты, мальчишки за столом. Сестрёнке Вале тоже с ними хотелось бы отправиться, да болеет. Встала, оделась, побрызгала горло «Ингалиптом», а затем взялась за лечение остальных. Девчушке и семи нет, но к обязанностям «семейной медсестры» относится со всей серьёзностью, и присутствие посторонних ничуть не сбивает её с толку. Встав на стул, Валя достаёт из навесного шкафчика лекарства с витаминками и раскладывает их – по несколько штук – в десять маленьких посудинок, совсем как в больнице. И ведь не перепутает, кому из близких что полагается. Звание школьницы как-никак обязывает.
Матушка рассказывает про Валю, как она в этом году, неожиданно для всех, стала первоклассницей:
– Мы с батюшкой, вообще-то, сторонники традиции в образовании: чтоб всё в своё время изучать, не спеша, основательно. С шести лет в школу детей не хотели отдавать. И вот 1 сентября, как обычно, всей семьёй пошли на День знаний. Пошла проводить братьев и Валя, которая в школу только на будущий год собиралась. А уходить из школы не захотела. Учительница подошла: «Валя-то остаться хочет». Решили: пусть посидит, а как соскучится – мальчики позвонят домой. Домой Валентина вернулась вместе с ними, досидела до конца. Наутро проснулась раньше всех: «Чего вы спите? В школу пора!» Её не пускают – она в слёзы. Пришлось в срочном порядке отправляться нам в магазин за ранцем и тетрадками. Как она радовалась! «Я теперь по-взавправдошному в школу хожу!» – всем знакомым сообщала.
А сейчас ангина Валю в школу не пускает. И сестрички приболели. Но вот и они проснулись – с их половины уже слышится приглушённый смех. Вдруг кто-то ветром проносится мимо нас, сидящих за утренним чаем, и скрывается в одной из комнат. Успеваем заметить лишь цветастое платьице и развевающиеся волосёнки. Потом уже мы хорошенько разглядим пятилетнюю Алику и сойдёмся на том, что из трёх дочек она больше всех «мамина» – вылитая матушка Татьяна.
|
– Это кто тут так весело болеет? – слышат девочки голос отца. Батюшка только вошёл с улицы – и сразу к дочкам. Поднял и со счастливым лицом стал носить по комнатам самую маленькую – Лизоньку. Пахнет от него морозом и ладаном. Подумалось: а ведь для ребят нет роднее запаха храма, если так пахнет отец.
Все сыновья помогают папе в алтаре. Только это право заслужить надо: если младший сынок, Ванечка-непоседа, нашалит – всё, брат, тебе в алтарь нельзя, пока не исправишься. 14-летний Паша – второй по старшинству – читает на вечерней службе часы, кафизмы. Как-то у певчих произошла заминка. Матушка Татьяна понять не может: что такое, поём по нотам, а получается не в лад. Паша выручил: «Нужно на полтона выше, надо си-бемоль брать, а не си». Он занимается в музыкальной школе, для него отрада – часами сидеть за фортепьяно «Красный октябрь», что стоит в кабинете папы. Кстати, в семье Паша единственный, у кого тёмные волосы, – в прапрадеда, как выяснилось не так давно. А глаза у него, как у всех детей, огромные и голубые. Года три ему было, когда он сказал родителям: «Я стану монахом, музыкантом и врачом».
А Вова, его младший брат, хочет стать мирским священником. На Пашу глядя, загорелся играть на фортепьяно и Ваня, тоже отличник в музыкальной школе. Мама рассказывает:
– Когда определялись с выбором инструмента, говорим Ване: будешь гармонистом-баянистом, дадут тебе красную рубаху. А батюшка добавил: «А девок-то сколько будет!» Ваня подумал-подумал и решил: «Не хочу гармонистом». «Что так?» – «А куда я девок девать буду?!»
* * *
Хотелось порасспросить матушку про то, как она управляется с таким большим семейством, про «секреты» воспитания, да ей надо было идти помогать батюшке в храме. Накормила всех, напоила, порадовала опять весёлой беседой – и выбежала, накинув полушубок. Но в то утро, по счастью, встретились мы с «мамой Лидой», на её руках все ребята и выросли, а у троих батюшкиных сыновей она крёстная. Словом, родной для семьи человек. А «мамой Лидой» назвал её когда-то старший из детей, крестник Витенька, – так с тех пор и повелось.
Вообще-то, поговорить с Лидией Ивановной Нерадовской предложил нам сам отец Валентин: активная прихожанка, в юности была духовным чадом знаменитого протоиерея Владимира Жохова. Долго длилась наша беседа, и о ней мы ещё обязательно расскажем. А в этой статье Лидия Ивановна – это «мама Лида», которая может без конца и с бесконечной любовью рассказывать о детях батюшки и матушки, как о родных внуках.
– Батюшка с матушкой у нас «доморощенные» – в одном селе, в Черевково, выросли, – начинает она рассказ. – Батюшка шутил про свою супругу: «Я её в садик водил». В школьные годы он дружил с Павликом, Таниным братом, бывал у них дома часто. Обратил внимание на весёлую сестрёнку друга, хоть и была она на пять лет младше. А она-то уж давно его приметила, только таилась. Когда будущая матушка, учась в Каргопольском педучилище, была на практике в пионерском лагере, будущий батюшка к ней каждый день приезжал – он работал шофёром. А однажды приехал и сделал предложение. Сразу и согласилась. Спрашивала её: «Матушка, вы такая умница, отличница, почему не получили высшее образование?» Отвечает: «Видно, так Богу было угодно». И в Черевково поработала лишь полтора-два года, деточки пошли.
В своей семье зато приходится применять всё, чему учили. Маленькие были Витенька с Пашенькой – каждый день с ними занималась: то из пластилина лепили, то аппликации... – рано-рано стала давать им ножнички, чтоб стригли. У меня столько их поделок! Вот я вам покажу. Пашеньке было два годика – подарил мне закладочку. Он был толстенький, и что бы он ни делал – всё погуще, потолще. А у Вити вот на закладочке один кружочек тут, другой там. Им нравится, что я всё храню. Все мастерить любят. Вася, который у них «борец», крепкий паренёк, – тот бегает, кроме спортшколы, в кружок. Вот какой мне очечник из берёсты сплёл! А на Рождество, глядите-ка, смастерил сувенир – домик с собачкой. Говорю: «Вася, тебе не жалко? Такая красота!» «Нисколечко не жалко, я для тебя делал, мама Лида!» – «А что если приспособить его под кормушку для птичек?» – «Боюсь, развалиться может». – «А он склеенный?» – «На клею да ещё на коксах, а всё-таки боюсь, не развалился бы». Такой основательный! Вот дощечки: «Маме Лиде» – всё сами выжигали.
|
Вова в «художку» ходит (у нас в одном здании и художественная, и музыкальная школы). Крёстный у него Сергей Анатольевич Субочев, реставратор, сейчас в Германии. Когда Вова родился, он сказал: «Я из него сделаю реставратора!» И вот надо же, Вова тянется к художеству. Приносил в храм рисунки – ох какие!
Ему было годика два с небольшим, в сарайку зашёл, а там стёкла стояли, он ручкой провёл и обрезал два пальчика. Вызвали «скорую». Хирург наложил шовчик, но сухожилия перерезаны, пальчики не сгибаются. Ничего, говорит врач, разработает. Я говорю: «Батюшка, как он молиться-то будет?» Повезли его в Котлас, там хирург Петров посмотрел и говорит: «На операцию. Что смогу, сделаю». Но прежде велел смягчить грубый рубчик. И вот батюшка с матушкой уехали на сессию, а мы стали готовиться. Возила его в колясочке на физиопроцедуры, дома делали ванночки. Операция шла очень долго. Хирург нашёл порванные сухожилия и подтянул их друг к другу. Потом учила его правильно держать карандаш, потихонечку переучился, сейчас и не скажешь, что травму такую перенёс. Всё по батюшкиным и матушкиным молитвам и их же хлопотами, конечно. Если б согласились тогда с врачом, что «сами разработаются», так бы мальчик и остался без пальцев.
– Очень батюшка с матушкой детей любят, – рассказывает Лидия Ивановна. – Мне, знаете, так нравилось наблюдать: батюшка придёт домой, а матушка хлопочет по хозяйству, занята. Если папа видит, что дитя мокрое, рукава закатает, помоет под умывальником. Всё может сделать. Если у ребёнка температура, встают оба по очереди, по будильнику. А праздники какие весёлые! Столько всего напридумывают! Вася любит кроссворды составлять, на стенке вывесит, призы приготовит. У матушки по Евангелию вопросы. Например, даты надо назвать. Бумажечки с цифрами тебе дадут, вот и думаешь, какие важные даты приходятся на эти числа. Всех лучше тому, у кого «12» попалось... И матушка ещё каждому подарок приготовит – а мне ребята всегда поделки готовят. Вы бы видели девочек на Рождество! Белые длинные платья, короны, белые туфельки, на пальчиках как балерины ходят. День рожденья – матушка печёт торт (у неё быстро всё получается!), зажигают свечечки.
(Мне сразу вспомнились слова матушки Татьяны, произнесённые за столом: «Я раньше думала: как это мать не может запомнить дни рождений своих детей? Запросто! Приходилось выучивать как таблицу. Только запомнишь – бац! – ещё один народился, новый день рожденья, и всё изменилось...»)
– А что это за странный листочек висит в доме о. Валентина на дверном косяке? – спрашиваю я Лидию Ивановну. – Против каждого имени написано какое-то дело, вот например: «Вите – прибить гвоздиками занавеску».
– А-а, – заулыбалась Лидия Ивановна. – Матушка с вечера напишет, кому что на день делать, они утром встанут и сразу видят. Витя самый быстрый, моментом всё сделает, чтоб у него никаких долгов не было. Кто-то тянет до следующего дня, но мама не забывает, добавляет ещё, и получается такой список длинный...
Дети есть дети, иногда и нашалят. Самое большое наказание – «папа с тобой не будет разговаривать». А самая большая награда – прибраться в папином кабинете. Ведь папа у них не просто папа, а – батюшка! Такой случай вспоминаю. Когда Витя был ещё один, случилось родителям на неделю уехать на сессию в Архангельск (оба они окончили филиал Свято-Тихоновского института). А он был ещё совсем махонький, у него ещё многие слова были свои, придуманные (было такое словечко «бгэй» – оно означало всё круглое). Витя так по батюшке скучал! Папин туфель возьмёт и ходит по комнате, плачет – и я сама с ним чуть не плачу. Спать стал укладываться – смотрю, папину туфлю собирается в постельку взять. Незаметно спрятала – так он шарф батюшкин нашёл. Когда приехали – батюшка заходит в дом, такой спокойный. Витя смотрит на него снизу вверх: «Папа! Как я тебя люблю!» Батюшка улыбается: «Разве?» Я говорю: «Батюшка, вы бы его схватили в охапку!»
Лидия Ивановна смеётся, вспоминая эти трогательные подробности:
– Теперь Витю в охапку уже не схватишь – 15 лет, знаток всех на свете марок машин и первый мамин защитник. Если кто-то из ребят её не послушает, расстроит, Витя сразу порядок наведёт: чтоб маму кто-то обидел! Папы дома нет – все слушаются Витю. Он – кого в угол, кому мультики включит – и тишина. А мультики не какие попало смотрят. Матушка с батюшкой когда покупают кассеты, сначала просмотрят сами. Если можно – покажут. Если нет – сразу выбрасывают: ни свои пусть не смотрят, ни чужие.
Да, выросли мальчики. Батюшка говорит: «Когда они не в школе и мне надо уйти из дома, смотрю на ботинки: где мои? Узнаю по стелькам».
В школе почти одни «пятёрки». Как-то я была у них (матушка в роддоме была), дети принесли батюшке дневники на подпись. «Ну никакого разнообразия!» – говорит.
Девять классов в красноборской школе, и почти в каждом классе наш ученик. Матушка говорит, что нравится им эта школа. Преподают по-старинке, но как раз это и хорошо. Был момент, засомневались: может, традиционная программа проигрывает новым? Созвонились со старыми учителями в Черевково, которые ещё их с батюшкой учили. Да нет, говорят, не бойтесь старой программы, она теперь обновлённая. Галстуки пионерские убрали, вместо «дедушки Ленина» – святые Кирилл и Мефодий. А главное – скачков в ней нет таких, какие есть в новомодных программах. Давно говорят знающие люди, например Лариса Борисовна Толкачёва в Архангельске, она отвечает за образование и катехизацию в епархии, крёстная у троих детей: «Через несколько лет всё новое отменят как вредное». Так и вышло: учителя отказываются сами от «лучшего», которое «враг хорошего». В библиотеке тайком берут старые учебники по математике и русскому языку и учат по ним.
– А как в семье дети постятся? – задаю вопрос, который волнует многих родителей.
– Детки постятся тоже строго, – отвечает Лидия Ивановна. – Не знаю, как девочки, а мальчики всегда стойко переносили, никогда не жаловались. Матушка всегда готовит два вторых блюда, спрашивает всех: тебе пюре? тебе макароны? От фасолевого или горохового супа никто не отказывается, молочный суп по четвергам, когда не пост. Но в школе – сказано им: кушайте что дают. Паша как-то заметил: «Нам-то что, мы в школе поедим, а вот девочки как там...» Матушка сейчас уже опыт большой имеет. А то на заре супружеской жизни, помню, пожаловалась мне Великим постом: «Лидия Ивановна, не знаю, чем кормить своих. Всё грибовница да грибовница, уже сил нет на неё смотреть! Батюшка-то смиренный, ест...» – «Матушка, говорю, да вы любой суп варите – овощной, гороховый, рассольник, просто без мяса». Простые вещи, а им тоже надо учиться.
Батюшка у нас не любит, когда «Бог в душе». «Вот ты в душе получи пенсию – это то же самое». В Великий пост – никакой поблажки! Предупреждает прихожан: «Чтоб ко мне не подходили за благословением на молочко да творожок ради больного желудка, я чтоб этого не слышал! – смеётся Лидия Ивановна. – Он нас всяко спасает, а мы ещё упираемся. Как-то приезжал к нам из Архангельска отец Евгений Соколов, главный епархиальный миссионер, – очень строгий батюшка. Сказал: «Ваш батюшка – ангел, берегите его!» И Владыка Тихон очень любит нашего батюшку – он и сам вырос в большой семье, отец был священником. Вышли из детей два монаха – он и брат Серафим, сёстры стали матушками-попадьями. Мама до сих пор жива. Её слова: «Я только желаю спасения души своим детям».
Так же и наши батюшка с матушкой могли бы сказать. Оттого и строгость отца Валентина. Нам с матушкой больше всех достаётся. Был такой случай. Бабушка у ребят давно завела традицию: едет к внукам – заказывает в столовой школы, где работает учительницей, котлет. Деток прибавлялось – росло и число котлет. Бывает, и до сотни доходит... Нажарит детям, накормит всех, всякой бабушке ведь хочется, чтоб внуки сыты были. Вот однажды Витя и Паша на службе были, а на причастие не подошли – потому что котлет попробовали. Батюшка после службы и спрашивает: «Почему, матушка, ребята на причастии не были?» Матушка: так, мол, и так. «Какие ещё котлеты?! Сто поклонов!» Я рядом была, взмолилась: «Батюшка, да вы что! Лучше я за неё!» Отец Валентин: «50 поклонов тебе, 50 – ей!» Матушка стала поклоны класть, очки упали, разбились, собираем с ней осколочки, обе ревём. «Ну что я с ней сделаю, – плачет матушка. – Как едет, так котлет везёт». «Ты должна сказать своей матери, что так нельзя!» – вразумляет супруг.
Детки подросли, нянчиться с малышами больше не надо, видимся теперь в храме. «К иконочке не ходили?» – спрошу и поднимаю их. Ваня худенький, туго растёт, но к рамочке прикладывается сам: «Меня уже не надо поднимать!» Лиза тоже давненько крестится сама, степенно, с удовольствием. Ребята хихикают: «Лизавета у нас неправильно крестится», а я им: «А вы как начинали? Так же». Лиза ещё любит так: потихоньку ходит по храму и, которые иконки низко висят, каждой поклонится и поцелует. А потом ещё так хитро оглянется: смотрят ли на неё, наблюдают ли?
Думали, у них не будет больше детей. А я приметила: матушка поёт на клиросе, потом на порог сядет и отдыхает, личико бледненькое. Батюшка меня испугал: «Я за матушкой поехал в больницу». «Что случилось?» Смеётся: «Да я ведь по одному поводу матушку в больницу вожу». «Малыша ждёте?» – «Да!»
Буквально на днях в семействе должен родиться сынок – снова в дело пойдёт голубая ленточка. Имя приготовили давно: Николай, в честь Царя-мученика. Царскую Семью здесь очень почитают, своих детей давно уже называют их светлыми именами.
* * *
Вот и пора прощаться с добрым и весёлым семейством Кобылиных. Напоследок Паша с блеском сыграл нам «Русский танец» из «Щелкунчика», Валя нарисовала принцессу. Попросили и меня чего-нибудь нарисовать – и, сгрудясь, вместе с мамой внимательно наблюдали, как я это делала. Всего несколько часов провели мы под крышей этого счастливого дома – а душа теперь будет часто доставать из своих «запасников» золотое воспоминание – и радоваться.
Елена ГРИГОРЯН
Фото автора и Игоря Иванова
 | назад |
| вперед |  |
